Ошибки прошлого книга 3

— Виктор Кроу?

— А ты кто ещё такой?

— Меня просили передать тебе привет от Константина Кристенсена, — договорив он тут же попытался пырнуть ножом в живот.

Да, бретёр был пьян, но опыт схваток никуда не делся. Перехватив руку за запястье, Кроу вывернул её на особый манер, заставляя убийцу выпустить нож. Поймав на лету выпавшее оружие, Вик ловким движением вогнал лезвие напавшему в левый глаз, пробивая мозг. Несостоявшийся убийца умер мгновенно.

Развернувшись к тем, кто заходил со спины, он приметил, как эти двое замерли в изумлении, осознавая, что их лидер мёртв. Переглянувшись, эти двое несмышлёнышей, возомнивших себя крутыми наёмными убийцами примерно двадцати пяти лет от роду. Бросились бежать прочь от своей цели, не желая так рано встретить смерть.

— Трусы, — Вик сплюнул на землю. Далее, обчистив карманы трупа, он спешно, насколько позволяло опьянённое тело, покинул переулок.

Утром Кроу принял решение как можно скорее покинуть город. Ему пришла в голову мысль переждать суматоху в одном из прибрежных городов, основанных вольными искателями в запретных землях. Он планировал провести там как минимум год, а лучше — три, пока Эдвард не расправится с бароном. И только после этого позволить себе вернуться.

Забежав в банк, он снял все свои наличные и отправился в порт, чтобы найти подходящий корабль. Однако по пути его ждали некоторые неожиданные события. Ещё на выходе из здания Медичи он заметил за собой слежку. Тихо выругавшись, Вик постарался сделать вид, что не заметил преследователей, и продолжил свой путь к порту. Он лихорадочно размышлял, как ему поступить в этой ситуации.

Сегодня удача, казалось, была на его стороне. Как раз в этот момент от причала собирался отходить знакомый ему корабль. Он несколько раз видел его в Александрии, но не мог вспомнить, кому он принадлежит.

Он покрыл лицо и одежду дорожной пылью, снял дорогой кафтан, чтобы его не узнали. Взял мешок и перекинул его через плечо. Затем он смешался с толпой грузчиков, нёсших ящики с припасами в трюмы корабля «Алый рассвет».

***

Сильный порыв ветра бил в лицо, из-за чего толком разглядеть, где мы проносимся не удавалось. Я молился, чтобы он не отпустил свою добычу, ибо лететь вниз далековато. Поскольку, когда мы находились примерно на высоте метров тридцать, я по первой глупости попытался достать его шпагой, но хищник, разжав лапу, выпустил наглеца, то бишь меня, отправляя в свободное падение. Когда до земли остались считанные метры, он вновь подхватил кричащую добычу (или визжащую), только в этот раз его когти впились мне в ногу. Более попыток освободиться я не предпринимал.

Прошло десять минут.

— Слышь, птица, я из тебя шашлык сделаю. Нет лучше курочку гриль. Отпусти на землю. Я же тебя на рагу пущу. А хочешь, я тебе перья ощиплю на живую? А ну, кому говорю, отпусти! — ноль внимания.

Прошло минут сорок, как эта летящая тварь несла мою тушку в неизвестном направлении. Я ему угрожал, обзывался и даже пытался вырваться. Последнее я делал не особо старательно. Потому как летели мы весьма высоко. Я не могу точно сказать, на какой именно высоте, но когда он только поднялся в воздух, и я, извернувшись смог найти взором Ичиро, то японец с отрядом уже выглядели как крошечные точки.

К концу первого часа я почувствовал, как мы стали набирать ещё большую высоту. Подняв голову, я наконец понял, куда он меня притащил — в своё гнездо. Подлетев к нему, он разжал лапы, сбрасывая добычу. Было больно. Подушек то никто не постелил.

Само гнездо было огромных размеров — почти три метра в диаметре. Я ожидал здесь увидеть птенцов с открытыми клювами, но их не было. А было одно единственное яйцо, и, похоже, оно вот-вот вылупится. То есть это он заранее озаботился едой для потомства. Какой заботливый папаша. Ну, мы ещё посмотрим, кто чьим ужином станет. Или сколько там сейчас времени?

Птица, взмахнув крыльями, улетела прочь, прекрасно понимая, что мне отсюда не выбраться. Всё-таки гнездо находилось на одиноко торчащей скале. Высотой так метров триста не меньше. Выбраться-то я смогу, но если он будет мне мешать, то шанс сверзиться крайне велик. Получается, надо дождаться, когда он вернётся, и убить его, а уж после спокойно заняться своим спасением. Похоже на план.

Первым делом достал мазь и обработал раны. Они не то, чтобы сильно беспокоили, но мало ли какая зараза была на лапах летающего засранца.

Сидя в гнезде, начали одолевать не самые лучшие мысли.

И вот нужен был мне этот корабль со своими драгоценностями. А вдруг в нём вообще только белые да серые кристаллы? В такую жоп… То есть неприятности из-за них угодил.

— Самобичеванием потом займёшься. Лучше подумай, чем встречать будешь, скоро он вернётся. Для птенца тебя одного явно маловато.

— Уже придумал, — ответил я, доставая рогатку и подготавливая снаряд с жидкостью, разъедающей всё, до чего она коснётся. — Жахну ему прямо в клюв, и его песенка спета.

— Только будь поаккуратнее. Как бы он перед этим гнездо не столкнул. Этот может.

— Хм-м, — задумался я. — А между тем если сбить на подлёте, такое возможно. Притворюсь-ка я мёртвым, а когда он сядет на край гнезда, выстрелю.

— А если он зацепится лапами и попытается сдёрнуть гнездо?

— Отвергаешь предлагай.

— Используй яд. Так есть шанс, что он умрёт прямо в гнезде. Только тебе придётся продержаться секунд десять пока яд подействует.

— А это отличная идея. Молодец, сестрёнка. Осталось выпить «Патентия», чтобы были силы проткнуть его. А то я помню, как пустил по клинку шпаги энергию кристалла и сжёг яд.

Вдруг раздался треск, я, сидевший возле яйца, резко отшатнулся, переместившись в другой конец гнезда.

— Он что, решил вот именно сейчас вылупиться?

— Похоже на то, братец.

— И чего мне делать?

— Слушай, у меня возникла отличная идея. Я прямо сегодня фонтан идей. Свисток, что ты сдёрнул с шеи любителя люпусов, у тебя с собой?

— Вроде бы, — порылся я в сумке и, доставая его, спросил: — А зачем он тебе? — начав подозревать какой-то подвох.

— Птенцы, когда вылупляются, считают мамами тех, кого видят первыми.

— И-и-и?

— Предлагаю тебе завести питомца.

— С дуба рухнула? Где я, а где питомец? Как ты предлагаешь мне его кормить? И чего ты взяла, что он вообще захочет быть питомцем?

— Тогда убей его. Он же всего лишь монстр. Да, маленький, но монстр. Который, когда вырастет, начнёт убивать. Ради пропитания, но это конечно же неважно.

— Э-э-э, погоди. Он же дитя совсем, — пошёл я на попятную.

— Короче, братец. Когда он вылупится и заметит тебя, дунь в свисток, а лучше несколько раз и дай ему еду. Так он станет ассоциировать, твой голос с едой, и всегда прилетит к тебе.

— С чего ты всё это взяла? Откуда такая уверенность?

— Интуиция.

— Допустим это так. Взять-то я его с собой всё равно не могу.

— И не надо. Если всё удастся, то он сожрёт своего отца и тем самым наберётся сил. Когда будешь проплывать обратно, просто заберёшь птенца и всё. Может он вообще к тому времени сам умрёт или его сожрут.

— Ты так легко об этом рассуждаешь, как будто раз сто уже проворачивала нечто подобное.

— В те дни, когда я была жива, у меня был питомец. Немецкая овчарка. Умнейшая собака скажу я тебе. Поверь, иметь питомца — это потрясающее чувство. Почти так же весело, как и детей.