Осенний лист или зачем бомжу деньги

Они выпили не чокаясь. Мотовило проглотил помидорину и полез в карман за сигаретами. Сидоров тоже достал свою 'Приму'. Мотовило взглянул на красную пачку овальных сигарет, сгреб ее со стола и выбросил в мусорное ведро, стоящее под раковиной. Попал.

–  Говно теперь 'Прима'. Она и при коммунистах говном была, а теперь, так вообще. На. Кури. 'Петр первый'. Дешево и сердито.

'Мальборо' и 'Кент' мне не по карману, денег только на жратву, коньяк и 'Петра первого' хватает.

–  Спасибо. Давай о деле.

–  Выпьем?

–  Позже.

–  О деле…, - задумчиво произнес Мотовило.

– А дела никакого и нет. Сразу-то возбудили, но тут же закрыли. Очень быстро закрыли. И в архив. Несчастный случай в быту. Неосторожное того-самого с огнем.

Я лично на пожарище выезжал. Судебно-медицинская экспертиза.

Никакого криминала. Вот так.

–  Не вешай мне лапшу на уши, Гоша, - сказал Сидоров.
– Я Альфреда встретил. Он мне рассказал все.

–  Молотилова Альфреда Аркадьевича?

–  Молотилова. Альфреда Аркадьевича. Он мне рассказал, как Катерину убили. О Пархоме рассказал. О банке 'Парус'. О чеченцах. О кидке, который Пархом организовал.

–  Стало быть не нашли чечены Альфреда. И то хорошо.
– Гоша

Мотовило налил себе коньяку и выпил, не предложив Сидорову. Потом с удивлением посмотрел на рюмку, налил еще и снова выпил.
– Наверное, я трус, Леха. Трус, как ты считаешь?

Сидоров промолчал. Он внимательно посмотрел Гоше в лицо и вдруг увидел перемены, происходящие с ним, словно майор вдруг резко и неожиданно устал, как собака, или словно маска показной веселости и жизнелюбия упала, тесемка лопнула и маска упала. Он заметил под

Гошиными глазами дряблые голубоватые мешки, и что его левый глаз мелко дергается в нервном тике, что румянец с его щек сполз куда-то вниз, а все лицо майора стало похоже на сдувшийся первомайский шарик.

–  Коррупция, мать ее!
– в сердцах произнес Мотовило.
– Слияние криминала с властными структурами!
– И так хватил кулаком по столу, что бутылка армянского коньяка подскочила, опрокинулась и, разливая остатки янтарного содержимого, покатилась со стола. Сидоров поймал ее почти у самого пола.
– Все. Слышишь, Леха? Все кормятся со стола

Пархома. И прокурор города и начальник ГУВД. Я не говорю уже про районное начальство. Да что там менты и прокуратура? Сам мэр у него в карифанах ходит. Не ходит, вру. Ездит. На 'Бентли' этого года выпуска, который ему Пархом на день рождения подарил. Сука! А жена его сучка на 'Джипе', тоже из Пархомова гаража.

Гоша снова себе налил.

–  Будешь?
– предложил Сидорову. Тот головой кивнул.

–  За слияние криминала с нашими козлами коррумпированными! Чтоб они все провалились!
– и Гоша выпил не чокаясь.

Сидоров свою рюмку только пригубил.

–  А Альфред, значит, выжил, еврейчонок худосочный, - продолжил

Гоша закуривая.
– Повезло. Это я его буквально из рук расстрельного конвоя выдернул и из отделения, чуть ли не пинком выпроводил. Не знаю, понял ли он мое напутствие? Наверное, понял, раз чечены

Пархомовские его не нашли.

–  Не понял он ни хрена. Просто повезло. А его, Альфреда, кто-то кроме Пархома ищет? Милиция или прокуратура? РУОП?

–  А на кой он им нужен? Он же никто и звать его никак!

'И я эти слова как-то произнес в адрес Альфреда', - подумал

Сидоров.
– 'Совпадение мнений!'.

–  У него же ничего не было, - продолжал Гоша.
– Ни дома, ни машины, ни денег. Все твоей бывшей принадлежало. А он, так - бесплатное приложение. Впрочем, тебе это знакомо. А у него, у

Альфреда, даже отметки в паспорте, что он Екатеринин муж не было…

Мне его не жалко было нисколько, но человек все же!

–  А расстрельный конвой?
– напомнил Сидоров.

Мотовило пожал плечами:

–  Ну, это так, образно. На тот момент дело еще не закрыли.

Молотилов по нему свидетелем проходил. А Пархом своим вассалам команду дал - найти Альфреда и тут же потерять. Только так, чтобы его уже никто больше не нашел. А теперь, когда дело закрыли, он и

Пархому то не очень нужен. Но все-таки, лучше ему отсидеться где-нибудь, переждать. Он где обитает? На 'Искре'?

–  На 'Искре', - подтвердил Сидоров.
– Я его в город не выпущу. Но сам-то я отсиживаться не собираюсь.

–  Ты что это надумал?
– подозрительно покосился на Сидорова

Мотовило.
– Выбрось из головы. Официальным путем ни хрена не сделаешь. Тупик. Я тебе уже рассказывал. А если сам с Пархомом разобраться решил, даже не думай. Тебя к Пархому на пушечный выстрел не подпустят. У него в охране сотня чеченов. И в доме, и в банке, и вокруг него самого в три кольца. Черная сотня, как их сам Пархом называет. А ты не Рембо, хоть и мужик не слабый. Нет, Леха, не вздумай к Пархому соваться, пропадешь.

–  Я думал, ты поможешь.

–  Я?
– Мотовило вскинул глаза на Сидорова и тут же их опустил.

Помолчал, потом стал говорить, словно оправдываясь: - Я, Леха, не один, у меня семья. Жена, Наденька. Может, родит мне ребеночка…

Да и знаю я, гиблое это дело. Ничего не получится. А работой своей я дорожу. Должность, звание. Я их не по блату получил. Верой и правдой

Отечеству служил, преступников ловил, в Чечне воевал. Люблю я свою работу, Леха. Конечно, всех сволочей переловить и пересажать не могу, руки коротки, но ведь кроме Пархома и таких, как он, в мире полно всяких злодеев и маньяков. Их ведь тоже кто-то ловить и сажать должен. Извини, Леха, не могу я.

–  Гоша! Я тебя подставлять не собирался, и помочь мне Пархома грохнуть не просил. Я хотел, чтобы ты мне кое-какую информацию подкинул. И все. Я ведь от жизни отстал, не знаю, что в городе происходит. Что, как, кто?

–  Информацию? Ну, информацию…, это конечно. Что знаю, расскажу.

Только все равно, не советую я тебе… А знаешь, я вдруг подумал, тебе к Самсонову надо. У него и финансы, и прочие ресурсы в наличии, и интересы ваши совпадают. Может, у вас вдвоем удастся Пархома уничтожить, не по закону, так…