Осколки нефрита

Чакмооль не обратил на него внимания.

— Нанауацин, йолтеотль, — сказал он — точнее, промурлыкал. — Приходит твое время, крошка. Ты уже чувствуешь?

Твой отец тоже чувствует. Его время тоже пришло. — Чакмооль обернулся к Ройсу: — Ее отец, Прескотт. Забудь о нем. Чанек им займется. Отвези Нанауацина к Широкой Шляпе, к Стину, и я встречу вас там. Теперь это твоя единственная задача.

— А может, ты ее прямо сейчас заберешь? — спросил Ройс. — На кой черт она мне сдалась?!

— На нас будут слишком сильно глазеть, если мы поедем вместе. Слишком долго придется задерживаться, слишком много объяснять. Она поедет с тобой. Ври что хочешь, но не выпускай ее из виду.

Чакмооль уставился прямо в глаза Ройсу. Его вертикальные зрачки сузились в черные линии на золотистых радужках.

— От этого зависит гораздо больше, чем твоя жизнь.

— Ладно, понятно. — Ройс снова сглотнул. В горле пересохло, голос сделался как у старика. — Но мы по крайней мере можем сесть на пароход, чтобы доехать до Питсбурга?

— Поезжайте быстро. Остальное не важно.

Плеск воды отвлек внимание чакмооля. Он отвернулся, и Ройс посмотрел через его плечо. То, что он увидел, заставило его перекреститься — впервые с тех пор, как он покинул Ирландию девятилетним мальчишкой.

— Пресвятая Богородица, помилуй нас! — прошептал он.

Из ледяной воды вылезло существо, невероятно похожее на Чарли. Ройс все еще различал знакомые черты лица, да и размеры совпадали. Но этот Чарли выглядел так, словно вышел из материнской утробы уже взрослым: огромная лысая голова, гладкие толстые щечки, надутые губы младенца. Обнаженный и совершенно безволосый, он стоял на берегу, держа в руке накидку чакмооля, как малыши держат любимое одеяльце. Его глаза с вертикальными зрачками сфокусировались на выпотрошенной курице. Бросив одеяло, он подскочил к тушке и жадно схватил ее толстенькими ручонками. Во рту у него виднелись изогнутые змеиные клыки, а подбородок блестел от слюны. Он повертел птицу в руках, потянул за крылья, за ножки и наконец схватил за отрубленную шею. Чанек посмотрел на обезглавленную курицу, и его губы задрожали.

— Где голова? — завопил он, и Ройс похолодел: эта тварь говорила голосом Чарли.

Словно ребенок, закатывающий истерику, чанек потряс курицей перед чакмоолем и затопал пухленькими ножками.

— Мозгов нет! Нет мозгов! — завыл он, и перья на накидке зашевелились от звука его голоса. — Голова где, я спрашиваю?

КНИГА ЧЕТВЕРТАЯ

Для этого песня

поднимается вместе с плачем.

Мертвые пускают корни в небесах

и музыка застревает в моем горле,

Когда я вижу их, потерянных в городе теней.

Хвалебная песня вождям

И этот малыш, этот кроха,

Еще совсем птенец, еще совсем малютка,

и ничего не разумеет,

Как нефрит, как бирюза, он отправится на

небо, в Дом Солнца; нефрит без изъяна, гладкая и сияющая бирюза —

это сердце, которое он пожертвует солнцу.

Молитва Тлалоку

Токскатль, 10-Орел — 16 марта 1843 г.

Усатый владелец мануфактурной лавки и глазом не моргнул, увидев Арчи, одетого только в промокшее нижнее белье и завернутого в лошадиную попону. Арчи спросил дорожный костюм и показал пригоршню полученных от Барнума денег. Хозяин лавки стал сама любезность.

— Кажется, вы уже успели попутешествовать, — заметил он и, воздержавшись от дальнейших замечаний, молча провел Арчи в глубину лавки и вынес охапки рубашек и брюк.

Помимо одежды, Арчи приобрел еще и ножны для ножа Хелен.

— Первый раз вижу, чтобы покупали ножны для кухонного ножа, — покачал головой продавец. — Вы уверены, что не хотите взять добрый охотничий нож из стали?

— Можете считать меня суеверным, — иронически ухмыльнулся Арчи, — но без этого ножа меня бы здесь не было.

В обновках с головы до ног — новая шляпа, новое пальто и хорошие ботинки вместо развалившихся старых — Арчи направился в Аллеганские доки, дивясь на невозмутимость продавца: можно подумать, в Питсбурге каждый день спускались с гор полуголые люди.

Сначала Арчи повесил ножны на бедро, но потом передвинул их на поясницу: неудобно как-то носить нож на виду. На пояснице ножны немного мешали, однако лучше все же убрать их с глаз долой.

Арчи шел по набережной и думал, что Питсбург оказался совсем не похож на Нью-Йорк. Словно покрытый сажей карлик, город притулился на слиянии трех рек: Аллегана и Саскуэханна сливались, давая начало извилистой реке Огайо, по которой Арчи доберется до Луисвилла — и до Джейн. Мысли о дочери вызвали виноватое желание купить ей подарок, но он так и не надумал, что же такое подарить. В конце концов Арчи заметил кондитерскую и взял почти фунт леденцов, в основном мятных. Хелен их очень любила.

«Где ты, дочка?» — думал Арчи, спускаясь по улицам вниз, к причалам, похожим на недостроенные мосты, ведущие на западный берег реки. Притоки Огайо были забиты судами всех видов и размеров; величественные пароходы выделялись на фоне пестрой компании плоскодонок, плотов, килевых шлюпок и каноэ. Меньше по размеру, чем морские суда в гавани Нью-Йорка, юркие суденышки сновали по быстрым речным течениям, точно водяные клопы, а капитаны ругались во всю глотку, споря за местечко у причала. Можно было подумать, что Питсбург — это центр мировой торговли, где контракты подписываются и нарушаются под сенью клубов дыма из плавильных печей, — дым покрывал кирпичные здания города сажей и клубился над речными долинами. Одежда и лицо Арчи быстро покрылись слоем сажи.

— Эй, путешественник! — Кто-то пихнул Арчи в плечо. Обернувшись, он увидел приземистого бородатого моряка, жующего огрызок сигары и дружелюбно улыбающегося, словно старый приятель. — Делберт Гетти, — представился моряк, — торговый капитан на Огайо, Миссисипи, Миссури и на всех канавах между ними. Тебе в Новый Орлеан? Или в Сент-Луис?

— Вообще-то в Луисвилл, — ответил Арчи. И почему этот Гетти из всей толпы именно к нему привязался?

— А раньше по рекам плавать не приходилось, мистер?..

— Прескотт. Арчи.

— Арчи, стало быть. Среди этих господинчиков с Востока ты бросаешься в глаза, — сказал Гетти, показывая на остаток левого уха Арчи. — Мне по нраву ребята, побывавшие в переделках, и у меня одного парня не хватает. Один из моих черномазых надумал жаловаться, да и отдал концы под Каиром. Плачу доллар в день и еще три кружки и столько хлеба с беконом, сколько в тебя влезет. — Гетти протянул руку — на двух последних пальцах не хватало по одному суставу. — Ну что, давай на борт?

Арчи хотел было отказаться, но ему пришло в голову, что будет неплохо анонимно проехаться в качестве матроса. Он собирался путешествовать дальше под псевдонимом, однако вдруг чакмооль знает его почерк? Пока что чудовище с легкостью находило Арчи. Талисман может быть вроде маяка, и если верить Таманенду, Арчи должен путешествовать по воде, чтобы заставить талисман работать в обе стороны.

— А вы куда плывете? — спросил Арчи.

— В Диксиленд. Нас ждет Новый Орлеан и шлюшки-мулатки — да и тебя тоже.