Ошибка господина Роджерса

Я вышел из комнаты. И мне почему-то вся эта церемония с аппаратом снова показалась фокусом, детской забавой. Через несколько минут вышел улыбающийся Роджерс.

– Поздравляю. Вы прошли проверку. Значит, пройдете ее и там. А вы боялись, старина. Есть предложение встряхнуться. Едем на голубой Дунай...

– Едем, - машинально повторил я.

И вот мы снова мчимся в шикарном «бьюике». Мимо мелькают знакомые места, приводившие меня в свое время в такое умиление. Сегодня мне не хочется на все это смотреть.

Не успел я оглянуться, как показался речной вокзал. Нас поджидал, словно только что подкрашенный для этого случая, белоснежный катер. Голубой Дунай. Я всматриваюсь в его воды, отыскивая голубые краски. Обыкновенная река, как и все те, которые мне приходилось видеть. Почему вдруг голубой?

В уютном салоне был накрыт стол. Армянский коньяк и «столичная». Лимоны. Икра. Рыба.

– Русский стол?..
– предложил Роджерс.

Я кивнул:

– Да, русский.

– Надеюсь, - продолжал он, - прогулка поможет вам проветриться и успокоиться. Брату вы ничего не говорили?

– Нет. Мы же условились.

– Приятно иметь дело с солидным партнером. Мне Зоря говорил, что вам Фокин предлагал вернуться на работу в институт. Это верно?

– Был однажды разговор.

– При других обстоятельствах мы приветствовали бы такой переход. Сейчас этого делать не нужно. Начнется проверка. Можете навлечь на себя подозрения. Да вряд ли вас туда возьмут сейчас: брат-то за границей. Кстати, вот вам триста долларов, они пригодятся. В порядке симпатии. Так сказать, на восполнение издержек...
– И Роджерс положил передо мной зеленые бумажки.

После четвертой рюмки коньяку мой спутник приступил к серьезному разговору.

Я ждал этой минуты. Роджерс зря не тратил ни времени, ни денег.

– Алексей Иванович, - наконец начал он, - нам нужно договориться о главном. Соединим в этих целях, как это у вас говорится, приятное с полезным. Скажите, коллега, вы готовы к серьезному разговору?

– Готов, очевидно.

Роджерс сейчас вел себя со мной, так сказать, на равных - мягко, тактично, вежливо.

– Не хотите еще рюмочку?

Не дожидаясь моего согласия, Роджерс налил коньяка. Катер на большой скорости рассекал воды Дуная.

– В нашем с вами деле, - начал издалека Роджерс, - главное - научиться владеть собой и соблюдать строжайшую конспирацию. Это трудно. Даже очень. Но возможно. «Не боги горшки обжигают» - так, кажется, говорится в известной пословице. Что для этого нужно? И мало... и много. Мне думается, мы поступим в высшей степени благоразумно, если вы, например, пройдете специальный курс обучения и получите у нас соответствующую подготовку. Как вы на это смотрите?

– Мосты сожжены...
– ответил я.

– Вы говорите, сожжены? Не согласен. Мосты только наведены. Посмотрите вокруг, как прекрасен мир, как легко дышится и живется. Вы же в этом сами убедились. И по этому мосту, Алексей Иванович, проляжет и ваш путь к нам. Не забывайте об этом. Запомните, своих истинных друзей мы не оставляем.

– Постараюсь запомнить...

– Алексей Иванович, я хотел бы в вашем лице видеть не только послушного исполнителя, но думающего человека. Это немаловажное обстоятельство.

– Понимаю...
– сказал я.

Честно сказать, я все меньше и меньше разбирался в том, что со мной происходит. Я жил в каком-то странном состоянии. Будто во сне... Вот сейчас ущипну себя за руку - и проснусь. И все будет по-старому. Потом я с дарами уеду домой. И наконец-то привезу Савельеву марки. Пусть не обижается. Я умею помнить друзей...

И я действительно щипал себя за руку, но не просыпался. Рядом сидел Роджерс, совсем другой, не такой, каким я его видел всегда.

Роджерс говорил, что от меня ничего особенного не требуется. Только нужно поддерживать контакт с ученым Фокиным. Сделать все возможное для установления родственных отношений с ним.

Я только кивал, соглашался... Потом опять тянулся к рюмке. Я перестал соблюдать приличия. Сам наливал себе, один пил. Но, удивительное дело, почему-то не хмелел.

Из дневника Марины

«Я не выдержала и спросила Виктора:

– Что, это были смотрины?

Он покраснел, опустил виновато голову. Вяло пробормотал:

– Глупости... Чепуха...
– Потом вдруг, воспрянув, добавил: - Ты же и раньше у нас бывала.

Мне нравилось его смущение. Я задала другой вопрос:

– Тогда почему на меня так подчеркнуто смотрели твои родители?

И тогда Виктор выпалил:

– Я объявил, что женюсь на тебе...

– И что же они ответили?
– едва сдерживая охватившее меня волнение, спросила я.

– Ты им пришлась по душе.

– Странный ты человек...
– сказала я.
– Наверное, об этом нужно было вначале спросить меня.

– Вот, все боюсь... Теперь, считай, спросил. Не знаю, что ты ответишь...

Чудак мой физик. Или они все такие? А что я могу ответить?.. Я же люблю его... Или я должна спросить, как тогда он о поцелуе? Можно ли его полюбить?

– Ну и когда же наша свадьба?
– решив с ним поиграть в кошки-мышки, спросила я.

– Я серьезно...
– заметил Виктор.

– Я тоже...

Виктор, не дав договорить, схватил меня в крепкие объятия и начал осыпать горячими поцелуями».

«Откровение»

Вечером мы ужинали с братом. На этот раз Роджерс оставил меня в покое. Когда Фани вышла на кухню, брат приложил палец к губам и молча кивнул головой на дверь. Поужинав, он предложил мне одеться и пройтись по набережной. Все это говорилось шепотом.

– Что-нибудь стряслось? - спросил я, когда мы вышли.

– Стряслось. У меня были неприятности с Роджерсом, За прошлый наш с тобой разговор.

– Значит, он тебе все рассказал?

– Рассказал...
– тяжело вздохнул Зоря.

– Ничего не скажешь, втянул ты меня в историю. Сам себе становлюсь противным.

– Дева Мария, я не хотел этого. Видит бог, меня тоже заставили. Угрожали. Так уж получилось...

– Получилось... Скажи, какими глазами я буду смотреть на своих детей, товарищей?.. Был все же человеком... И продался за тридцать сребреников.