Особые отношения (Не покидай меня)
Шрифт:
— Можно с ней как-то связаться?
— Это немного повысит стоимость наших услуг.
— Ничего, я согласна. Дело в том, что она мне симпатизировала. Я надеюсь, она даст хороший отзыв обо мне.
— Я об этом позабочусь.
— Может быть, я тем временем постараюсь сама выяснить побольше о том женщине, с которой сейчас мой муж?
— Давайте лучше мы и об этом позаботимся. Нам тоже нужна информация о ней.
— Но это же отнимет у вас время.
— Мы хотим выполнить свою работу как можно тщательнее.
После этого разговора она дала о себе знать только в конце недели.
— Верно, —
— Итак, она богата.
37
В Глайндборне, графство Сассекс, ежегодно проходит одноименный оперный фестиваль.
— Довольно-таки. Основала и возглавляет «Декстер коммьюникейшнс» — среднего уровня, но весьма успешную маркетинговую компанию. Компания находится в частной собственности. Ее очень ценят. Ей пятьдесят, разведена, детей нет.
Пока это было все.
— Не удалось ли вам узнать, когда и при каких обстоятельствах они познакомились с моим мужем?
— Для этого вам нужно нанять частного детектива. Все, что нам удалось, это раздобыть базовую информацию.
— Значит, где они находятся сейчас, вы тоже не знаете?
— Это тоже не входило в наши задачи. Зато я получила показания от вашего участкового врача и от доктора Родейл, которая лечила вас в больнице Св. Мартина.
— Что она сказала?
— Что вы страдали от «выраженной постнатальной депрессии», но хорошо поддавались лечению антидепрессантами. Вот, в сущности, и все. Ах да, еще я выяснила, что же происходило на слушании ex parte. Кажется, вы однажды угрожали жизни своего сына…
— Но это была вспышка обиды и гнева, от запредельной усталости.
— Проблема в том, что вы разговаривали с секретарем мужа, то есть с третьим лицом. А это, в свою очередь, означает, что у них имеются свидетельские показания третьего лица. Другая проблема состоит в том, что они буквально настояли на слушании в субботу вечером, с судьей Томсоном. Этот судья известен тем, что, как правило, принимает сторону отца в случаях, если психическое здоровье женщины не очевидно. И тогда ему уже было представлено это свидетельское показание, как и сведения о вашем длительном пребывании в психиатрическом отделении больницы Св. Мартина. К тому же в тот момент вас не было в стране — этим они, без сомнения, воспользовались, чтобы выставить вас в невыгодном свете, как безответственную…
— Но я же была на похоронах…
— Судья этого не знал. Он знал только, что женщина с клинически подтвержденной депрессией, угрожавшая убить своего ребенка, при первой возможности покинула страну. А они просили о разрешении всего на две недели, так что он, конечно, выдал его без колебаний. Извините. Вернемся к показаниям свидетелей. Что касается патронажной службы… кажется, мисс Сэнджей только
что выехала из Ванкувера, где находилась, и отправилась в поездку по Канаде. В Англию она вернется только через четыре месяца.— Может, с ней возможно связаться по Интернету?
— У вас, случайно, нет адреса?
Я еле сдержала раздражение:
— Нет, но вы могли бы связаться с нашим местным управлением здравоохранения…
— Хорошо, хорошо. Я узнаю, — со скучающим видом перебила она.
— И еще, не могли вы попросить Джинни позвонить мне. Будьте добры. Слушание назначено на следующий вторник, ведь так?
— Правильно. А ближе к делу, в понедельник, мы должны представить в суд показания всех наших свидетелей.
Это означало, что для того, чтобы попробовать связаться с Джейн Сэнджей по электронной почте, оставались лишь выходные… это при условии, если Джейн в эти выходные случится зайти в какое-нибудь интернет-кафе и проверить почту, а главное — если мисс Пепинстер, явно не заинтересованная в успехе дела, вообще потрудится добыть ее адрес.
Всю пятницу я, не отходя от телефона, прождала звонка от Джинни Рикс. Она так и не позвонила — хотя я дважды оставляла для нее сообщения через Труди.
— Извините, но она уже уехала на уик-энд, — пояснила Труди, когда я говорила с ней во второй раз, — Но я знаю, что она с вами свяжется, как только вернется в Лондон в понедельник.
Ну как же, снова уик-энд за городом — без сомнения, с «приятелем», которого, несомненно, зовут Саймон, выпускником какого-нибудь престижного колледжа. Сейчас он, конечно, «занимается кое-чем в Сити» и говорит со своей любимой на одном языке. Одевается он на Джермин-стрит, «повседневную» одежду для уик-эндов приобретает в «Хэккетс», и у него, разумеется, есть живописный коттедж на холмах Сассекс-Дауне, откуда так удобно ездить в Глайндборн на оперный фестиваль, где непременно бывает и Диана Декстер, которая в этом сезоне явится со своим новым приобретением (точнее, двумя)…
Я встала и отправилась на кухню — там, на полке одного из шкафов, мы держали поваренные книги, атлас Лондона и автомобильный атлас Великобритании. Литлингтон находился в семидесяти милях от Лондона — от Патни туда было удобно добираться. Поддавшись неожиданному порыву, я позвонила в телефонную справочную и спросила, имеются ли у них данные о Декстер Д. в Литлингтоне, Восточный Сассекс. Конечно, данные имелись. Я их записала. С полчаса я боролась с искушением позвонить туда по телефону. Потом вернулась к кухонной полке и стала листать Британский телефонный справочник — и обнаружила в разделе, посвященном цифровой телефонии, интересную информацию. Оказывается, чтобы во время звонка ваш номер не был установлен, нужно всего-то набрать цифры 141.
Но мне потребовался еще целый час — и вечерняя доза антидепрессантов, — чтобы набраться храбрости и позвонить. Наконец я все-таки решилась, набрала 141, затем нужный номер, прикрыла трубку рукой и услышала собственное сердце, оно колотилось, как тамтам. На пятом гудке, когда я уже хотела дать отбой, мне ответили:
— Да?
Тони.
Я отключилась и долго сидела в кресле, жалея всей душой, что антидепрессанты исключают прием алкоголя. Глоток водки мне сейчас не помешал бы.
Услышав снова его голос, я ощутила…