Особо опасная особь

– Для чего?

– Как для чего? – Умник посмотрел на Лину как на дурочку. – Нефть перегонят на бензин. Что с ней еще делать?

– Так зачем нам столько бензина? – возопила Лина. – У нас же постнефтяное общество!

– Это у нас – постнефтяное, – наставительно произнес Умник. – А у вас – ни то ни сё. Вся американская боевая техника работает на бензине, водородный катализ для этого не годится. Представляешь, к примеру, сколько бензина сожрала та колонна, которая приехала за ними в Мичигане? Тонну, наверное. Все ваши спецслужбы подсажены на бензин как наркоманы на опиум. Слышала сегодня, что в Калифорнии запрещают двигатели внутреннего сгорания для частных лиц? Думаешь, «зеленые» этого добились? Черта с два! Бензин начинают экономить для ваших силовиков. Года через два по всей Америке на бензиновых движках будут раскатывать только парни из полиции и BSOM, а ты, милочка, уже не сядешь там ни на «Харлей», ни на «БМВ».

– А почему же у нас не перейдут на газ, как в России?

– Перейдут со временем, когда нефть совсем кончится.

– А почему сейчас не переходят?

– Есть тут проблемы, – сказал Умник. – Дело в том, что технологию синтеза пропана и изготовления газовых движков Штатам придется покупать у России. Мы этим уже почти полста лет занимаемся, мы на газ первыми перешли, потому что у нас его много было, технология у нас в этом вопросе весьма продвинутая. А Америка этот вопрос подзапустила, отстала от нас капитально. К тому же есть идеологические препятствия – как это сильная, совершенная и свободная Америка будет покупать ноу-хау у корявой, отсталой и тоталитарной России? Неправильно как-то получается. Да и санкции с нас придется снимать, а это, как ни суди, политический проигрыш…

– На вас сильно сказываются эти санкции? – спросила Лина.

– Да никак не сказываются. – Умник ухмыльнулся. – Что Северная Америка может дать такого, чего у нас нет? Компьютеры, технику, одежду, еду? У нас этого своего навалом, и качеством не хуже. Они могут предложить нам только биоприсадки и геномодификаторы – в этом Штаты действительно сильны. Но вот как раз этого-то нам и не нужно – запрещено у нас все это. Слышала о политике международного изоляционизма?

– Слышала.

– Так вот, при такой политике каждый блок государств сам по себе, каждый самодостаточен, и вводить против него экономические санкции – детский лепет на лужайке, игрушки для лгунов-политиков.

– А у вас что, политики – не лгуны?

– У нас? – Умник задумался. – Всяко бывает. Только у нас свои особенности. У нас все по-другому.

– Что у вас по-другому?

– Ты слышала что-нибудь про алкогольный мор в России? – спросил Умник.

– Ну да… Что-то такое… Что у вас всех алкоголиков посадили в концлагеря, а потом расстреляли. И от этого вся белая раса в России вымерла, остались только мусульмане, потому что они не пьют. А потом вы продали полстраны китайцам, чтобы было на что жить, построили великую стену вдоль границ, чтобы отгородиться от остального мира, и запретили все лекарства.

– Во-во, – Умник коротко хохотнул. – Чушь собачья. Когда я только начал жить в Штатах, у меня уши вяли от той дури, что о нас пишут. Потом привык… Думаю, что тебе нужно немного поучиться, Лина. Тем более, недели две у тебя есть – раньше меня отсюда не выпустят.

– Что, программу мне инсталлируете? История хорошей России и плохой Америки? И после этого я, конечно, стану образцовой россиянкой с правильным взглядом на международную политику.

– Не нужно ничего инсталлировать. – Умник скорчил брезгливую мину. – Вредно это для мозгов… да и ни к чему. Человек должен учиться сам, осмысливать информацию, доходить до всего своим умом и делать собственные выводы.

– Ладно, – сказала Лина. – Буду учиться. Надо же мне здесь хоть чем-то заняться.

– Слишком легко ты согласилась, – Умник недоверчиво глянул на девушку. – Не похоже на тебя. А где же твое самомнение, где крики: «Нечего меня учить, я и так умная, пошли вон, козлы!»

– Мне на самом деле интересно, – призналась Лина. – Помнишь, ты еще в Синем Квартале говорил, что мне тошно вариться в общем супе, что я хочу переменить всю свою жизнь. Вот, переменила… Слишком даже переменила. Я тут как на другой планете. Тебе здесь привычно, а мне все кажется странным, даже диким. Я хочу знать больше о вас. Обо всем.

– Девушку прошиб зуд исследователя, – констатировал Умник. – И что же тебе кажется диким?

– Да все! То, что у вас двери сами не открываются, что их за ручку тянуть надо. Что свет включать и выключать нужно руками. Что кровать простая, совсем без опций. Что стол деревянный и без пневмоподачи. Что еду на тележке развозят. Что в компе баннеры не выпрыгивают каждую секунду. Что мужики не в обтягивающем ходят. Что лица у всех морщинистые. Что коннектов в ушах ни у кого нету. Я словно в прошлый век попала. А еще странно, что люди совсем не улыбаются.

– Еще не такое увидишь, милая, – многозначительно пообещал Умник. – А вот насчет улыбок – это ты зря. Мы улыбаемся тогда, когда нам хочется, нет у нас привычки постоянно демонстрировать полную пасть зубов. Ты, по-моему, тоже не слишком улыбчива.

– От тебя научилась, – парировала Лина.

– А ну-ка, улыбнись, – скомандовал Умник.

Лина улыбнулась.

– Хорошие у тебя зубки, – вздохнув, сказал Умник. – Мне бы такие…

– Сделай.

– А у тебя сделанные?

– Нет, свои.

– И у меня свои. Только вот кривые. И желтые…

Лина наклонилась и поцеловала Умника – нежно, осторожно. Не взасос. Отстранилась, посмотрела на Умника. Тот сидел с полузакрытыми глазами, тени мучительных раздумий бродили по его лицу.

– О чем мысли? – спросила Лина.

– О тебе.

– Ну и какие там мыслишки? Гадкие, небось?

– Лин, не думай, что я тебя обманывал, – сказал Умник, нервно дернув щекой. – Даже не думай так думать.

– Обманывал? В чем?

– Что увезу тебя в хорошее спокойное место, что ты будешь… ну это… жить со мной. Так все оно и будет. Я вот только немножко поправлюсь…

– Ладно, не будем об этом, – Лина приложила пальцы к его губам. – Потом.

– Нет, не потом. Сейчас. – Умник отвел ее руку в сторону. – Я ведь не врал тогда, нисколько не врал. Ты даже не представляешь, насколько для меня это важно – чтобы дом свой, и семья, и дети… Я жил в Штатах, в чужой стране, и всегда мечтал, что вернусь домой, что найду себе девушку – красивую, добрую, которая будет понимать меня, что женюсь на ней, и вот вдруг встретил тебя, Лина, Линка, и понял, что искать мне больше никого не нужно…

– У меня не будет детей, – сказала Лина, борясь с мучительным комом в горле. – Никогда не будет. Я ведь переделанная, гены мои испорчены. Если я смогу родить, то только уродца. Я не гожусь тебе в жены, Умник. Тебе надо найти другую, здоровую.

– Глупости, глупости! – Умник замотал перебинтованной головой, попытался встать. Лина мягко, но настойчиво вернула его в сидячее положение. – Ты родишь… Или нет, не так! Все это совсем не важно… В общем, это… М-м-м… Ну, понимаешь…

Умник не был похож сам на себя. Обычно работал языком без малейших тормозов, хоть кого мог заболтать, а тут вдруг стушевался, разнервничался, размычался.