Ошибка Марии Стюарт

– Не странно ли, что у короля возникло внезапное желание поселиться в Кирк-о-Филде? – спросила она. – Не представляю почему. Это затруднит его лечение, но он настаивает на своем.

Слуги раздували огонь, который никак не хотел разгораться. Комната наполнилась дымом – должно быть, они не позаботились очистить каминную трубу. Оттуда доносились шорохи и шипение каких-то мелких животных, выкуриваемых из своих гнезд. Босуэлл с нескрываемым презрением смотрел на слуг.

– Вы присоединитесь к нему? – деловито спросил он.

– Я собираюсь посещать его, но не хочу вмешиваться в работу врачей. В конце концов, его лечение – самая важная вещь сейчас. Там есть большой приемный зал с помостом в дальнем конце. Вероятно, по мере того как он будет идти на поправку, то сможет принимать некоторых придворных. Кстати, нужно распорядиться об отправке его трона, чтобы все выглядело надлежащим образом.

Босуэлл снова покосился на слуг, возившихся на коленях у камина, и закатил глаза.

– Желаю ему скорейшего выздоровления, – наконец сказал он и поклонился, готовый уйти.

«Подожди! – мысленно взмолилась она. – Подожди, я должна сказать тебе, что происходит!»

Но это было безнадежно. Придется ждать более подходящего времени.

* * *

В течение следующих нескольких дней врачи держали Дарнли в строгом уединении и провели ему курс лечения, включавший горячие ванны с солью, притирания с козлиным жиром, бульон с красным перцем и тутовником и повязки с розовым маслом и камфарой – для лечения нарывов и предотвращения рубцов. Между сеансами лечения, повторявшимися каждые четыре часа, он должен был лежать в постели и спать. Но на самом деле ванну так долго наполняли горячей водой, что половину этого времени Дарнли бодрствовал рядом со слугами, таскавшими ведра с водой и снимавшими тяжелую крышку, удерживавшую тепло внутри.

Поскольку он знал, что они постоянно наблюдают за ним, то посвящал время благочестивым занятиям. Он читал псалмы, изучал Библию и держал четки на видном месте у кровати. Он хотел, чтобы эта неделя осталась в памяти всех, кто находился рядом, образцом смирения и набожности. Он писал письма отцу, тревожившемуся о его безопасности, успокаивая его и вознося хвалы за свое примирение с королевой.

«Милорд, я решил написать вам и отправить это письмо с вестником моего доброго здравия, за что я благодарю Господа. Мое выздоровление идет быстро благодаря хорошему лечению и благим пожеланиям моей любимой королевы. Заверяю вас, что все это время она ведет себя как добрая и любящая жена; надеюсь, Бог наполнит радостью наши сердца, так долго отягощенные тревогами и заботами. Мой посланец может удостоверить все, о чем я пишу вашей милости, и честно свидетельствовать об этом. Итак, благодарю Господа Всемогущего за скорое избавление от страданий и вверяю нас под Его защиту.

Писано в Эдинбурге, 1 февраля,

Ваш любящий и покорный сын,

Король Генрих».

Да. Бог наполнит их сердца радостью. Скоро они предстанут перед Его взором и навсегда покинут эту юдоль скорби.

Но когда лечение настолько укрепит его силы, чтобы королева смогла провести ночь с ним? Иначе осуществление его плана будет невозможным. А если не здесь, то где?

После четырех дней строгого режима врачи объявили, что скорость, с какой он идет на поправку, изумляет и радует их. Количество ванн было сокращено до двух: утром и вечером. Перевязки прекратились, если не считать наложения мази на места нарывов, и он смог вернуться к обычной пище.

– Ваше Величество могут принимать посетителей после утренней ванны, – сказали врачи, переглянувшись друг с другом. – Но мы рекомендуем Вашему Величеству перед аудиенцией с кем-либо чистить зубы этими сухими веточками розмарина, а потом полоскать рот лавандовой водой.

Дарнли нахмурился. Значит, от него так плохо пахнет? Разумеется, это из-за отсутствия нормальной еды, не более того. Он взял веточки:

– Очень хорошо.

Один из врачей передал ему зеркальце.

– Вам больше не нужно носить маску, – сказал он.

Дарнли осмотрел свое лицо. Жуткие багровые нарывы исчезли, но щеки по-прежнему были испещрены круглыми розовыми пятнышками.

– Эта мазь содержит белую глину. Она поможет скрыть рубцы, – врач нанес немного мази на его лицо. Дарнли улыбнулся. Результат оказался поразительным: он едва мог разглядеть пятнышки.

– Что касается волос Вашего Величества, вы можете носить шляпы до тех пор, пока они не отрастут.

Врачи были довольны своим мастерством. Теперь король мог снова появляться в обществе – до следующего приступа, который непременно наступит и станет смертельным для него.

* * *

В приемном покое толпились придворные, готовые отдать дань уважения или посмотреть на выздоравливающего короля, чтобы удовлетворить свое любопытство и сообщить последние новости своим господам в Англии и во Франции. Лорд Джеймс, Босуэлл, Хантли, Аргайл, Мар и Киркалди из Грэнджа столпились вокруг двойного королевского трона, покрытого желтой и красной парчой, где Дарнли и Мария сидели рядом друг с другом. Пришли братья Бальфуры, как и Джон Стюарт из Тракуэра. Французский посол Филиберт дю Крок и Моретта, медлительный посланец герцога Савойского, ловили каждое слово.

Камины жарко пылали, музыканты играли, а гости небрежно беседовали о погоде и других мелочах. На следующей неделе начинался Великий пост, и в других католических странах проходили карнавалы, но в Шотландии дело ограничилось лишь одним католическим празднеством: свадьбой двух придворных королевы – француза Бастиана Паже и его шотландской возлюбленной Маргарет Кэрвуд. После воскресной церемонии в Холируде должен был состояться праздничный маскарад с костюмированным балом и играми. В конце концов, Нокс находился в Англии и никак не мог помешать им.

Мария, как всегда, наблюдала за Босуэллом, легко перемещавшимся в толпе – его широкие плечи как будто создавали свободное место вокруг него. Она могла различить его голос на фоне всех остальных.

Бог знает, как я наказан за то, что сделал тебя богиней и не думал ни о ком, кроме тебя.

Как глупо это звучало из уст Дарнли, и как странно было самой чувствовать это.

Было ли это идолопоклонством?

Не сотвори себе кумира, ибо я Господь твой, и ты не должен иметь никого, кроме Меня.

Мысль о возмездии свыше и о низвержении ее кумира Босуэлла, подобно тому как Бог низверг кумирни Ваала в Израиле, устрашала ее. Внезапно он показался ей очень уязвимым, несмотря на физическую силу.

«Неправильно любить его, – подумала она. – Но как я могу удержаться?»

Она оглянулась на Дарнли, заливавшегося высоким прерывистым смехом. Казалось, он почувствовал ее внимание и тоже посмотрел на нее. Потом он неуверенно взял ее за руку.

– Пожалуйста, останься со мной сегодня ночью. Меня утешит мысль, что мы находимся под одной крышей, – он сжал ее руку, но в его пальцах не было силы.