Осада (Рулевой - 6)

Брим перенес пику, целясь в ближнего, который уже примеривался прыгнуть в сани, и нажал на курок, приготовившись к новому разряду. Однако ничего подобного не произошло. Два огонька на затворе означали, что в пике осталось всего два заряда.

– Все, Ник, - крикнул Брим.
– Она разрядилась!

– Еще не все, дружище Брим, - ответил медведь, извлекая из-под пальто огромный нож. Он перелез через спинку сиденья, и в этот самый миг двое оставшихся волков прыгнули в сани, рыча и щелкая зубами в пароксизме бешеной ярости.

– Ник, на тебе же нет скафандра!
– завопил Брим. Урсис, не отвечая, взревел по-медвежьи, заставив волков замереть, и полез им навстречу с утробным рычанием, размахивая ножом, как мечом. Волки ощетинились и поджали хвосты при виде этого злобного чудища, в которое превратилась их добыча. Медведь метнулся вперед, сгреб одного из волков за правую голову и воткнул нож ему в глаз. Пострадавшая голова взвизгнула от боли, а вторая инстинктивно отвернулась, обнажив мягкое место посередине. Урсис с быстротой молнии всадил нож по самую рукоять в сердце зверя. Обе головы взвыли и тут же поникли, облившись кровью.

– Ник, осторожно!
– крикнул Брим.

Последний волк примеривался вцепиться в шею Урсиса. Брим полез назад, размахивая разряженной пикой, как дубиной, но опоздал.

Волк бросился на Урсиса и повалил его на дно саней.

Брим собрался вмешаться в схватку, но его ослепила трескучая вспышка света, которая выбросила волка из саней, а его швырнула на дно. Сани влетели в какие-то ворота, и Брим от сотрясения чуть не потерял сознание. Сани резко остановились, и к ним подбежал молодой медведь, крича что-то по-содескийски. Брим, потирая шишку на голове, взглянул на Урсиса - у медведя на лапе появилась кровоточащая рана, и морда была разодрана в опасной близости от глаза.

– Вутова мать, Ник, - простонал Брим, - ты как? Урсис сел, привалившись спиной к убитому им волку.

– Прекрасно.
– Он с гримасой ощупал свою лапу.
– Просто превосходно. А ты?

– Тоже.
– Брим поднялся на ноги - перед глазами у него плясало с дюжину новых звезд.
– Г-где это мы?

– Похоже, у Южного дома, - усмехнулся Урсис, посмотрев вокруг.
– Гляди. На каменной ограде стояла медведица с лучевой пикой.
– Нам есть за что благодарить их - во всяком случае, мне.
– И он заговорил с Южным. Тот, кивая, ответил что-то, явно довольный.
– Он говорит, что даму зовут Пер-Сики, пояснил Урсис.
– Говорит, что она отлично стреляет - в чем у меня нет никаких сомнений.

– А ее муж - возница, каких мало, - добавил Брим.

Урсис перевел это Южному, и хозяин с улыбкой поклонился, а потом разразился длинной речью, указывая на дрошката, который вылизывался как ни в чем не бывало, хотя его хвост был все еще вдвое больше нормальной величины.

– Говорит, что старый Чеснок - так его зовут - самый храбрый дрошкат на свете.

– Охотно верю, - сказал Брим, а молодой медведь тем временем выпряг и увел дрошката.
– Он просто герой.

– У старого Бородова такого никогда не будет. Породистые животные со временем вырождаются - как и короли, - подмигнул Урсис. Тут жена Южного подошла к саням и заговорила горячо и укоризненно, указывая на его раненую руку.
– Похоже, она права, - сказал медведь.
– Надо перевязать - я уже залил кровью все сани.

– Веская причина, - подтвердил, закатив глаза, Брим.

Пока Урсис вылезал из саней, Брим разглядывал усадьбу. Двор, около ста иралов с каждого бока, был огорожен с трех сторон грубой каменной стеной. Четвертую сторону занимал сам дом с большой пристройкой, где, похоже, и проживал отважный дрошкат. За стеной виднелась большая металлическая башня видимо, семейный реактор; линий энергопередачи в округе не было. Около двух десятков лохматых животных испуганно жались в углу двора, ошеломленные внезапным вторжением саней. Их шерсть, очевидно, и была основным источником семейного дохода. Три или четыре молочные матки, тоже порядком взволнованные, топтались у входа в пристройку. Там и сям торчали большие голые деревья с черными извилистыми ветвями, на вид куда старше стены.

Из дома доносился самый заманчивый запах на памяти Брима - аромат свежеиспеченного хлеба! И Южный приглашал войти! Наконец-то еда! Брим выпрыгнул из саней, пошел через двор, и тут - грязная, вонючая, вшивая борода Вута!
– у него в кармане заверещал сигнал! Кто-то отыскал их катер. Им с Урсисом нужно немедленно включить свои портативные передатчики, иначе они разминутся со спасателями - если это, конечно, спасатели, а не патруль Лиги.

Брим, промедлив только мгновение, включил свой и побежал догонять Урсиса. Спасатели это или Облачники, надо поскорее убираться отсюда, иначе славные крестьяне, приютившие их, могут поплатиться жизнью за свой поступок.

В теплой, уютной, очень большой кухне, откуда двери вели во все стороны дома, Урсис лежал на огромном диване перед ревущим огнем и жевал что-то вроде мяса, заложенного между двумя ломтями хлеба, а Пер-Сики тем временем перевязывала ему лапу.

– Ник, - сказал Брим, которому один из здоровенных отпрысков семейства Южных сразу вручил такой же бутерброд, - датчик сигналит.

Урсис замер - явно не от боли в руке.

– Надо уходить. Ты уже включил передатчик?

– Включил, Ник, - пробормотал Брим, уже набивший рот самой восхитительной пищей, которую когда-либо пробовал.

Медведь, отложив свою порцию, сунул лапу за пазуху и объявил:

– Я тоже включил, - а после обратился к Южному по-содескийски. Тот закивал и отдал какие-то команды трем своим сыновьям, которые послушно разошлись в разных направлениях. Поговорив еще немного с хозяином и его женой, хмуро сказал Бриму:

– Они дают нам другие сани и свежего дрошката.
– Пер-Сики между тем закончила перевязывать ему лапу лечебным бинтом.
– По моему настоянию, нас высадят где-нибудь подальше от фермы, а затемно вернутся посмотреть, забрали нас или нет.
– Он помолчал, словно повторяя про себя детали своего плана, и кивнул.
– Тогда, в том случае, если нас не обнаружат, мы вернемся сюда, и нам не придется коротать ночь со скальными волками.

Брим, давясь, проглотил остатки мяса - очень вкусного, нежного и пряного и кивнул.

– Полагаю, ты снова наденешь скафандр?
– спросил он с ухмылкой.

– Да - все равно скоро стемнеет. Спасут нас, возьмут в плен или доставят обратно сюда, прятаться больше нет смысла. Но ты, мой безволосый друг, усмехнулся Урсис, - оставишь на себе и скафандр, и детские одежки, иначе мне придется тащить тебя на борт спасательного корабля в виде ледышки.

Не прошло и половины метацикла, как они уже снова сидели в санях (запряженных на этот раз маленькой, бурой с белыми пежинами дрошкатицей), и Лук, младший сын Южного, вез их сквозь усилившуюся метель. Закутанный в шерсть, в скафандре, греющем на полную мощь, Брим обещал себе, что, если останется жив, непременно поселится где-нибудь на орбите звезды с повышенной активностью, где круглый год стоит тропическая жара!

***

Лук высадил их, вместе с запасом еды и двумя полностью заряженными лучевыми пиками, в месте, идеально подходившем для спасательных целей: у купы деревьев недалеко от большого леса, в десяти кленетах от фермы Южных. С гордостью попрощавшись с Бримом по-авалонски, молодой медведь потряс лапу Урсису, прыгнул в сани и отправился домой под вой метели.

Еще один боец, который нипочем не сдастся поганым лигерам, с улыбкой подумал Брим. Трудненько будет врагу покорить медведей.