Ошибка опального генерала

– Живее, псины! – тыкнул ветреник Ладрейна острым мечом в голую спину, разрезав плоть до крови. Звякнули магические цепи, сковывающие нас за руки с генералом. Рейн поддерживал меня за талию, ведь я хромала, повредив ногу об острые камни.

Тварь поганая этот Колеб! Я сразу этого белобрысого узнала. Тычет теперь своим вшивым мечом нам в спины. Удовольствие от чужой боли получает. Ну, ничего, при первой же возможности залечу магией раны Ладрейна. Уж на это хватит сил. Но смотреть на то, как ратан истекает кровью – невыносимо.

– Ты даже не представляешь, что ждет тебя в лагере за смерть Тальхура, сука! – выпалил коил и мы с Рейни многозначительно переглянулись. Что ж, теперь и умирать не так страшно. Цель достигнута. Мразь повержена! – Пустим тебя по кругу на глазах ратана! Оттрахаем так, что мать родную забудешь! – после этих слов я кожей ощутила жар от рук генерала. Он невольно стиснул мою талию до боли, но смолчал. Это правильно. Ни к чему накалять положение препираниями с врагами. Я же постаралась пропустить угрозу мимо ушей, хотя это сложно далось, ведь Колеб продолжал сыпать мерзостями. – Это измена, за которую мы по кусочкам тебя разберем. Лично отрежу и сожру твою сиську, падаль ратановская! – меня передернуло от злости. Зубы заскрежетали, и каждая мышца тела напряглась. До чего же, оказывается, сложно просто молчать. На меня совсем не похоже, но волновалась я не за свою шкуру. Стоит вступить в полемику и достанется Ладрейну. – Буду пить твою предательскую кровь, и танцевать под твои стоны. А дружку твоему хер отрежу и в пасть тебе затолкаю!

– Тш-ш-ш, – впилась ногтями в бок Ладрейна, почувствовав, что он на грани. Этот кровожадный извращенец не стоит нашего внимания. Специально выводит на эмоции, чтобы оправдать жестокость, которую хочет применить к пленникам. Не дождется, мразь!

Путь до берега реки был самым тяжелым в моей жизни, поразительно, как мы не упали замертво на песок. Ладрейн снова потирал лоб в привычной манере, что говорило о вернувшейся головной боли. Во рту пересохло, губы потрескались, стопы кровоточили и распухли. У генерала вся спина в глубоких рваных ранах, а лицо бледное, как мел. Думаю, такими темпами мы до обещанных пыток не доживем.

В лодку нас закидывали, как мешки с картошкой. Я больно ударилась плечом при падении и едва успела подтянуть колени к груди, прежде чем их бы затоптали сапоги ветреников. Прижалась к Ладрейну, а он обхватил меня объятиями, как малое дитя. Так и поплыли по бурной реке обратно в проклятый лагерь. Это самое последнее на свете место, куда бы я хотела вернуться, но у пленников нет права выбора. Тешило лишь то, что Тальхур сдох, а Ладрейн рядом. Вместе и умирать не так страшно будет. Наверное…

Меня укачало до тошноты и чтобы ее побороть, я уснула. Совсем потерялась во времени и очнулась от крика Колеба. Твари выкинули нас на другой берег, где уже горели огни лагеря в вечерних сумерках. Цепи до ссадин натерли запястья, но именно за них нас резко потянули, чтобы поднять на ноги. Я не выдержала, вскрикнула от боли, чем доставила белобрысому истинное удовольствие. Впредь такой оплошности не допущу. Пусть захлебнется злобой, скотина! А еще с радостью заметила, что главный шатер полностью сгорел.

– Не бойся, – шепнул мне на ухо генерал. – Я уничтожу любого, кто посмеет тебя тронуть, – от этих слов по спине мурашки побежали. В порыве чувств повернулась к нему лицом и на глазах у врагов сорвала с его уст поцелуй.

– Совсем обнаглели, суки! – схватил меня за волосы Колеб и отвесил звонкую пощечину. В глазах на миг потемнело, а потом посыпались серебристые искры, уши заложило, и боль прошибла до кости.

– Только посмей… – закрыл меня собой Ладрейн, но не успел договорить.

– И что ты мне сделаешь, поганец? – усмехнулся коил. – Цепи магические! Твоя паршивая магия бессильна! – взмахнул рукой и хлестким потоком ветра свалил нас с ног. Я упала на Ладрейна и машинально закрыла голову руками.

– Не лютуй, Колеб, я буду решать, что с ними делать, – раздался сверху незнакомый мужской голос.

Меня схватили за ворот платья и поставили на ноги, а потом и генерала. Мы стояли перед огромным мужиком в голубом мундире. Я плохо разбиралась в шевронах и не поняла, какого ранга этот великан.

– Я заместитель командора Тальхура – Торар Кун. Представьтесь! – грозно скрестил он руки на груди и вскинул тяжелый подбородок.

– Генерал ратан Ладрейн Талли, и моя пленница ингха Сиора Тенер. Я заставил ее совершить нападение на командора Тальхура, пригрозив, что убью всю ее семью. У туманницы не было выбора. Всю ответственность за диверсию беру на себя.

Я и рта раскрыть не успела, как Рейн до боли впился в мою ягодицу пальцами, давая понять, чтобы молчала.

– Вот как, значит? – издевательски ухмыльнулся Торар и вояки вокруг заржали.

– Врет ублюдок! Пара они! Девка предательница и ратановская подстилка! – выступил со своими погаными речами Колеб. Вырвала бы ему сейчас глотку собственными руками! Но кровь скопилась во рту огромной вязкой лужей, которую я сплюнула под ноги заместителю командора. Стерла тыльной стороной ладони влагу с губ и уставилась ему прямо в глаза.

– Что ж, будем добиваться правды своими методами. Отстегните от него девку, – распорядился ветреник и у меня сердце в пятки упало. Нас разделяют – пытка началась! – Ведите ее в мою палатку. А этого к столбу привяжите, – указал он взглядом на высокое окровавленное бревно, вбитое в землю посреди лагеря.

Меня жестоко оторвали от Ладрейна, освободив от цепей. Скотина Колеб ухватил за грудь и расхохотался. Я забрыкалась в его руках, отбиваясь, но сил на достойное сопротивление не хватало.

До чего же вояку забавляла моя слабость! Нагло лапал, задирал платье, бил по ягодицам и тянул за волосы. В итоге впихнул в палатку и ударом заставил упасть на колени перед самым настоящим пыточным столом. Таких жутких инструментов мне еще не доводилось видеть! Целый набор с запекшейся на стали кровью был аккуратно разложен на серой тряпке, а под столом грязный таз, на дне которого я разглядела кусок чьего-то зуба. Меня замутило от страха, тошнота подкатила к горлу. Я склонилась над тазом и вырвала вязкой желчной водой.

– Завяжи ей руки и оставь нас, – вошел в палатку Торар. Подтащил стул и уселся за пыточный стол.

Колеб крепко затянул мои запястья веревкой за спиной и пнул напоследок в бок. Только потом оставил меня наедине с заместителем.

– Признаться, ты первая женщина, посетившая мою пыточную комнату, – наклонился он вперед и затарабанил пальцами по столу. – Обычно с симпатичными ингхами у меня до разговоров редко дело доходит. Ты хороша собой и могла бы украсить любой гарем, но выбрала путь в никуда. А жаль, – он сделал вид, что ему действительно неприятно общаться со мной в такой плоскости. Добродетель включил, но я-то чувствовала фальшь кожей. Вряд ли живой выйду из этой мясорубки. Что ж, главное, не закричать. – А еще я люблю слушать слезливые истории пленных. Кого не возьми, тяжелое детство, голод, паршивый отец. А у тебя что?