Основы человечности для чайников

— Да, он может.

— Я опять чего-то очевидного не понимаю, да? — жалобно спросил Тимур.

— Да. — Диана даже не попыталась смягчить тон. — Майер, давай ты ему сам объяснишь, а то мне правда уже идти пора. Мало ли что. Всем пока, приятно было пообщаться.

Каблуки уцокали в направлении зрительного зала. Точнее, неприметной дверки, ведущей закоулками прямиком на сцену. Людвиг там ночью всё облазил — и сцену, и закоулки, и пол под креслами. Даже в вентиляционные короба нос сунул, прикидывая, стоит ли делать в них узловые точки для заклинаний.

Подумал — и сделал. Ну а что? Прикладная магия — такая штука, в которой привыкаешь пользоваться любыми подручными средствами.

Так что теперь все стены в зале были изрисованы невидимыми сигиллами (в ультрафиолете выглядело очень круто! Прямо как декорации в ночном клубе!), в вентиляции дымились ароматические палочки (пожарную сигнализацию, конечно, пришлось на всякий случай отключить), на занавесе и по углам помещения позвякивали амулеты и усилители — и запускалось всё это великолепие всего-то с двух точек, одна из которых находилась прямо на сцене, а вторая — в ближайшем закулисье.

Красота!

Если бы магии учили в универе, эта работа потянула бы на идеальный курсовик, а то и на диплом. Но в суровой реальности Людвигу только скупо кивнули и уточнили, уверен ли он, что всё сработает.

Очень хотелось соврать, что нет.

Впрочем, ему бы всё равно не поверили.

— Многие заклинания, особенно сложные (а ментальные — все сложные, поэтому мы с тобой их и не касались)… — неторопливо начал Людвиг. — Слушай, там Диана не весь сок утащила? Тогда плесни ещё, пожалуйста. И не стой над душой, садись и внимай. Ну так вот, многие заклинания требуют больше одного источника силы и больше одной точки запуска. То есть один человек чисто физически не способен их активировать. А вот рассчитать или направить — вполне. Поэтому у нашего глубокоуважаемого совета директоров разделение труда: пока твой отец рассказывает что-нибудь умное и отвлекает внимание на себя, мой настраивает чары, а потом они с Рыбниковым начинают потихоньку их запускать. От Рыбникова там, конечно, только сила. И далеко не в самых больших объёмах, так, чисто для поддержки. Но тратится всё равно прилично, и чувствует он себя после таких магических развлечений не лучшим образом, хоть и пободрее, чем я. Да и в целом, он — та ещё бездонная бочка энергии, опустошить сложно, но жена его всё равно после такого обычно подкармливает. А сегодня она не смогла прийти, так что пришлось Диане.

— А почему он не может перед выступлением одолжить силу у той же Дианы? — удивился Тимур. — Или у… сколько у неё там братьев? Четверо? От каждого понемножку.

— Откуда же я знаю? Может быть, не умеет. Может, они сами не дают. А может, он просто нормальный и не хочет заниматься энергетическим вампиризмом. Потому что такие штуки… это, в общем, немножко неприлично. И стрёмно. Почти как каннибализм, только съедается не физическая часть человека, а духовная.

— Тогда почему ты на это соглашаешься?

Людвиг повертел в руках стакан.

Сок горчил.

Или это внутри Людвига что-то горчило, тянуло, вязало язык и губы, мешая произносить слова. Не гранат, а хурма какая-то…

— Мы договорились. Это… типа моя плата за обучение. Или сыновний долг. Или благодарность за то, что меня приняли в семью, кормили и одевали. Или что-то между.

— Так поступать — это не по-человечески!

— А я и не человек.

— Да, ты не человек, ты идиот! Почему мне не сказал?! — кажется, Тимур разозлился.

Обычно люди от ярости краснеют, а он — бледнел. А ещё странным образом начинал выглядеть взрослее и собраннее. Легко верилось, что прямо сейчас он встанет и твёрдым шагом пойдёт вершить правосудие, то есть рассказывать этому, как он неправ.

Вот только весь рассказ в итоге уместится в сбивчивое «Так нельзя, это неправильно!»

А потом этот новоявленный защитник сирых и убогих, конечно, забьётся в какой-нибудь угол (или на крышу, или под мост) и будет там рыдать.

А вытаскивать кому? А вытаскивать опять Людвигу, который, между прочим, еле сидит и в ближайшую пару дней ни на какой героизм совершенно точно не способен.

— Что я должен был тебе сказать? — тихо спросил он, прикрывая глаза. — Что я для собственного отца — не живое существо, а источник энергии? Дармовая батарейка? Инструмент для достижения целей? Ну вот, теперь ты в курсе. И что, легче стало? Птицы запели, цветы зацвели, жизнь заиграла новыми красками? Нет? И зачем тогда ворошить? Кому от этого станет легче?

— Тебе, например. Если выговоришься.

— Не станет. И без того тошно, а если вслух говорить — то вообще…

Да и так уже, кажется, много лишнего сказал, как будто Диана вместо сока какой-то коньяк подсунула. Хотя с неё бы, конечно, сталось…

Но на Тимура слова подействовали: на баррикады он уже не рвался. Наоборот, ссутулился и спросил тихо:

— И кто ещё, кроме Динки, знает про это ваше регулярное энергетическое изнасилование?

Людвиг поморщился. Подростковая прямолинейность ударила между рёбер, на мгновение перебив дыхание. Хотя в целом Тимур всё понял и охарактеризовал правильно. Слишком правильно. Слишком точно.

— Думаю, многие. Если не знают — так догадываются. Может, даже обсуждают шёпотом и за спиной. В лицо-то не скажут, побоятся. Это только подруга твоя так умеет — ворвалась без приглашения, нарычала, спасла и удрала раньше, чем услышала благодарность.

— Мне кажется, ты ей нравишься, — осторожно заметил Тимур.

— В смысле? До сих пор? То есть… а… — Людвиг на мгновение почувствовал себя полным идиотом. — Да ну, быть не может. У неё же парни меняются, как погода, — каждый день что-нибудь новенькое.

— Потому и меняются, что ни с кем ничего серьёзного никогда не было. Они для неё… ну, примерно как аксессуар, симпатичный, но не очень ценный. Такая подвеска на мобильнике, китайская, со стразами. Они, знаешь, иногда оптом продаются, десятками, а то и сотнями. Одна оторвалась — цепляешь другую и идёшь дальше. — Тимур вздохнул и грустно посмотрел на свой телефон, на котором вообще никакой подвески не было. — Ну и вот. Она, конечно, ворчит, что я про тебя постоянно говорю… Но ведь слушает. Ещё и вопросы задаёт. Ей интересно, как у тебя дела.

— А может, ей просто с тобой поговорить хочется?

— Мы нормально общаемся. То есть, на разные темы. Не думай, что только тебя обсуждаем. Но если вдруг начинаем про тебя, то она сразу вся подбирается и, знаешь, разве что хвостом не виляет. Да и сегодня — это же она мне показала, где ты. Ещё и поторопила, чтобы я шёл сразу сюда, а не отвлекался на всё подряд. Иди, мол, спасай, приводи в чувство. А сама в магазин побежала. И сока с запасом взяла, и вообще…

Тимур нервно потеребил чёлку и, кажется, даже выдрал из неё пару волосков. Тех самых, желтоватых. Всё-таки кавалеры Дианы до сих пор оставались для него больным вопросом.