Оскал Фортуны. Трилогия

– Что тут творится?
– раздался грозный крик ворвавшегося в конюшню соратника.

Растирая кулаками глаза, к нему вышла Алекс.

– Что-то случилось, мой господин?

Воин высоко поднял фонарь и огляделся.

Разбуженные лошади фыркали и топтались в денниках.

– Отсюда только что выбежали двое?
– спросил воин, подозрительно глядя на Александру.

Та широко раскрыла глаза.

– Тут никого не было, Ломано-сей. Конюх ушел в деревню, его отпустил почтенный Чжанчол...

– Я знаю, - оборвал ее соратник.

Вряд ли опытного воина могли провести честные глаза Алекс. Решив, что не стоит благородному разбираться в делах простолюдинов, воин вышел.

Александра взяла ковш и плеснула в лицо пострадавшим. Тот, что получил концом ручки в живот, очнулся первым. У второго уже алел замечательный, с алыми крапинками синяк в половину лба.

Наконец и его взгляд обрел осмысленное выражение.

– Идите отсюда, - усмехнулась она.
– Да глядите, во дворе соратник.

Помогая друг другу, парни поднялись на ноги.

– Запомните и передайте Вонгыру. Я такой добрый в последний раз.

Бросив на него злобный взгляд, те скрылись в воротах.

После ночного происшествия отношения со слугами окончательно испортились. Александра недоумевала. Сомнения развеял конюх, когда заметил, как кухарка выплеснула грязную воду почти ей под ноги.

– Ты, Алекс, вроде не совсем глупый, - сказал он.
– Но дурак.

– Это почему?
– даже обиделась Александра.

– Ни один умный человек не станет ссориться с теми, с кем живет.

– Я ни с кем кроме Вонгыра не ссорился!
– возразила она.

– Ты куда козу дел?
– насмешливо спросил Андак и сам ответил.
– В деревню отвел. Но замковые-то привыкли на праздник жареной козлятиной баловаться. Понимаешь?

– Не очень, - честно призналась Александра.

– Если козу выигрывает деревенский, то забирает себе. Если кто из замковых - ее жарят и угощают всех слуг. Так принято, понял?

– Понял, - кивнул Алекс.

– Вот то-то, - наставительно продолжил конюх.
– Замковые на деревенских свысока смотрят. Как же! В чистоте живут, господские объедки жуют. А крестьяне кто? Всю жизнь в земле копаются как черви земляные. Куда им до слуг. Это мне все равно. Я у отца со скотиной возился и здесь вожусь. По мне что лошадь, что корова. Но остальных ты сильно обидел. Не дадут они тебе жить спокойно.

Это была самая странная поездка за все время службы Мирамо в Гатомо-фами. Едва Кувами скрылась за поворотом, рыцарь приказал старшему соратнику отправить воина в монастырь Небесного спокойствия.

– Передай преподобному Макао, пусть придет в замок, я хочу с ним встретиться. Мы вернемся послезавтра. Запомнил?

– Да, Гатомо-сей, - склонился соратник.

– Если я задержусь, пусть подождет. А ты из монастыря - прямо в город. Найдешь нас в гостинице Дакуси.

– Понял, Гатомо-сей!
– всадник ударил коня плеткой и понесся по дороге.

Странности продолжились и в городе. Сдав драгоценности, получив расписку и деньги, рыцарь с отрядом отправился в гостиницу Дакуси, где оставил старшего соратника с мешком золотых и всех воинов, кроме одного. Приказав стеречь деньги, Гатомо уехал. По его словам надо еще вернуть какую-то ценную книгу. Рыцарь вернулся поздно вечером довольный и сильно навеселе. Устраиваясь на ночлег, он еще раз напомнил старшему соратнику о бдительности и велел обязательно разбудить его на рассвете.

Мирамо, как всегда, точно выполнил все распоряжения. Хмурый и злой с похмелья Гатомо отказался от заботливо приготовленного завтрака, ограничившись кружкой пива и пирожком.

– Остаешься здесь приглядывать за деньгами, - сказал он старшему соратнику, морщась и потирая виски.
– Я с тремя воинами едем в Кауцо-фами. Ждите нас к вечеру.

Оставив старшего соратника в полном недоумении, рыцарь, кряхтя, забрался в седло и тронул лошадь. Проводив его, Мирамо быстренько разузнал у хозяина гостиницы о Кауцо-фами. Услышанное его сильно озадачило. Зачем господину вдова с двумя дочерьми? Жениться? Видно, что Гатомо торопится. А как же траур и Сайо? Он все уши прожужжал, что именно воспитанница станет новой хозяйкой замка. Получается, что господин не будет соблюдать траур по бывшей жене? И собирается взять в жены совсем другую женщину? Как к этому отнесется Сайо, старшему соратнику было все равно. Но что скажет брат покойной госпожи - барон Кирохо? Как бы Гатомо не нажить себе могущественного недоброжелателя? Однако Мирамо был настоящим воином и предпочитал думать лишь о том, что касалось его непосредственных обязанностей, а господин пусть сам решает, что делать.

Приехал Гатомо под вечер, заметно подобревшим. Не говоря ничего своему старшему соратнику, он сходил в баню и, поужинав, лег спать. Пришлось Мирамо выспрашивать подчиненных. По словам воинов их в Кауцо-фами явно ждали. Хозяйка вместе с Гатомо удалилась в кабинет, откуда они не выходили часа три. Им даже обед принесли туда.

– Замок небольшой, - продолжал делиться впечатлениями соратник.
– Но аккуратный. Много каменных построек. Не только главная башня как у нас, но и амбары, конюшня, даже двор замощен каменными плитами. Деревня тоже побогаче Кувами выглядит. Нас старший соратник принимал. У него в подчинении восемь воинов. Платят им хорошо. Побольше чем нам. Многого он не сказал, но чувствуется, что с тех пор, как умер прежний хозяин, мужской руки там явно не хватает. Уж не задумал ли наш господин жениться на вдовушке, Мирамо-сей?

– Это его дело, - одернул подчиненного старший соратник.

Но чувство непонимания происходящего не проходило. И Гатомо-фами и Кауцо-фами входят в земли вассальные барону Токого, но не имеют общих границ. Да и как еще посмотрит барон на такой брак, увеличивающий земельные владения Гатомо вдвое? Или уже все решено на празднике цветения риса? Как ни гони ненужные вопросы, они все равно упрямо лезли в голову. А Гатомо, словно дразня, так и не посвятил его в свои планы, только улыбался да поглаживал седые усы.

Получив послание от Гатомо, преподобный Макао не на шутку забеспокоился. На его памяти бывший господин никогда не просил о встрече. Неужели кому-то стала известна их тайна? Монах с нетерпением ждал приезда Гатомо, но увидев его довольное лицо, слегка успокоился.

– Здравствуй, преподобный!
– первым поздоровался тот, слезая с лошади.

– Здравствуй, Гатомо-сей, - поклонился Макао.
– Здравствуйте, благородные воины.

Соратники вразнобой поприветствовали монаха.