Осколки небес

— Прочь! — властно приказал Азариил, полыхнув светом. Андрей подавился стоном, когда ослепительное крыло вклинилось между ним и мраком.

— Ты не смеешь! — возмутился Хранитель.

— Одумайся! — Менадель отпрянул.

— Я рассудил по-своему, — глухо откликнулся Азариил.

И воцарилась тишина.

* * *

Андрей разлепил веки. Мутный взгляд остановился на трещине в рассохшихся крашеных досках потолка.

За ночным окном валил снег и качались голые прутья вишен. В изножье кровати под тусклым хрустальным светильником сидела Варя с неизменным молитвословом в руках. Ее небрежно сколотые на затылке волосы выбивались из пучка, тонкие прядки падали на шею, а открытое лицо выглядело изможденным и больным. Тихая, поникшая и покорная, она снова шептала молитвы. Будто и не замечала, что никто ее не слышит.

Какой разительный контраст с минувшим кошмаром…

Андрей в изнеможении прикрыл глаза, собираясь пролежать вот так, молча и без движения, до скончания веков. Он смертельно устал.

Однако Варя вскочила, выронив книгу, и бросилась к нему, а затем вон из комнаты.

— Очнулся! — донесся из-за двери ее взволнованный голос.

«Не шевельнусь, — решил Андрей. — Пусть думают, что умер».

В тяжких муках родив столь длинную мысль, сознание надорвалось, и голова опустела.

Должно быть, он вновь погрузился в сон или обморок, потому что в следующий миг, когда пришел в себя, дышалось легче. К лицу прикасались чьи-то шершавые пальцы, и дурнота с каждой секундой ослабевала, а боль в разбитом теле таяла.

— Как чувствуешь себя? — спросил Азариил, убрав руку.

— Жив… — только и смог выдавить Андрей.

— Что с ним? — не выдержала Варя, протягивая руку, но не решаясь схватить ангела за рукав куртки. — Что с ним сделали?

Азариил умолчал о подробностях? Ограничился беглым упоминанием? Пожалел несчастную.

— Потребуется время…

— Его били? Пытали? — варин голос зазвенел в тишине.

А ведь ее и впрямь держали в неведении. Вот Евдокия — сгорбленная, укутанная в заштопанный шерстяной платок, застывшая в дверях, — та знала, все-все знала! Андрей читал это в ее слезящихся, мутных старчески глазах, в каждой глубокой морщине на ввалившихся щеках. А девочку берегли.

— Все будет в порядке, все уже позади, — заверил Азариил, и Андрей не поверил ни единому слову.

Варя в бессилии опустилась на край постели и закрыла лицо руками.

— Как ты разыскал меня? — прошептал Андрей.

— Откликнулся на призыв. Ты молился, звал, и мы услышали.

В сущности, это казалось второстепенным. Важным оставался лишь один вопрос.

— Почему?..

Он мог означать что угодно. Почему не пришли раньше? Почему обязательно надо молиться — разве ты не держишь меня в постоянном поле зрения? Разве ты не святой? Почему ритуал отличался от приснившегося? Почему столько крови? Почему я умер, но до сих пор дышу?..

— Воля Небес была продиктована нам однажды: охранять Осколки. Ее и следует исполнять. Я сделал все правильно.

Азариил выбрал последний вопрос. Ответил на последний.

И ошибся.

— Почему Он так поступает с нами, — бесцветным голосом произнес Андрей.

Лицо ангела исказила судорога. А в глазах на мгновение отразилась пустыня, безводная и безжизненная. Глаза потускнели, омертвели, будто выжженные, иссушенные насквозь, до дна.

— Потому что любит, — прозвучал глухой ответ.

Андрей замер — если только можно было замереть, и без того пребывая в абсолютной неподвижности. Оцепенел внутренне. Обомлел. И затрясся от беззвучного хохота.

— Глупец! — выплюнул он, содрогаясь. — Кретин несчастный! Если бы Ему было дело до кого-нибудь из нас!.. До ее молитв!.. — кивок в сторону Вари.

Та вскочила с кровати, попятилась, всхлипнула:

— Он потерял рассудок!

Азариил наклонился к Андрею и жестко выдохнул прямо ему, оробевшему, в лицо:

— Ему есть дело.

Повисло молчание, нарушаемое лишь вариным шмыганьем.

— Уходить вам нужно, — пожевав беззубым ртом, заговорила Евдокия. — Здесь теперь укрытие неважное, нечисть не успокоится и придет снова.

— Утром отправимся дальше, — Азариил выпрямился. — А сейчас спи, отдыхай.

Андрей перевел взгляд на окно. За неплотно задвинутой шторой чернела глухая ночь.

— Пойдем, пойдем, — старуха взяла плачущую Варю под локоть и увела в соседнюю комнату.

— Спи, — повторил ангел.

* * *

Сентиментальность.

До сего момента Азариил не осознавал всей ее губительности.

Андрей уснул крепко, но беспокойно. Его осунувшееся лицо в полумраке казалось таким доверчивым и беззащитным, таким юным… Ангел долго смотрел на него, наблюдая за тем, как мечутся тени сновидений за сомкнутыми веками и мучается опутанная паутиной отчаяния душа. Не верилось, будто искра, мерцающая в этой душе, обречена на угасание в глубинах ада.

Неужели это пробуждалась нежданная привязанность? Неужели именно ее глазами Азариил теперь глядел на своего подопечного? Неужели именно она искажала действительность и светилась там, где не осталось и намека на свет?

От мыслей об этом внутри все переворачивалось в возмущенном протесте.

Ощутив внезапную сильную усталость, Азариил присел на край постели и ссутулился, зажав запястья между коленями. Впервые в жизни ему, не знавшему ни раздумий, ни сомнений, сделалось тревожно и неуютно. Он совершил самочинный поступок: без молитвы, без благословения. Он отверг происходящее, посчитав его неблагоприятным стечением обстоятельств. Он рассудил по-своему, не вняв справедливому обвинению Хранителя. Он возвратил к жизни того, чей смертный час пробил. А значит, пошел против Божьей воли.

В горле застрял ком.

Азариил не страшился возмездия. Куда сильнее пугало ощущение собственной правоты. Оно на все лады кричало, будто смерть Андрея — несвоевременна, ошибочна и противоречит приказу защищать и оберегать. Исправить изъян казалось единственно верным — и он исправил!

И вот теперь, сгорбившись на постели, искоса поглядывая на спящего человека, понял, что запутался. Растерялся. И уже не в силах отличить истинное от ложного. Действительно ли он привязался к Андрею настолько, чтобы пристрастие затуманило разум и под видом благодеяния толкнуло на беззаконие? Действительно ли поддался недозволительным эмоциям?

Ответа не было.

Кроме того, не давал покоя и несвоевременный вызов, отвлекший от прямых обязанностей. Вызов, на который никто не явился. Вызов, почти позволивший демонам завладеть Осколком.

Кто послал его? Кто стоял за ним? Кто, кроме братьев, мог это сделать?

А может, ошибка? Губительное недоразумение?

Андрей завозился во сне, забормотал что-то нечленораздельное и вскинул руку, неуклюже отталкивая от себя кого-то или прикрываясь. Азариил отвлекся от размышлений. Не уследил, не уберег, и теперь человека терзали кошмары. И здесь виноват, и кругом…