Осознание

В этот момент показавшаяся очень холодной вода из реки разбудила девушку, от неожиданности ойкнувшую и сразу же поднявшуюся, озираясь по сторонам и отряхивая косы. Эдвард же в этот момент уже успел вскочить, последними словами помянув обидчика и то нелепое создание, что только по недоразумению стало его матерью, собираясь догнать такого шутника и методом прямого кинетического воздействия вбить в его голову понятие деликатности и уважения к другим людям, но Славя его остановила одним касанием руки.

– Не надо, – как в старой легенде о прекрасной деве, одним жестом успокаивающей дикого зверя, девушка, удержав Эдварда за руку, моментально погасила в нем вспышку гнева, – Всего лишь балуются, – взглядом проследила убежавших на другой край пляжа компанию из пяти мелких ребят, что теперь снова побежали к воде, явно в поисках новой жертвы, – Дети…

– Как прикажешь, – кивнул Эдвард, усаживаясь обратно рядом с ней, – хоть мне и неприятно прощать такие выходки, но ради тебя и пальцем их не трону, – кивнул девушке, продолжавшей держать его за руку.

– А сколько времени? – вдруг забеспокоилась Славя, оглядевшись по сторонам, наверное, только сейчас сообразив, что заснула рядом с ним, – Давай собираться, Эд, мы еще обещали Ольге Дмитриевны земляники нарвать… Нехорошо получается. Может, еще успеем до обеда… – их посиделки на пляже закончены, и теперь снова придется выполнять поручения вожатой, но хотя бы присутствие этой девушки рядом сглаживало удручающее впечатление. По пути Эдварду было так же объяснено, что землянику пионеры собирают на острове посреди реки с весьма оригинальным названием «Ближний», а рядом находился еще один, столь же оригинальный «Длинный», но там земляники мало, по большей части песок и небольшие елочки, кроме шишек искать там что-либо нет никакого толку. А вот до островов добраться можно только на лодках, какие стояли в общем доступе на лодочной станции. Их там сразу несколько штук и никто не волнуется по поводу того, возьмут ли пионеры парочку для прогулок или нет.

За то время, пока лежали на пляже, успели высохнуть под солнцем, поэтому переодевшись обратно в форму, особенных неудобств Эдвард не чувствовал, только волосы превратились во что-то скомканное и непонятное. Пока ожидал Славю, переодевавшуюся в соседней кабинке, пытался привести их в порядок, но все равно получалось не прическа, а не пойми что. Не то, чтобы его особенно волновал свой внешний вид, но даже в походах стремился сохранять опрятность.

– Ну, пошли? – Славя вышла через пару минут, успев даже косы расчесать, снова выглядя так, будто только что сошла с картинки учебника института благородных девиц. У нее в руках уже были две плетеных корзинки, вероятно, оставленные в кабинке, куда, видимо, и собирать землянику. Если бы ей вместо этой ужасной формы дать нормальный придворный наряд и пару фрейлин в свиту, то она бы блистала даже при королевском дворе. Эдвард мысленно улыбнулся, представляя, как ведет ее под руку к королевскому трону, чтобы представить новому королю. Времена мира… как жаль, что вы прошли…

– Конечно, пошли, – Эдвард оторвался от раздумий, следуя за Славей к лодочной станции, находившейся чуть дальше вдоль берега. Хотя увиденные там лодки его, мягко сказать, разочаровали, на воде, покачиваясь от ряби, болтались сколоченные из досок деревянные корыта. Лучшего названия для них подобрать просто не мог, затертые до крайности, с облупившейся краской и уже постепенно начинающим гнить днищем, а вместо даже самого примитивного винтового двигателя у них были весла, как на какой-то доисторической галере из дикого анклава.

– Что-то не так? – спросила Славя, видимо, выражение удивления и разочарования слишком сильно отобразилось на его лице, что даже девушка без проблем это заметила, – Мы не очень долго, ты не волнуйся…

– Нет, что ты, все просто превосходно, – протянул Эдвард, забираясь в лодку и протягивая ей руку, помогая спуститься, – Только когда ты говорила о лодках, я думал о чем-то большем, чем эти реликты давно исчезнувшей эпохи…

– Так какие есть, – рассмеялась девушка, сев на свободной скамейке, пока он отвязывал лодку от причала. Кто-то ее тут так хорошо завязал, что достаточно лишь потянуть за конец узла, чтобы все сразу размотать, и им сильно повезло, что течение здесь минимально слабое, иначе бы лодку давно бы уже смыло, – Давай я тебе с веслами помогу… – она попыталась взять одно из весел, лежавших здесь же, на дне лодки, и все равно Эдвард мягко, но уверенно усадил ее обратно. Лучшего слова, чем «весло», для этого инструмента придумать сложно, стертый обломок дерева, напоминавший гибрид между лопатой и копьем, едва пролезший в уключину, тяжелый и неудобный. Сквозь зубы пару раз ругнувшись, все-таки смог приноровится к тому, что эти плохо обструганные бревна все время пытаются вывалиться наружу, и широкими гребками, направил лодку в сторону острова.

– А ты уже была на этом острове? – поинтересовался Эдвард, пристроив дыхание под гребки веслами, стараясь не сбиваться с ритма, – Раз так уверена, что там земляника есть… – оглянувшись, оценил примерное расстояние, какое, получается, можно преодолеть всего лишь за несколько минут такого темпа.

– В этой смене еще нет, – Славя пожала плечами, – Но в прошлой там ягод было целое море, и девочки, плававшие туда, говорят, что и в этом году очень много. Я думаю, мы быстро соберем.

– У нас времени предостаточно, – кивнул Эдвард, – Земляника хотя бы не пытается тебя в ответ сожрать, – он вспомнил ядовитые споровые стебли, что росли в его родном мире, жуткие растения, высасывающие из попавших в споровые ловушки животных все соки, оставляя один лишь скелет, обтянутый кожей. Слава Небу, что здесь ничего подобного не водится, иначе популяция пионеров, с их безалаберным отношением ко всему, что только можно, быстро бы сокращалась.

Примерно через три или четыре минуты киль лодки уткнулся в песчаный берег острова, и Эдвард спрыгнул на мягкий и рыхлый пляж, следом вытянув лодку еще немного, чтобы не смыло водой ненароком. Островок на самом деле оказался совсем небольшим, обойти по береговой линии можно минут за пятнадцать, и только небольшая роща березок в центре придавала ему хоть какой-то оживленный вид. Пока оглядывался по сторонам, рассматривая, как выглядит пионерский лагерь с этого берега, Славя с самым беззаботным видом вручила ему корзинку и потащила за собой к деревьям. Оказывается, как объяснила ему парой минут спустя, земляника не очень любит жаркое солнце, и ягоды сгорают под прямыми лучами всего лишь за несколько дней, а вот в тени деревьев пусть и зреют медленнее, но вырастают гораздо сочнее.

И что самое интересное, оказалась права. Большие красные ягоды были размером с фалангу пальца и росли чуть ли не под каждым листиком, так что даже охотничий интерес, проснувшийся у Эдварда в первые минуты, довольно быстро пропал, превратившись в методичный сбор этих даров природы с красным и сладким соком. С непривычки раздавил несколько первых ягодок, нажав слишком сильно, и теперь ладони были все измазаны соком, быстро засыхавшим и превратившимся в настоящую клейкую ловушку.

Укладывая ягоды в быстро наполнявшуюся корзинку, Эдвард снова невольно погрузился в воспоминания, в те дни, когда в самом начале восстания партии «Возрождения» корвет, где путешествовал вместе с несколькими членами королевского дома, был сбит, и ему пришлось заботиться о немногих выживших, оказавшись в диких пустошах поверхности. Подобная полянка ягод могла бы многих спасти от мук голода, но его мир гораздо суровее, таких подарков не делает, и за выживание приходится бороться всеми силами, а не просто выйти в лес и собрать корзинку спелых ягод. Тогда ему даже однажды пришлось вырезать лагерь аборигенов ради нескольких связок вяленого мяса, чтобы накормить голодных людей, которые доверили ему свои жизни…

– Эд, – Славя снова вырвала его из размышлений, – Ты о чем опять задумался?

– Да так, воспоминания, – отмахнулся он, прогоняя из головы тяжелые мысли, стараясь настроить себя на тот факт, что сейчас находится в «Совенке», где нет ничего подобного и нет никакого смысла зубами рвать друг друга, – Не обращай внимания.

– Эд, ты сначала такой веселый, а потом вдруг грустить начинаешь, – рассказала Славя о своих наблюдениях, – Что у тебя такое на душе висит, не хочешь поделиться? – она присела рядом с ним, помогая обрывать небольшую полянку с ягодами, какие Эдвард срывал чисто механически, укладывая в наполненную по большей части корзинку, не зная, что же сейчас ответить.

– Есть такие вещи, которые нельзя рассказывать, – все же не решился человек, который поднимал людей в атаку под огнем скорострельных орудий, но испугавшийся реакции молодой девушки, сидевшей сейчас рядом с ним, – И тебе не стоит знать того, что было со мной раньше. Могу только сказать, что ничего хорошего… До этого лагеря… – он отложил корзинку в сторону, – Знаешь такое чувство, будто ты заснула и попала в прекрасное место? И не хочется уходить, но что-то стучится в твое сознание, напоминая, что все это всего лишь сон, и реальность гораздо страшнее.