Ошибка господина Роджерса

Проснулся я. поздно. Зори дома не было. Фани, накрывая на стол, сообщила, что мною интересовался по телефону Роджерс.

Я привык к гостеприимству Роджерса и спокойно принял это известие.

У меня болела голова, и я попросил Фани принести пива.

– Сейчас, господин.

– Какой я тебе господин? Зови меня Алексеем Ивановичем.

– Хорошо, госпо... Алексей Иванович.

Как-то так получилось, что до сих пор у меня не было возможности пообщаться и поговорить с Фани. Решил восполнить этот пробел.

Она принесла пиво знаменитой австрийской марки, искристое, прозрачное. Наполнив большой бокал, я начал с ней беседу.

– Вы давно работаете у брата?

– Давно...
– коротко ответила Фани.

– Он у меня настоящий торгаш. Обзавелся собственным предприятием. Одной-то жене, поди, трудно управляться?

– Конечно.

– Дача у него, наверное, большая?

– Вилла? Как у многих. Двухэтажная.

– Двухэтажная?
– изумился я.

– Да.

– Сколько же там комнат?

– Семь.

– На четверых? Здорово! Ничего не скажешь.

Фани наконец осмелела:

– Неплохо. А у вас что, похуже?

– Немного похуже...
– сознался я.
– А откуда вы знаете русский язык?

– У меня родители украинцы. Живут в Канаде. Там я родилась. С раннего детства живу среди русских и украинцев. Вот и научилась.

– Что, их там много, в Канаде?

– Целые колонии.

– И чем они занимаются?

– Кто чем. В основном торговлей.

– И что, им неплохо живется?

– Раз на раз не приходится.

Я-то знал, что люди живут по-разному и в далекой Канаде.

Короткую паузу экономка поняла по-своему. Решила, что я усомнился в ее словах.

– Ваш брат - пример того, как живут у нас в Канаде,

– А вы?
– задал я новый вопрос.
– Где вы работали?

– Где попало. Сейчас у вашего брата. Одну минутку, звонит телефон...
– И Фани побежала в соседнюю комнату.

Я уже догадался, что это звонил Роджерс. Он приглашая меня в какой-то Бургенланд. отведать лучшие вина Австрии. Мне. не очень хотелось ехать. Думал вот так просто посидеть в тишине. Поговорить с Фани.

– Не надо упускать такую возможность, - с укором сказала Фани.
– Там вам очень понравится.

В моем распоряжении оставались считанные минуты.

– Фани, а Роджерс часто бывает здесь?

– Да, господин.

– Опять «господин»!
– Я хмуро сдвинул брови,

– Извините, Алексей Иванович.

– Брат с ним давно дружит?

– Да.

– Роджерс, наверное, богач?

– Конечно!

– А чем он занимается?

– Он дипломат и коммерсант,

– Торговлей, значит.

– Значит, торговлей.

У меня было впечатление, что Фани устала от моих вопросов и не знает, как от меня отделаться.

Спас ее повторившийся телефонный звонок. Фани сняла трубку. Разговор шел на английском языке. Закончив, она пояснила мне, что Роджерс извиняется. У него вдруг появились непредвиденные дела, и он просит отложить поездку в Бургенланд на завтра, на вторую половину дня. Я так обрадовался, что не мог скрыть этого.

– Все-таки есть бог на свете, - сказал я.

– А вы сомневались?

– В чем?
– не понял я.

– Что есть бог...

Фани серьезно смотрела на меня. И я серьезно ответил:

– Я неверующий.

– Значит, вы большевик?

– Нет. Я беспартийный.

– Алексей Иванович, хотела давно вас спросить, да все решиться не могу.

– Не бойтесь, я не кусаюсь.

– Скажите, пожалуйста, перед поездкой сюда вас инструктировали?

– Нет. А зачем?

– Да, говорят, там у вас дают какие-то подписки и задания?

– Глупость какая... Впервые слышу.
– У меня появилось неприятное чувство отчужденности. Фани уловила это и, повернувшись, направилась на кухню. Я с интересом посмотрел ей в след.

В этот день я был предоставлен самому себе. Оказывается, это чудесно - чувствовать себя хозяином, делать что захочется, ходить куда пожелаешь. После обеда я вышел прогуляться и остановился у памятника Бетховену. Бродячие музыканты - их было трое - играли грустную мелодию. Их шляпы в ряд лежали на постаменте. Я подошел ближе. Один из музыкантов смычком грубовато постучал по моей шляпе. Я не сразу сообразил, что от меня требуется, а поняв, тоже снял шляпу. Я думал о великом музыканте, которого так чтят, очевидно, не только венцы. Так я забрел в парк.

Вдоль зеленой аллеи уютно расположились скамейки, выкрашенные в яркие цвета. Сел на первую попавшуюся, огляделся и увидел, что на противоположном конце скамейки дремал какой-то мужчина. Решил поговорить с ним.

Он, видимо, устал. Я кашлянул, заставил его обратить на себя внимание. Человек улыбнулся и пересел ближе. О чем-то спросил. Я отчаянно замотал головой: мол, не понимаю. Он показал рукой на свой рот. Ага, просит закурить...

Я молча вынул из кармана пачку папирос «Беломор» и предложил ему.

– Рус, И-ван?
– обрадовался незнакомец.

– Точно.

– Гут...
– Незнакомец кивнул на пачку сигарет.

– Да.

– «Бельмор»? Карош.

Незнакомец торопливо закурил, сделал подряд две глубокие затяжки.

– Вы знаете русский язык?

– О, мало, забиль... Рус... Плен... Понимайт?

– Понимаю. Долго?

– Что?
– переспросил незнакомец.

– Долго были в России? Айн, цвай, драй...
– И я показал на пальцах.

– А! Годь - Моськва, годь - Стальнград. Стройка. Понимайт?

– Москва. Сталинград. Стройка, - повторил я.

– Яволь. Вы Моськва?

– Да!
– ответил я.

– О, Моськва - карош город. Простор. Метро, - искренне заговорил австриец.

– Понравилось вам у нас?

– О! Отшень. Рус... народ... карош... Зер гут,

– Кто вы? Где работаете?

Австриец внимательно посмотрел на меня, ожидая более понятных слов.

Я повторил вопрос, поясняя, что возможно, на руках.

– Я, я, понимайт... Путцер... Стукатур.

– Штукатур? Да?