Ошибка творца

Маша смотрела на открывшего ей дверь молодого человека лет двадцати, почти полного альбиноса. Белые волосы, бесцветные глаза. Единственным ярким пятном на лице выделялись багровые прыщи, их Никита, как выяснилось из последующей беседы, теребил беспрестанно, как четки – ревностный католик. Торняков был в шортах и майке, позволявших оценить костлявую сутулую фигуру. Войдя вслед за Машей, Андрей смерил юношу оценивающим взглядом, какие-то намеки мышц у него все-таки имелись. И поморщился: парень был не на шутку волосат, но волосы на руках и ногах тоже были белесыми. Однако Маша, похоже, вовсе не разделяла его отвращения.

– Добрый день, Мария Каравай, – сказала она, протянув руку, которую тот, оборвав нервное теребление прыщей, вяло пожал. Рука у Никиты оказалась холодной и влажной.

– Никитка, кто это? – раздался шамкающий голос откуда-то из глубин темного коридора.

– Это ко мне, ба, – гаркнул туда же Никита и криво усмехнулся: – Тут поговорим, если вы не против.

– Никита, мы знаем, – мягко начала Маша, стараясь не смотреть, что он делает со своим лицом, – что вы вместе с Тасей и Максом неделю назад заезжали к Надежде Шварц.

Никита кивнул.

– Вы близко с ней знакомы?

Альбинос еще яростнее стал расчесывать подбородок.

– Нет. То есть да, – высокомерно сказал он. – Она наша Галадриэль.

– Королева эльфов, – понимающе улыбнулась Маша. – Как во «Властелине Колец».

– Нет, – злобно зыркнул на нее Никита. – Как Королева. И все.

Почему она сразу решила, что спорить с ним не следует? Он выглядел… Не очень в себе. То, что Андрей сейчас молча стоял за ее спиной, Машу несколько ободряло.

– Вы так и не ответили на мой вопрос, Никита.

– Мы не могли быть близки. Я – простой эльф.

– Мммм… Ясно. И как часто вы общались? – попыталась подойти с другого бока Маша.

– Перед играми – несколько раз в неделю, – с вызовом сказал Никита.

– Где встречались?

– Тут. Иногда – в кафе.

– Никитка, сволочь! – раздался тот же шамкающий хриплый голос из глубины квартиры. – Иди сюда, я лекарства не могу найти!

– Извините. – Никита опустил бледные руки, похожие на крылья какой-то несуразной птицы. – Я сейчас.

И ушел в темноту коридора.

– По-моему, он болен на всю голову, – тихо сказал Андрей Маше на ухо. А оттуда, куда ушел юноша, донесся грохот, будто железная коробка упала на пол и покатилась, затем хриплый старческий голос начал кричать, и Маша, шокированная, обернулась к Андрею – то был отборнейший мат. Звук стал тише – Никита закрыл дверь. Но его голоса слышно по-прежнему не было. Только бабкин.

Андрей, кивнув, быстро сделал несколько шагов по коридору, толкнул рассохшуюся дверь в комнату – и тихо присвистнул. Оставаясь на пороге, он поманил Машу, и она подошла, стараясь не скрипеть половицами. Первое, что бросилось ей в глаза, – на стене висел ковер: туркменский, практически один в один как тот, что украшал с детства и ее комнату. А так – небольшое пространство казалось абсолютно безликим: пыльная люстрочка на три рожка, тахта, письменный стол…

– Не туда смотришь, – ткнул Андрей пальцем в центр ковра, где, почти незаметная среди ярких сполохов геометрического узора, висела старинная сабля. Узкая, серебряная. С черной рукояткой.

Андрей

– Вам не следовало заковывать меня в наручники. – Никита, сгорбившись, сидел на том же месте, где еще совсем недавно находился его приятель по ролевым играм.

– Вы, как мне кажется, спутали наручники с кандалами, – с трудом сдержал улыбку Андрей.

– Сути это не меняет. Я и так все расскажу. – Он вскинул бесцветные глаза на Андрея и добавил важно: – Если хотите, сделаю официальное заявление.

– Валяйте. – Андрей вытянул под столом ноги. – Делайте.

– Я убил профессора Шварца, – торжественно объявил альбинос, а Андрей мгновенно подобрал ноги и подался вперед. – Да. Не смотрите на меня так, вы просто ничего не знаете. Шварц не раз пытался убить свою дочь. Отравить. Я решил, что должен остановить его, прежде чем произойдет непоправимое.

– Понятно, – медленно сказал Андрей, боясь спугнуть свою странную дичь. – И как же вы приступили к задуманному?

– Тася и Макс тут ни при чем. Я попросил их подвезти меня к дому профессора и подождать на улице. Позвонил в дверь.

– Вы были знакомы с профессором?

– Нет. Зачем? Он открыл, я сказал, что хочу поговорить о Наде. Он пропустил меня, мы прошли на веранду. Там… – Никита чуть повел плечами, будто сбрасывал невидимый плащ. – Я спросил его, зачем он хочет убить свою дочь?

– Он не удивился? – склонил голову на плечо Андрей.

– Удивился, – кивнул Никита, – что я знаю. Я спросил его – почему? Почему он хочет убить самое нежное и прекрасное создание на свете?

Юноша замолчал, криво усмехнулся.

– И что же ответил профессор?

– Он засмеялся. – Никита опять повел плечами, и Андрей понял, что это что-то вроде нервного тика. – Просто расхохотался мне в лицо! До этого я не был уверен, что негодяя стоит убить… А после понял: это необходимо. Такие, как Шварц, недостойны жизни.

– И что же вы сделали?

– Я хорошо подготовился. – Руки альбиноса в наручниках вновь потянулись к прыщам на лице. – Я знал, что от моей сабли может быть много крови – я тренировался на играх, но оружие всегда было в ножнах, а тут… Поэтому я заранее купил резиновый плащ и перчатки. Когда он так нагло загоготал, я выхватил саблю из-под полы. Тут Шварц перестал смеяться. – Никита облизнул тонкие губы, мелькнул острый язык. Андрей невольно поежился: этот парень был похож на какого-то ящера. – Он велел мне проваливать. Но не испугался. Говорят, он был очень умным, а по мне, так дурак. – Никита хихикнул. – Даже когда увидел саблю, ничего не понял. А когда я начал наносить удары, то поднял ладони, чтобы защититься. Ха! Вот теперь мне было смешно! Сколько у него порезов на руке? Пять?

Андрей вспомнил тело ученого, лежащее в морге. Конечно, несчастный Шварц и представить себе не мог, чем ему грозит визит долговязого парнишки в кратерах юношеских прыщей.

– Что вы сделали дальше?

– Я сжег в печке архив. Вымыл саблю и вышел из дома.

– Зачем вы сожгли архив?

Никита задумался, потом почти легкомысленно пожал плечами:

– Из мести, наверное.

– Ясно. – Андрея начало чуть-чуть подташнивать. – Что потом?

– Я захлопнул дверь, выбежал к машине. Мне… – он, казалось, чуть смутился, – было не по себе. Я в первый раз… В общем, меня колотило. Я сел в машину. Таська, увидев меня всего в кровище, стала икать от страха, а Макс только и твердил, что я ему испорчу салон. Через десяток метров он хотел развернуться и застрял. Мы попытались вытолкнуть машину, но меня всего трясло, и Макс понял, что надо позвать кого-то на помощь. Я спрятался в лесу, и…