Осколки небес

Интересно, каково это — видеть сны?

С минуту Азариил внимательно вглядывался в мелькание картин под дрожащими веками спящего. И видел кровь, разлитую по грязному полу часовни, и ощущал тугие, жмущие стенки сосуда вокруг, и хватался за них, бился, молотил кулаками… Потом отвернулся, мучимый виной и сожалением.

Не уберег. Чуть не потерял. Как же теперь все исправить?

Азариил повел плечом. Огромная тень скользнула по сжавшемуся под одеялом телу, укутывая в кокон бесплотных перьев. И человек постепенно расслабился, ощущая защиту и приятное, давным-давно забытое умиротворение от чужого присутствия, участия, сострадания. Глубоко вздохнул, перевернулся на спину, открываясь, и его губы тронула чуть заметная улыбка.

Ангел сторожил сон, укрывая от кошмаров, и Андрею снились перья. Много-много белых перьев, рассыпанных по парковым дорожкам. Он собирал, и собирал, и собирал их — горстями, чтобы сделать себе крылья.

ГЛАВА 6

Междугородний автобус шел полупустым. Пассажиров набралось десятка полтора. Сонные и угрюмые, они рассредоточились по салону как можно дальше друг от друга, рассовали по полкам багаж и затаились.

За промерзшими окнами тянулись однообразные заснеженные поля и перелески. Обогреватель в салоне дышал на ладан. Спина в неудобном кресле быстро устала и затекла. От тряски укачивало. Двигатель натужно рычал и время от времени заходился страшным предсмертным кашлем. Андрей не припоминал, чтобы ему когда-нибудь доводилось ездить на подобном драндулете, и всерьез опасался за благополучное завершение поездки.

Бледная и совсем неразговорчивая Варя, едва усевшись, достала книжку и погрузилась в чтение псалмов. Некоторое время Андрей следил за ее обветренными, покрытыми цыпками пальцами, скользившими по строчкам и листавшими страницы, и не мог сдержать скептического осуждения. Не похоже, чтобы ее простодушные молитвы кто-нибудь слышал. Не похоже, чтобы кто-то торопился ее защищать. Даже хваленый Ангел Хранитель, которому Варя приписывала исключительные заслуги, — куда он испарился, когда демоны швыряли ее по церкви, точно пушинку?.. Возможно, мелкотравчатых бесов молитвы и приструняли слегка, но до высших сфер явно не долетали. А если бы и долетели — какое Всевышнему дело до просьб серой, скучной безвестной Вари, пусть даже и праведницы? Таких миллионы, а у Него свои соображения, свой загадочный и непостижимый промысел.

Чувствуя, как тягостно ноет исцеленное Азариилом тело, как мучительно кружится голова, Андрей сомневался, что когда-нибудь сочтет этот промысел оправданным. Проще было обойтись одной справедливостью: когда бы каждый ещё при жизни получал по заслугам, мир стал бы понятнее, а жилось не в пример легче.

— Опасно упрощать мироздание и низводить истину до уровня простых и понятных заблуждений, — буднично возразил Азариил, сидевший через проход. Очутившись в этом кресле часом раньше, он сложил руки на коленях, устремил немигающий взгляд в спинку переднего кресла и с тех пор не шелохнулся. Не в меру серьезный и сосредоточенный, сегодня он выглядел мрачнее и настороженнее обычного — настолько, что Андрей даже усовестился обвинять его в подслушивании мыслей.

— Легко тебе рассуждать. Мы тут тычемся, как слепые котята, и никто не подскажет, куда идти, зачем, для чего… Вот ты когда-нибудь задавался вопросом о смысле жизни?

Азариил едва заметно качнул головой.

— Правильно! В отличие от нас, ты с Всевышним на короткой ноге. Требования — изложат в конкретной и доступной форме. Плохое и хорошее — разграничат и объяснят. Будущее? Пожалуйста! И к гадалке не ходи. Все в рот положат да за тебя же и разжуют. И никаких сомнений, никаких промахов, беззаконий…

— Ошибаешься.

— А с нами так за что? Ее — за что? — Андрей понизил голос и кивнул на сестру.

Вопрос звучал не совсем понятно, да и не о Варе был задан. Но случившееся в католической часовне не обсуждалось, Андрей избегал возвращаться к тем событиям даже в мыслях, хотя и осознавал, что надолго терпения и воли не хватит.

— Бесам под горячую руку попалась — скажешь, это тоже входило в божественные планы?

— Мне о том неведомо.

— Да никому до нее и дела нет!

— Ошибаешься, — повторил Азариил. — Ты должен был заметить: она жива.

— Воскресла.

— Как воскресали те, кого Он оживлял, о ком Он молился.

— А если бы я…

В голову стрельнула изумительная догадка, однако ангел оборвал ее на полуслове.

— Нет, — он пребывал в задумчивости, избегая прямых взглядов, и разговаривая так, словно одновременно размышлял сразу над несколькими дилеммами. — Ты бы не справился: вера твоя слаба, а молиться и вовсе не умеешь.

— Слаба?! — вполголоса возмутился Андрей. — После стольких свидетельств, думаешь, мне еще требуются доказательства?

— Столкнуться со сверхъестественным и верить — разные вещи. Твердо знать о существовании Бога недостаточно для чудотворений и воскрешения мертвых. Здесь под верой подразумевается вовсе не механическое знание, доказанное собственным опытом.

— Тогда что? — Андрей не сумел скрыть разочарования.

— Смирение, — губы у Азариила дрогнули в намеке на улыбку. — Осознание собственной немощи и упование на милость и промысел Всевышнего. Безоговорочное и благодарное принятие любой Его воли.

— Когда убивают детей? Насилуют женщин? — с вызовом уточнил Андрей.

— Любой, — все с тем же намеком на блаженную улыбку отозвался ангел.

— Ты чокнулся. Вы все там чокнулись, — задохнувшись от бессилия, выдавил Андрей. — Этот ваш промысел по ходу дела подгоняется под обстоятельства и оправдывает то, что иначе оправдать невозможно. Дикость, зверство, грязь и самую поганую мерзость.

— Всегда важны обстоятельства. И прошлое. И тысячи «случайных» цепочек, из которых выстраиваются причинно-следственные связи. И будущее, ожидающее после смерти. Ты мыслишь слишком по-человечески. Зациклившись на жизни, только ее и возводишь в ранг высшей ценности. Но по-настоящему ценно не материальное, не тленное! Не боль от убийства или насилия, не предательство, не несчастная любовь или разрушенная карьера. Оно все пустое, хоть и кажется фундаментальным. Ценна вечность, Андрей, и то, кем вы, люди, в нее приходите, какой духовный багаж приносите с собой. Ты жалеешь Варвару, но ведь ей как праведнице было уготовано блаженство. Можно ли вообразить исход счастливее? — ангел грустно замолчал, наклонил голову и потер кончик носа. — А теперь…

Варя по-прежнему сидела, погрузившись в чтение, и Андрей внезапно сообразил, что монолог Азариила прозвучал лишь для него одного.

— Что — теперь? — спросил он едва слышно, смущенный недосказанностью и недобрым предчувствием.

— Ее ждут искушения, — объяснил Азариил коротко и, как показалось, нехотя. — И чем они обернутся — большой вопрос.

— Тебе известно будущее?

— Лишь вероятности, для которых уже существуют предпосылки.

— И каковы они, скажем, у меня?

Андрей не надеялся на ответ, но ангел отозвался:

— Удручающие.

По коже побежал холодок.

— Из-за Асмодея? Теперь их с Белфегором двое на мою душу, да?

Азариил молчал.

— Из-за ранения? — встревоженный Андрей принялся перебирать предположения одно за другим в надежде на реакцию. — Из-за Хранителя? Он ведь покинул меня, правильно?

— От него было мало толку.

— Тогда из-за неприятностей, которые у тебя начнутся после моего исцеления?

— Ты помнишь больше, чем я предполагал, — удивленно заметил Азариил. В его низком голосе появилась характерная хрипотца: значит, занервничал.