Осознание

– Да ну вас, – Алиса изобразила разочарование на своем лице, – все такие правильные… Хорошо, давайте пойдем после обеда, – протянула девушка, откинувшись на спинку стула, – Только тогда Эд нам покажет, что умеет. Он обещал…

– Что? Опять я? – несколько неожиданное заявление, поскольку настроения петь под гитару у него не было, так что активно замахал руками перед собой, отказываясь от такого, – Давайте лучше вы, я даже близко не стою рядом с вашим уровнем.

– Нет, ты обещал! – уверенно добавила Мику, загоняя его в угол, – Еще в тот раз, когда сам пел. Помнишь? А ты мальчик, обещание надо выполнять! Так что сегодня ты играешь, а мы слушаем! – Эдвард закатил глаза и тяжело вздохнул, поскольку контраргументов у него не было, и девочки смотрели на него с довольным видом победителей. И, сдаваясь, кивнул, от чего Мику радостно захлопала в ладоши, – Вот здорово! Сегодня Эдвард будет играть! У тебя хорошо получается!

Он просящим взглядом посмотрел на Алису, но та только довольно усмехнулась, не оставляя ему путей для отступления.

Обед действительно вскоре объявили, но пионеров было далеко не так много, как обычно. Многие, вероятно, посчитали за лучшее остаться сухими, нежели чем снова под дождем бежать в столовую, даже вожатая снова не появилась, занятая каким-то своими делами, но зато можно было спокойно выбирать свободные места, каких было даже в избытке. В этот раз обед в столовой состоял из все той же привычной одной перемены блюд и чая с уже знакомой сдобной булкой, в этот раз еще и покрытой чем-то черным, что Алиса назвала маком. Эдварду сразу вспомнились опиумные поля его родного мира, которые приходилось выжигать вместе с теми, кто их засеивал, и там тоже росли жутковатые и светящиеся в темноте «маки», но понадеялся, что здесь пионеров не собираются превращать в таких же наркотических зомби, такие процессы были бы заметны и по внешнему виду. Хотя все-таки попытался снять мак с булки, но был поднят Алисой на смех, так что отказался от этой идеи. Сев втроем вместе с ней и с Мику, лениво ковырял овощной суп, глядя на Алису, все время посматривавшую на окно, где дождь вроде как начал слабеть, как заметил кто-то, но сам особой разницы не видел, разве что только капли стали бить в стекло чуть реже.

Обед, как всегда, не впечатлял, и если овощной суп хотя бы еще можно было есть, то резиновые сосиски явно не желали приниматься организмом. Эдвард пробовал и не такую мерзость в своей жизни, но не видел смысла здесь насиловать свои вкусовые рецепторы, и просто отложил все оставшееся в сторону.

– Пошли? – кивнула Алиса, тоже ковырявшая вилкой второе блюдо без особого аппетита. Эдвард кивнул и посмотрел на Мику, увлеченно сражавшуюся с гарниром из каши, прилагавшей к сосискам, но явно проигрывая. Девушка пыталась еще несколько минут, пока дело не дошло до икоты, после чего с разочарованием отодвинула от себя тарелку и почти сразу же выпила успевший остыть чай, явно чтобы прогнать неприятный привкус, остававшийся во рту.

– Пошли, – кивнула Мику и растянулась в улыбке, – Только там дождь еще идет.

– Он уже заканчивается, – уверенно заявила Алиса, пожав плечами, – Мику, Япония же островная страна, ты с водой должна быть на «ты», – с ехидной улыбкой добавила секунду спустя, – а дождь та же самая вода.

– И все равно, мокнуть неприятно, – надулась Мику, – Мокнуть под дождем не то же самое, что и плавать…

– Спокойно, есть же дождевики, – остановил шутки Алисы Эдвард, – Их и позаимствуем. Не думаю, что вожатая будет против подобного.

– Дождевиков нет, – буркнула Алиса, – у тебя последний. Был…

– У тебя тоже, – напомнил Эдвард, приоткрывая дверь столовой. Дождь продолжать лить, но уже хотя бы не с такой силой, как в начале, но этого даже более чем достаточно, чтобы всем троим промокнуть, пока дойдут до музыкального клуба.

– Конечно, – самодовольно улыбнулась Алиса, подбирая дождевик и поспешно натягивая на плечи прежде, чем выйти на полузатопленное водой крыльцо, шлепая босоножками по луже, – Давайте быстрее уже!

– Бери, – Эдвард повесил свой дождевик Мику на плечи, когда та высунула свой хорошенький носик на улицу, тут же получив по нему дождевой каплей. Девушка попыталась отказаться, но он уже привычным движением подняв воротник, просто вышел под дождь, сунув руки в тонкие карманы своих шорт и разглядывая небо, все такое же серое и неприятное, но хотя бы теперь висевшее чуть выше. Облака словно истончались от проливного дождя и уходили все выше и выше.

– Не промокнешь? – вдруг поинтересовалась Алиса, подобравшись к нему ближе, когда шлепали по лужам в сторону музыкального клуба. Мику очень забавно смотрелась в дождевике с поднятым капюшоном, вынужденная забрать оба своих хвоста за спину, чтобы не намочить, а вот Эдвард, ничем не прикрытый, сразу нахохлился как песчаный паук в бурю, закрепившийся на камне и пережидающий штормовой ветер.

– Нет, все в порядке, – он улыбнулся, – ты сама по лужам не шлепай. Простынешь еще потом с мокрыми ногами. Потом будешь валяться с температурой последние дни в лагере, – и поправил сползавший на затылок девушке капюшон.

Из-за дождя никто особенно не медлил, так что до клуба добрались буквально за пару минут, вскоре уже стоя на открытой веранде перед дверью, отфыркиваясь от воды, стекавшей по мокрым волосам, пока Мику, звеня ключами, открывала дверь. Внутри было немного прохладно, но на своей территории глава музыкального клуба чувствовала себя гораздо увереннее, почти сразу же включив обогревать, стоявший в самом углу, и почти сразу же убежавшей во вторую подсобную комнату, через минуту, пока Эдвард отряхивался у двери от воды, вернулась с кипятильником.

– Давайте чая горячего, а то в столовой холодный был и не вкусный, – мило улыбаясь, предложила девушка, – Эдвард, ты ведь будешь?

– Чай? – сгибая и разгибая промокшие и замерзшие пальцы, – Обязательно!

– Завтра последняя неделя начинается, – напомнила Алиса, снимая промокшие босоножки и гетры, положив их рядом с обогревателем, бодро пошлепала к висевшим на стене гитарам, – В субботу уже все разъезжаемся…

– Шесть дней? – посчитал Эдвард, повторяя ее действия. Ноги действительно замерзли, – Еще очень многое может произойти…

– Чай! – радостно выдала Мику, снова появившись из второй комнаты, потрясая пакетиком со странными нечитаемыми иероглифами, – Сейчас вода вскипит, будем пить! Эд, ты больше зеленый или черный любишь?

– А в чем разница? – поинтересовался Эдвард, посмотрев на японку, на секунду вставшую в состояние ступора от такого вопроса.

– В цвете! – хмыкнула Алиса, снимая со стены гитару и проведя пальцами по струнам, выбив из них длинный и протяжный звук, – Мику, вари всем черный! Ээээд, – протянула девушка с хитрой улыбкой, – Помнишь свое обещание?

– Ты уверена, что это обязательно? – поинтересовался Эдвард, принимая у нее гитару, – Я помню мало песен…

– Так давай, какие помнишь… – решительно сказала Алиса, подталкивая его, – В прошлый же раз получилось… – Эдвард только вздохнул, присаживаясь на ближайший стул и вспоминая, как вообще надо класть пальцы на гитару. Первые несколько звуков, что смог выудить из инструмента музыкой не считались вовсе, скорее напоминали стоны раненного мутанта, но все-таки смог настроиться. Теперь осталось вспомнить хотя бы что-то, что вообще можно сейчас сыграть. Конечно, не гимны, хоть и многие помнил на память. Во-первых, из-за того, что для них одной гитары явно будет мало, там больше ударные инструменты нужны, а во вторых, вряд ли девушки оценят «Черные Небеса» его родного феода или же «Пепел Богов» королевства. Необходимо что-то проще, что не станет звучать лязгом оружия и холодом его родного мира. Солдатские песни, некоторые из которых все-таки отложились за многие годы присутствия в регулярных войсках, могли бы подойти больше, но все же они как-то не звучали в «Совенке», в чем еще в прошлый раз убедился. А вот веселого он не помнил… не пели как-то при нем веселые песни. Причин не было особых для такого.

– Что задумался? – поинтересовалась Алиса, усаживаясь рядом с ним, – Думаешь, несколько нот выдашь, и я от тебя отстану? Нет, можешь даже не надеяться.

– Эд! Уже играешь? – Мику вернулась с кипятильником, из которого валил горячий пар. Кажется, он задумался на несколько большее время, чем показалось, – Только ты обещал что-нибудь веселое!

– Веселое… – протянул Эдвард, а потом, неожиданно вспомнив, добавил, – Есть у меня для вас одна песенка… – даже усмехнулся. Песню любили петь матросы на боевых кораблях, чаще всего в столовой и на обратном пути, уже возвращаясь к базам, зная, что впереди их ждут несколько дней покоя и отпуска на твердую почву под ногами. Пластиковыми донцами стаканов отбивая стуком ритм по столешницам, хором распевали эту незатейливую песенку о старом моряке, вернувшемся из очередного похода. Кажется, это самое веселое, что вообще помнил из песен и гимнов. Оставалось только подобрать мелодию, но на деле оказалось не так уж и сложно. Всего лишь несколько нот, повторяющихся в определенном порядке, и уже вскоре под крышей музыкального клуба раздалась простая, но бойкая мелодия, словно только спрыгнувшая с двухкилометровой бронированной громадины заходящего в док боевого крейсера.