Основатель 7

Но тогда я имел дело с продажными чиновниками в развалившейся стране. А здесь? Здесь я сам создал эту систему. Сенат должен был защищать людей от моих ошибок, а не устраивать мне мелочные пакости.

«Так, можно их запугать… — начал я перебирать варианты. — Нет, это создаст прецедент. Можно подкупить… дорого и ненадёжно. А что, если…»

И тут меня осенило.

«Что, если заставить их самих заплатить за свою инициативу? Не буквально, конечно, а политически. Сделать так, чтобы их собственный законопроект ударил по их же карману. Красиво. В моём стиле. Не кувалдой по голове, а элегантной подножкой».

Я снова открыл вкладку «Законодательство» и внимательно изучил механизм добавления поправок. Если это действительно была просто сложная схема, чтобы доставить мне неприятности, то, возможно, я мог сделать голосование за этот законопроект весьма болезненным.

Одна из моих способностей позволяла добавлять поправки к законопроектам перед голосованием. Чтобы добавить такое «дополнение», мне нужна была поддержка как минимум трети сенаторов. Но зачем бороться за голоса в Светлограде, когда мне нужно было всего трое? Сенаторы из Разино точно поддержат мою поправку, потому что она гарантированно убьёт законопроект.

Я потёр руки и начал печатать формулировку:

«В качестве компенсации Избраннику, оплатившему эти невозвратные здания и ресурсы, Сенат вводит налог в размере 100% на всех членов аристократии до тех пор, пока утраченные средства не будут возмещены».

Другими словами: хотите сделать мои инвестиции бесполезными? Вы же за эту потерю и заплатите. Ни один сенатор в здравом уме не обрёк бы высшие классы на оплату этого законопроекта. Революция случилась бы в ту же ночь.

«Шах и мат, — усмехнулся я, сохраняя черновик поправки. — И хотя я ненавидел политику ещё в родном мире, я не настолько глуп, чтобы игнорировать, как она работает».

В этом я был прав.

Я создал Сенат, чтобы он решал проблемы людей и принимал законы, которые бы гарантировали, что мои действия ненароком не навредят населению.

Моя власть не была полностью ограничена Сенатом, но я редко обращал внимание на то, какие законы они принимают, просто потому, что они меня не касались. А теперь они пытались наложить серьёзное ограничение на мою финансовую власть и компетенцию, и это меня, мягко говоря, раздражало. Ипподром был нужен не только для дохода, но и для престижа региона. Не зря же скачки называют спортом королей.

Еремею было поручено найти трёх человек в Светлограде, которые поддержат мою поправку, а также донести до Сената в целом, что я недоволен этим законопроектом. Надеюсь, одного моего заявленного неудовольствия хватит, чтобы поубавить пыл у его сторонников. Если нет, то эта новая поправка наверняка уничтожит законопроект, к которому она прилагалась.

Глава 6

Сенаторы Светлограда никак не могли прийти к единому мнению по законопроекту. И неудивительно, ведь азартные игры грозили стать настоящим бичом для населения. Кости и прочие игры на удачу уже были обычным делом в доках, и не раз случалось, что какой-нибудь моряк возвращался из долгого плавания без единого гроша.

Я, конечно, понимал, что азартные игры — тема острая и для многих болезненная. Но одно дело, если бы законопроект регулировал эту сферу, обеспечивал защиту от лудомании — психического расстройства на почве чрезмерного азарта — и не пускал в игорные залы бедолаг, у которых и так ветер в карманах гуляет. И совсем другое — полностью запретить эту практику. Это было не просто непрактично, но и било по моим собственным планам.

Есть один экономический закон, от которого никуда не деться, — закон спроса и предложения. Если люди хотят играть, они будут играть. Никакие, даже самые драконовские, законы не остановят компанию мужиков, режущихся в карты посреди ночи и ставящих на кон последнее. Единственное, чего добьётся такой запрет, — загонит игорный бизнес в подполье. А там уже действуют совсем другие, куда более опасные методы сбора долгов. Запретить что-то — значит создать чёрный рынок, где правила диктует насилие, и породить целый класс преступников.

Все, конечно, похлопают в ладоши: мол, смотрите, какие мы молодцы, запретили «плохую вещь». Но будут ли они так же радоваться, когда поймут, что их политика лишь помогает обогащаться уголовникам?

Я всегда верил в экономическую свободу — как для общества в целом, так и для отдельного человека. Хотят люди играть в азартные игры — их личное дело. И, честно говоря, я бы предпочёл, чтобы их деньги оседали в казне Града Весёлого и шли на общее благо, а не терялись в подпольных покер-румах, где о налогах и слыхом не слыхивали.

К счастью, несколько сенаторов из Светлограда придерживались того же мнения, поскольку и сами были не прочь порой перекинуться в кости в порту. Заручиться поддержкой троих из них оказалось довольно просто. Они вместе с сенаторами из Разино согласились на мою поправку. Поправка была прикреплена к законопроекту, а моя подпись придала этому решению законную силу. Обычно сенат не мог вносить такие поправки — эта привилегия была только у меня, да и то лишь при поддержке трети совета.

На следующее утро, после того как о поправке стало известно, в дверь моего кабинета заколотили с такой злобой, будто хотели её вынести. В кабинет ворвался сенатор Горислав, автор первоначального законопроекта, красный от ярости и возмущения.

— Как вы смеете издеваться над нашим законодательным процессом! — заорал он.

Мой маленький собакоподобный монстр Гром зарычал и шагнул вперёд, чтобы цапнуть наглеца, но низкий рык заставил зверька передумать и вернуться к моей ноге. А жаль. Я был бы не против, если бы Гром успел хотя бы слегка прихватить его за штанину.

— Присядьте, сенатор Горислав, — сказал я. — Не рановато ли для криков?

Горислав, приземистый мужичок с длинными рыжими усами, переходящими в бакенбарды, распалялся всё больше, мечась по кабинету.

— Но, видимо, не слишком рано, чтобы плести заговоры против воли Сената! Да будет вам известно, то, что вы сделали, — это чистой воды подковёрные интриги! Добавить поправку… Неслыханно! Абсолютно неслыханно!

— Мне нужно как-то отбивать свои инвестиции. Если вы собирались запретить азартные игры, надо было предупредить меня до того, как я вбухал целое состояние в этот ипподром и лошадей для него, — ответил я, сохраняя ледяное спокойствие. Такая ярость могла означать только одно: я эффективно похоронил его законопроект.

— Это вопиющее злоупотребление властью! Вы уполномочены вносить поправки в дела государственной важности — те, что только вы можете предвидеть благодаря вашим великим способностям. Вмешиваться в обычный законопроект — это не только беспрецедентно, но и неуважительно по отношению к нашему статусу! — выпалил он, его лицо с каждой секундой становилось всё багровее.

— А кто сказал, что я не вижу в этом ипподроме чего-то большего? — сказал я, вставая, чтобы встретить его огненный взгляд. — Может, у меня были на него серьёзные планы, а вы чуть не пустили их все под откос своим законопроектом. Вы не видите всей картины, сенатор. Ваша работа — заботиться о людях Града Весёлого, а не тратить нашу с вами энергию на морализаторскую чушь, которая на самом деле является лишь жалкой попыткой мести.