Останемся врагами

– Эй, ну, ты чего, Аль?!
– встав из-за стола, подошел Глеб ко мне.

Коснулся пальцами моего подбородка, заставляя поднять голову. Его лучистый взгляд дарил тепло и ласку, и, казалось, что наше счастье - оно не иллюзия, не фальшь, но реальный мир вторил об обратном. Я не хотела его терять, каждая клеточка во мне сопротивлялась этому. И забиться бы в угол, спрятав лицо в ладонях, но слабость - непозволительная роскошь в настоящее время.

– Ты не передумал?

– Здрасьте, - покачал он головой, - я сказал, что все решил. Не будет свадьбы, Аль, ну это выглядело бы странно. И дело не только в ночи, что мы провели вдвоем. Дело во мне, понимаешь?! В сердце моем другая девушка живет. Несносная, и характер дерьмо, однако, - улыбнулся он, - готов повторить тысячу раз, что люблю тебя.

Заныло сладко сердце, встрепенулось вольной птицей, а слезы повисли на ресницах. На секунду показалось, что кислорода не хватит, но нет, пара вдохов и удалось унять пульс, а руки Глеба так крепко сжимали мои ладони, что нельзя было не поверить в то, что в нашей истории не будет хэппи-энда.

– Кстати, раз ты уже здесь, то, - запнулся он, смахнув испарину со лба, - с утра я получил…

– Конверт с фотографиями? - нервно хихикнула я, кажется, угадав.

Да, видимо, кому-то невтерпёж, еще бы знать только, кто так сильно переживает за личную жизнь Лаврова. Наверное, я абсолютно не удивлюсь, если выяснится, что за этим стоит бывшая Глеба. Он сам-то, вероятно, слабо знает, кто числился у него в подружках.

– Ты тоже осведомлена?
– медленно опустившись на стул, потянул он меня следом.

Я присела на его колени, обвив шею руками. Уткнулась носом в его волосы, вдыхая медленно, и наслаждалась мгновением, дарующим шанс побыть наедине. Глеб крепче обнял меня, позволяя слышать стук его сердца.

– С утра заявилась Дашка и устроила скандал. Кричала, спорила с Танькой, в общем, бабские разборки. Но мне, правда, ее по-человечески очень жаль. Фото ведь с того дома. И почему ты в другом кабинете, вообще?!

– Оползнев меня с утра обрадовал картинками, - хмыкнул Глеб, - есть у него мысль, что кто-то роет под меня, ну и на всякий случай решили поменять место дислокации.

– В смысле?!
– удивилась я, явно не ожидая сюрприз подобного рода.

Уже успела сродниться с мыслью, что дело в его женщинах. Но в эту секунду мозг начал отчаянно фильтровать информацию, переворачивая в памяти все, что было мне известно о Лаврове. А там, к сожалению, как оказалось не так уж и много. Дьявол, я ведь почти ничего не знала о его семье, о том, откуда он, о чем мечтал, чем жил это время, ну, кроме того, что соблазнял всех особей женского пола в диапазоне от восемнадцати и до сорока.

– Возможно, это как-то связано с моей семьей, - произнес Лавров, а голос его прозвучало печально, даже нотки тоски послышались. Словно эта тема была для него под запретом. И он через силу выуживал воспоминания о прошлом.

– Я ничего о ней не знаю, Глеб, расскажешь?!

– Аль, никто почти не знает, кроме Оползнева. И ему я буду благодарен, наверное, до конца своих дней. Пожалуй, если бы не Михалыч, то работал бы я каким-нибудь грузчиком на складе.

– Почему? Помнится, когда ты крутил роман с Танькой, то тебе оставалось немного до диплома.

– Да, но и зачислением я обязан хорошим людям, которые рассмотрели во мне человека, а не животное, коим являлся мой родной отец.

– Что?
– промолвила, задрожав от его слов.

По спине прокатился липкий пот, стало неуютно, зябко, словно меня резко вытолкнули из помещения на мороз. Я поежилась, прижавшись крепче к Глебу. Ждала, что он скажет, и боялась одновременно. Наверное, меня пугала правда. Чужая правда. Только я вместе с тем понимала, что люблю Глеба и мне совершенно неважно, кем были его родственники, что они оставили после себя - добро или руины. Лавров не обязан был отвечать за чужие промахи, потому что он проживал свою жизнь. Она его и распоряжаться ею он обязан самостоятельно, не позволяя кому-то дергать за ниточки.

Уже в тот момент я поняла, что не отступлюсь, перечеркну все сомнения, но буду рядом и пройду с ним это путь. Плевать на преграды. Главное, что он есть в моей жизни.

– Мой настоящий отец был мерзавцем, - выдохнув, произнес Глеб.

Его слова прозвучали набатом, ударили под дых, заставив скорчиться от боли. Если мне было тяжело это слышать, то я даже не представляла, как непросто было Лаврову все это произносить, как внутри у него все ломалось. Открыть душу другому, выплюнуть наружу всю боль, что носил годами в себе – это тяжело, а для Глеба равнялось попасть в ад.

– Аль, он был преступником, садистом, и… гены пальцем не раздавишь.

– Замолчи, что ты такое говоришь, - вцепившись в его руку, принялась я осыпать лицо Лаврова поцелуями, глотая слезы, что бежали по моим щекам.
– Ты не идеальный, но в тебе нет жестокости, и ты не обязан отвечать, что грехи своих родителей, Глеб. Это несправедливо.

– Алин, я понимаю, но и ты пойми, что при желании можно откопать все, что угодно. А уж повернуть расклад в свою пользу и того проще.

– Значит, нечего сидеть, надо шевелиться и искать этого гада, кто решил наступить тебе на пятки. Глеб, скажи мне честно только, есть кто-то, кому это выгодно?

Лавров задумался на мгновение, но за этот миг я успела, кажется, умереть не единожды. Сидела и боялась сделать вдох, только кровь бурлила ядом в венах, подталкивая к действиям.

– Есть. Видимо, настал момент снова встретиться.

Временами я сожалела, что не обладаю даром читать чужие мысли. Что творилось в голове у Лаврова, оставалось лишь догадываться. Он был собран, серьезен и молчалив, я же хмурилась, косо поглядывая на него. У меня в запасе имелись, наверное, тысячи вопросов, но толку не было их задавать – он все равно не ответит. Точнее не так, ответит, но весьма размыто, чем еще больше меня запутает. На данный момент я могла с уверенностью сказать о том, что у Глеба имелся враг, и, кажется, это не муж одной из его бывших. С одной стороны, это радовало, но, с другой…

Любопытство переполняло, но приставать к Лаврову сейчас было совестно. Ему и так несладко, а если учесть, что в скором времени предстоит разговор с Дашей, то вообще все печально. Хотя мне бы тоже быть тише и спокойнее, у самой-то на носу беседа с Оползневым-младшим. А Славка от сестры не сильно отстал. Тоже импульсивный, взрывной и, возможно, надеялась я зря, что все удастся разрешить мирным путем.

Чем дальше бежали стрелки часов, тем меньше во мне становилось этой уверенности. Я нервно поглядывала на дверь кабинета и сосредоточиться на нормативных актах у меня не получалось. Глеб окончательно к тому времени утонул в своем личном болоте из воспоминаний, потому как чаще задерживал взгляд на одной точке, подперев кулаком подбородок.

– Глеб, - наконец-то не выдержав этого томительного ожидания, произнесла я, - может, все-таки хватит на сегодня вот такого бессмысленного сидения на одном месте. Давай объясним все Анатолию Михайловичу. Я же вижу, что ты далеко уже думами, не на работе, а только в одном тебе понятном месте.

Лавров дернулся слегка, словно возвращаясь в нашу реальность, посмотрел на меня внимательно, а я еле удержалась, чтобы не броситься к нему.

– Аль, не думаю, что тебе стоит ехать со мной куда-то. По крайней мере, чем больше я размышляю об этих фотографиях, тем мне кажется все настолько прозрачным, что остается поражаться.