Осколки разбитой короны

Затем Дэш поспешил к дальнему концу каната и достал из кармана кремень. Лезвием ножа он начал высекать искры, стараясь попасть на промасленную тряпку.

Он не очень понимал, чего ожидать; Дэш слышал истории своего деда, но результаты видел только при использовании смеси этого масла с порошковой известью и серой.

Пламя, пыхнув, охватило тряпку. Дэш побежал прочь.

Пока горел канат, он добежал до ворот и, встав рядом с Густавом, сказал:

– Если будет гореть действительно так сильно, как говорят, то остальное дерево должно вспыхнуть быстро. Давление воды должно…

Пламя дошло до канистр, и они взорвались.

Сила взрыва была куда больше, чем Дэш ожидал; он думал, что получится скорее большой костер. Вместо этого образовалась взрывная волна, людей побросало на землю, а двоих задело обломками.

Густав поднялся с земли и сказал:

– Боги! Что это было?

– Сам не пойму, – сказал Дэш. – Дед что-то говорил мне о том, что там может быть слишком много воздуха – наверное, именно это он и имел в виду.

– Смотрите! – вскрикнул один из стражников.

Взрыв прорезал большую часть большой балки, и теперь ворота отгибали ее в сторону под давлением сдерживаемых ими миллионов галлонов речной воды. Вода полилась через проемы в дереве, и с громким стоном зашевелились все шлюзовые ворота. По мере усиления потока воды дерево начало двигаться быстрее. Скрип и стон сменился треском, балка разошлась надвое, и внезапно лавина воды снесла все ворота.

Дэш глядел, как вода движется по желобу. Вот она уже достигла пролома в камнях, откуда могла пролиться в нижние трубы, и незамедлительно устремилась вниз.

– Ну, так мы некоторых крыс утопим, – сказал Густав.

– Надеюсь, – сказал Дэш, принимая предложенную констеблем руку и поднимаясь на ноги. Думая о пересмешниках, он сказал: – Главное, чтобы своих крыс не утопить.

– Что нам делать с этими глиняными кувшинами, шериф? – спросил один из констеблей.

– Я думал, вам придется их бросать в огонь, – сказал Дэш. – Несите их сюда, найдем им применение. – Констебль нагнулся за кувшинами, и Дэш добавил: – Только осторожнее. – Он кивнул на бурный поток воды в разрушенном шлюзе.

Они поспешили обратно через город, и, поворачивая на главную улицу, Дэш крикнул Густаву:

– Поставь здесь баррикады. – Он указал на еще один квартал. – И здесь. Когда они прорвутся, я хочу завернуть их прежде, чем их кавалерия ударит по рынку. И как только ворота падут, поставь лучников на крыше там, там и там. – Он указал на три угла перекрестка.

Густав кивнул.

– Вижу, ты не говоришь: «Если они прорвутся».

– Это просто вопрос времени, если только к нам не успеет подойти помощь. Думаю, у нас впереди трудные деньки.

Густав пожал плечами.

– Я наемник, шериф. Мне платят за трудные деньки.

Дэш кивнул, и Густав поспешил выполнять приказы, а остальные стражники понесли кувшины с маслом к воротам.

Шериф оглядел опустевшие городские улицы – люди прятались по домам, надеясь, несмотря ни на что, избежать еще одного разгрома, подобного прошлогоднему. Дэш покачал головой. Может, наемникам, стражникам и солдатам и платили за то, что они терпят такое, но уж никак не горожанам. Именно они страдали больше всех, а за время службы шерифом у него возникло особое отношение к крондорцам, которого он прежде не мог себе представить. Он начинал понимать, почему его дед так любил этот город, знать и чернь, благородных и простолюдинов. Это был его город; и Дэш не желал отдавать его никому.

Уже спеша к воротам, Дэш услышал звук рога. Он знал, что к воротам под флагом перемирия приближается кешианский герольд, чтобы объявить, на каких условиях его генерал примет сдачу города. Дэш взобрался по ступеням на стену над воротами, как раз когда подъехал герольд, а из-за гор начало выползать восходящее солнце. Герольд был из пустынных племен, а сопровождали его два солдата-пса, каждый со знаменем: один держал Львиное знамя Империи, а другой – родовой флаг. Дэш знал, отец и дед не одобрили бы то, что он не узнал, какой именно это род.

– Они хотят поговорить, – сказал сержант Маккей.

– Ну что ж, – отозвался Дэш, – не будем грубиянами: выслушаем.

Дэш подумал, что наверняка ему захочется бросить в герольда кувшином с маслом прежде, чем тот закончит, но каждая минута переговоров давала им больше времени подготовиться к нападению.

Герольд подъехал к воротам и прокричал:

– Во имя Империи Великого Кеша и ее великого генерала Ашама ибн Альтука, откройте ворота и сдайте город!

Дэш обернулся и увидел, что все собравшиеся на стенах смотрят на него. Он наклонился между двумя зубцами и закричал:

– По какому праву вы покушаетесь на не принадлежащий вам город? – Глянув на Маккея, он тихо заметил: – Почему бы не пройти через все формальности?

– Мы требуем эти земли как издревле принадлежащие Кешу. Кто говорит от имени города?

– Я, Дэшел Джеймсон, шериф Крондора!

С презрением выплевывая каждое слово, герольд прокричал:

– Где твой принц, о тюремщик бедняков? Прячется под кроватью?

– Спит, наверное, – ответил Дэш, не желая ничего говорить об отравлении. – Если хотите подождать, возможно, он придет попозже.

– Я здесь, – послышался голос у Дэша за спиной. Он обернулся и увидел бледного Патрика, которого поддерживал солдат. Патрик надел королевские латы, отделанную золотом кирасу, открытый шлем и повязал через плечо окаймленную золотом пурпурную ленту, знак своего титула. Проходя мимо Дэша, Патрик прошептал:

– Если я потеряю сознание, скажи им, что я удалился в гневе.

Он добрался до стены и выпрямился. Дэш видел, как трудно ему было стоять даже с помощью сильного солдата, придерживавшего его сзади. Но Патрик все же нашел в себе силы громко крикнуть:

– Я здесь, псы Кеша. Говорите, что вам надо!

Герольд едва скрыл свое удивление, увидев на стене принца Крондора. Он явно считал, что отравление удалось.

– О благороднейший принц! – крикнул герольд. – Мой господин требует от вас открыть ворота и удалиться. Он проводит вас и вашу свиту до границ вашего государства.

– Аж до самого Саладора, – сказал Дэш тихо.

– Границы моего государства! – крикнул Патрик. – Я стою на стенах столицы Западных земель!

– Это земли древнего Кеша, и они будут нам возвращены!