Особняк со странностями

— Перестань лыбиться, — беззлобно шикнул «танцор с бубном». — Опять-таки, если верить легенде, избранным артефактом богини может стать только седьмой потомок седьмого сына Справедливости. Тот, у кого в жилах есть примесь крови либо богини… Подними челюсть с пола, Катя! Я лишь пересказываю то, что читал в древних манускриптах!

Я тяжело сглотнула. Божественная кровь?!

Ой, мамочки!

— Так вот, — почесал подбородок ученый, — либо богини, либо ее нимф справедливости.

— Получается я, — голос предательски дрогнул, — потомок самой богини Справедливости?

Илларион усмехнулся. Его рот дернулся в кривой ухмылке, но веселье не коснулось глаз.

— Если верить тем же легендам, то нифмы справедливости хранят вечное целомудрие, чтобы остаться беспристрастными к вынесению приговоров, да и сама Адрастея, я сомневаюсь, что рожала детей привычным способом, — поделился мыслями он. — Имея неограниченные возможности по поиску информации и врожденное любопытство, я могу лишь предполагать, что богиня каким-то образом делилась своей кровью или нимф, одаривая так называемых… Хм-м… достойных?

— Ты меня спрашиваешь?

— Таким образом, — продолжил мужчина, не обратив внимания на мой скромный вопрос. — Получается, что седьмых в роду потомков седьмого сына по миру может быть бесчисленное множество. Почему выбор артефакта пал на тебя остается догадываться. Сомневаюсь, что Егор так же ревностно и одуряюще безответственно притащил бы в особняк мужика.

Я покраснела. Илларион же фыркнул:

— Так что здесь богиня точно не прогадала, — вновь оставив шутливый тон, он сузил глаза: — Продолжай. Ты же мне еще не все рассказала?

Далее я в подробностях, какие сама с трудом вспоминала, рассказала о похоронах, что пулю мне подарила тетка Егора во время его поминок, и последующем пробуждении на три месяца назад во времени.

По мере того, как Илларион пытался выспросить причину смерти друга или любые, причастные к несчастью, подробности, и понимал, что я действительно их не знаю, все больше хмурился. А после того, как я замолкла, решив поведать и о злоключениях на третьем этаже особняка, на закуску, так сказать, высказался.

Матом.

А потом воцарилось гробовое молчание. Жуткое такое!

Которое я, естественно, нарушила первой:

— Что делать будем?

— А что ты собиралась предпринять?

— Э-э-э, — искренне растерялась я, — выжидать, а потом предупредить Егора об опасности?

Илларион хмыкнул.

— Рассказать ему все сейчас? — пошла другим путем я.

— Еще чего не хватало! — гаркнул ученый.

Не ожидая такого подвоха с его стороны, я даже отшатнулась, ощутимо приложившись спиной об изголовье кровати. Мужчина же, скептически выгнув бровь, решил снизойти до более адекватного ответа:

— Не могу сказать, что я досконально знаком с особенностями путешествий во времени, но теорию вероятностей изучал, — сказал он, буравя меня внимательным взглядом. Видно ждал, что сей факт не оставит меня равнодушной и впечатлит. Не дождавшись, продолжил: — Если мы предупредим Егора слишком рано, то существует возможность того, что ход событий изменится кардинально, приближая критический момент.

— Но-о, — неуверенно начала я, а потом отбросила все сомнения. Говорить — так начистоту! — Разве мы вообще знаем ход событий?

— Их возможно будет просчитать. Тем более, время у нас есть.

— Правда?!

— На самом деле, если хорошенько подумать, то вариантов для будущего убийства не так и много, — вполголоса поделился Илларион. — Гораздо важнее вычислить будущего убийцу, его сторонников, понять мотивы. Тогда предотвратить покушение не составит труда.

— Откуда такая уверенность?

Хладнокровные рассуждения Иллариона наталкивали на пугающие подозрения. С чего бы мужчине так хорошо разбираться в планировании убийств, да еще и с непробиваемой безэмоциональностью? Если только… он сам не занимался подобным. На досуге. И часто.

— Не забывай, что я ученый. А значит, и исследователь, — фыркнул Илларион. — Мне не престало сомневаться!

Хотелось бы верить и не поддаваться паранойе.

— Так, думаешь, Егору вообще не стоит об этом знать?

— Возможно, и так.

— И ты ему не скажешь?

— Нет, слишком рано.

— Еще друг называется! — обвиняюще выдала я. — А если будет слишком поздно, не думал?

Илларион гневно сверкнул глазами:

— Я прослежу, чтобы подобного не случилось.

Мне бы его уверенность! Да я бы горы свернула!

— Может, стоит допросить Эллу? С пристрастием, — тут же поделилась вспыхнувшей мыслью. — Как только она вернется из круиза.

— Не будет результата.

Идея оказалась откровенно революционной, но мне понравилась. И поэтому, когда Илларион так легко отмахнулся от предложения, стало обидно:

— И почему?

— Она нам ничего рассказать не сможет, — вздохнул мужчина. — Вряд ли что-то помнит.

— С чего ты…

— Если бы помнила, то и я бы помнил о твоих предыдущих попытках, — перебил с ответом Илларион. — И кто-то другой еще обязательно. Наверняка, ты и в прошлые разы была в особняке, мы не могли не встретиться. Поэтому допрашивать кого-либо об этом… бессмысленная трата времени. Только лишнее внимание привлечем.

Я приуныла:

— А если у нас не получится?

— Получится.

Незыблемая уверенность Иллариона немного передалась мне, позволив приглушить уныние.

— Запомни, — как можно серьезнее сказал мужчина. — Нет невыполнимых задач и тупиковых ситуаций, Катя. Из любой зад… х-м-м… проблемы можно отыскать выход. Если тщательно и упорно пытаться.

— Угу, — проворчала я. — А как же зарубки?

— А что зарубки?

— Ну сам же сказал, что их количество свидетельствует о предыдущих попытках! Двух! Провальных попытках! Ведь так? А что если и в третий раз ничего не выйдет?!

— Если так «положительно», — Илларион изобразил пальцами кавычки в воздухе, — как ты мыслить, то обязательно не получится!

Перед глазами всплыла картинка поминок. Прощальная фотография с черной ленточкой…

По спине прошелся холодок.

— Не дрейфь, мартышка! — улыбнулся мужчина, легонько похлопав меня по ноге. — В этот раз все обязательно получится! У тебя же теперь есть я!

Кивнув, я насилу улыбнулась. По скептическому хмыку Иллариона поняла — получилось неубедительно и криво.