Осколки нефрита

— Вы прямо туда идете?

— Приятель, река прямо не идет, но мы доберемся туда не позже остальных. По рукам?

Арчи протянул руку. Что ж, он поедет матросом. Чем меньше он будет выделяться среди людского потока на реке, тем больше шансов, что его не заметят ни чакмооль, ни Стин. По крайней мере Арчи на это надеялся.

— Добро пожаловать на борт «Моди»! — закричал Делберт Гетти, когда они подошли к маленькому квадратному пароходу с одним колесом. «Моди» оказалась длиной футов шестьдесят и шириной футов тридцать; по правому борту, позади парового котла и ближе к корме, была небольшая каюта. От основания ржавой трубы к крыше каюты поднимался наклонный навес, под которым кучка негров спала прямо на палубе. Самый центр парохода занимал паровой котел и поленницы дров, сложенных между котлом и колесом. На палубе ступить было негде: все место занимали штабеля груза высотой почти в рост человека, прикрытые обтрепанной парусиной.

«А „Моди“ выглядит устало», — подумалось Арчи. Белая краска облезла на бортах, крыша каюты провисла и покрылась сажей. На корме стоял ручной руль, который вполне мог быть снят еще с римской триремы. Проследив взгляд Арчи, Гетти пожал плечами:

— Штурвал сломался. Это же рабочая лошадка. Надеюсь, ты не против, что гребное колесо слева, — некоторые из-за этого отказываются со мной плавать.

— Я… я не суеверен, — ответил Арчи, вспомнив, что он сказал владельцу мануфактурной лавки о своем ноже.

— Тогда, надеюсь, название старушки «Моди» тебя тоже не пугает. — Гетти расхохотался и хлопнул Арчи по плечу.

Не зная, что сказать, Арчи рассмеялся в ответ — надеясь, что смех прозвучал естественно.

— Руфус! — заорал Гетти, ступив на палубу. Арчи шел следом, присматривая местечко, где можно спрятать саквояж, пока команда занята другими делами. — Руфус, растолкай черномазых и давай двигать!

Дверь кабины открылась, и наружу выглянула голова с узким лицом, увенчанная седыми космами. Руфус вышел на палубу, почесывая жидкую бороденку, и прищурился на приближающееся к полудню солнце. Когда он стоял прямо, то был гораздо выше дверцы кабины, но казалось, что ему невмоготу поддерживать тело в вертикальном положении. В костлявой руке Руфус сжимал коричневую глиняную кружку. Судя по тому, как он ею размахивал, кружка была почти пуста. Руфус поднес ее к губам и опрокинул содержимое в глотку, а потом бросил кружку в воду.

— Подъем, черные! — пропел он, подходя на нетвердых ногах к спящим неграм и по очереди пихая их носком сапога. — Пора двигаться!

Гетти присоединился к нему возле котла.

— Руфус, это Арчи. Он подписался на это плавание.

Руфус явно удивился, покачал головой и пробормотал, что они заехали слишком далеко вверх по реке. Гетти засмеялся и пихнул Арчи локтем в бок.

— Старина Руфус ждал черномазого. Забыл, что мы больше не в Дикси.

— Не заглядывай в кружку, пока не покажешь Арчи, что к чему, — сказал Гетти Руфусу. — Сегодня нам надо поднажать. Шкафчики Макгрудера запаздывают, а он ждать не любит.

Трое негров стояли под навесом и потягивались. И тут Арчи заметил, что у них на лодыжках кандалы, которые заставляли их шаркать ногами. Несмотря на холодную погоду, негры были одеты лишь в рубахи, а на коленях штанов зияли дыры. У Арчи появилось неприятное ощущение, что, взойдя на борт «Моди», он пересек некую границу, о существовании которой даже не догадывался.

Двое рабов начали закладывать дрова в топку, запихивая их поглубже с помощью длинного шеста.

«По крайней мере хоть согреются, — подумал Арчи. — А этот бедняга, вставший у руля, наверное, рад, что они провели зиму на юге».

Руфус вскарабкался на каюту, стараясь держаться подальше от центра крыши.

— Арчи, будешь толкать шестом на носу. Не подпускай эти проклятые лодки слишком близко, — крикнул Руфус.

Гетти устроился перед котлом, в кресле капитана, — за бесполезным штурвалом. Он пустил пар, и гребное колесо «Моди» взбаламутило грязную воду у причала и медленно повело пароход на середину реки.

Арчи торопливо схватил длинный шест, прислоненный к поручню на носу. Поставил саквояж на палубу между ног и уперся шестом в причал, отталкивая «Моди». Гетти прибавил пару, крикнув, чтобы подбросили дровишек, и «Моди» протолкнулась на свободное место в гуще судов. Рулевой сильно наклонился вправо, и пароход повернул на юг, в главное русло, набирая скорость по мере того, как возрастало давление в котле.

Арчи держал шест наготове, выглядывая лодки, которые могли подойти слишком близко.

Арчи внезапно почувствовал неимоверную усталость. Он не ел с тех пор, как лодки погрузили на платформы в Холлидейбурге, и всю ночь скакал на коне с Маскансисилом. Интересно, когда они тут спят? Руфус на крыше каюты, похоже, впал в ступор, однако остальные четверо были начеку. В «Геральд» всегда писали, что команды на речных судах — это сборище ленивых пьянчужек, всегда готовых подраться. На самом деле, во всяком случае, судя по тому, что он уже видел, все оказалось совсем не так.

И это относилось не только к россказням о командах. Хотя Арчи и испытывал некоторую симпатию к аболиционистам вроде окровавленного и испачканного яичным желтком пастора на Нассау-стрит, зрелище настоящих, живых рабов всколыхнуло его до глубины души. До этого момента Арчи повидал лишь свободных негров, сгрудившихся в трущобах Файф-Пойнтс. Он считал рабство просто какой-то другой, южной формой бедности. Это, конечно, проблема, но не более того. Одна из проблем.

Однако даже такую умеренную точку зрения большинство его знакомых не разделяли. Беннетт, как и большинство нью-йоркских издателей газет, неустанно писал передовицы в защиту рабства, жестоко критикуя «защитников черномазых», и дошел до того, что разругался с конкурентом, придерживавшимся противоположного мнения. А друзья Арчи, включая Удо и Майка Данна, твердо заявляли, что «эта традиция» полезна не только для экономики Юга, но и для самих рабов.

Однако они никогда не видели кандалы на человеке, не совершившем никакого преступления. А кандалы — это вам не статейки в газете и не разговоры за пивом. Господи Боже, трое рабов Гетти босиком ходят — и это в марте!

По левому борту «Моди» показалась тяжело нагруженная плоскодонка, и Арчи поднял шест.

— Эй ты, вонючка из Индианы! Держи свое дырявое корыто подальше! — зарычал Гетти из капитанского кресла. — А не то я тебя стукну!

— Вот это стукни! — закричал мужчина на корме плоскодонки, спустил штаны и хлопал себя по волосатым ягодицам, пока «Моди» проплывала мимо. Команда плоскодонки залилась смехом. Арчи заметил, что негры, подбрасывавшие дрова в топку, тоже обменялись взглядами, сдерживая улыбку.

Арчи и сам незаметно усмехнулся, но усмешка тут же поблекла, когда Гетти бросился к левому борту. Вены у него на лбу набухли.

— Еще раз покажешь мне свою задницу, и я ее отстрелю! — заревел он, вытащил револьвер и выпустил все патроны в направлении удаляющейся лодки.

Кусок руля на плоскодонке разлетелся в щепки, а хохот команды сменился удивленными криками. Матросы попрятались за ящики с грузом, предоставив лодке плыть по течению. Конкурент Гетти запутался в штанах и торопливо исчез из виду.

Ошеломленный Арчи чуть не бросил шест в реку. Похоже, никто на лодке не пострадал, но дело-то не в этом. Только ненормальный будет так реагировать на оскорбление, которое сам же и спровоцировал. На секунду Арчи подумал, не прыгнуть ли за борт и не Поплыть ли к берегу. Мало ему своего сумасшествия, так еще и капитан психом оказался.

Но здесь, на слиянии трех рек, до берега было далековато, а Арчи в детстве едва научился плавать. Оставаться на пароходе с чокнутым все же лучше, чем утонуть. Надо подумать о Джейн. Он ведь все еще отец и ради дочери должен во что бы то ни стало поладить с Гетти.