Останови моё безумие

– Можно? – осторожно приоткрывая дверь, попросился я внутрь, всё же не постучавшись.

– Да, – чётко, без ожидаемой хрипоты прозвучал ответ Миры.

Я прошёл в комнату, останавливаясь у шкафа, Мира лежала на кровати, укутанная в шерстяное одеяло.

– Проходи, – спокойно продолжала она, в то время как у меня грозила начаться паника – Ей плохо?

– Не смотри так, – Мира насупилась, – меня просто немного знобит. Ничего страшного. – Она мгновенно приподнялась, принимая сидячее положение, скорее всего, чтобы меня успокоить, потому что даже сидя она продолжала кутаться в одеяло.

– Я отвезу тебя в больницу, – голос прозвучал именно так, как я и хотел, твёрдо и виновато. Потому что я был во всём виноват.

– Ты спятил? – взъярилась Мира, пытаясь отодвинуть одеяло, – Я же сказала, что я просто замёрзла. Я поправил одеяло, подоткнув его под ноги сестры, и коснулся её лба, проверяя температуру. Так делала моя бабушка.

– Нет у меня никакой температуры, – руку сестра скинула, хмуря своё лицо и раздражаясь на меня. – Прекрати, я же сказала всё в порядке.

Я стих, немного сдвигаясь к краю кровати, стараясь не встречаться глазами с Мирой. Мы немного посидели в молчании, совсем в другом молчании, не имеющим ничего общего с тишиной, витающей в доме. Наше молчание никого не угнетало, только я был напряжён, виноватые мысли о правоте Олега оседали лёгким снегом, превращаясь в недвижимые глыбы собственной глупости.

– Прости, я знаю, ты беспокоишься, но со мной правда всё хорошо, – сестра вздохнула, я всё так же избегал её взгляда, послышалось шуршание простыней и ощущение тёплоты заполнило меня, Мира прислонилась к моему плечу, обнимая меня за руку. – Можешь принести градусник, Влад, у меня, честное слово, нет температуры, – вот теперь, я смотрел на неё, она так серьёзно заглядывала в моё лицо и в то же время так невинно хлопала своими ресницами, будто и вправду знала это наверняка.

– Хорошо, – примирительно говорю я, – Что тогда?

– Ничего, – слишком поспешный ответ, чтобы быть правдой.

– Ми-ра? – как бы не было приятно мне сидеть с ней вот так, просто в обнимку и ни о чём не говорить, её здоровье для меня было важнее.

– Просто перенервничала, – она выговорила это скороговоркой, желая поскорее избавиться, но на этот раз её слова были правдивыми. За такое откровение я заплатил возвратившимся ко мне холодом, сестра забрала свою руку и отодвинулась, а потом и вовсе встала с кровати. – Мне нужно переодеться.

– Да-да, конечно, – отчего-то стало вдруг неловко от самого себя. Уже выходя, я оглянулся, не для чего, просто так, а потом услышал:

– Я помню, что могу сказать тебе о чём угодно… – из-за этих простых слов в коридоре я глупо улыбался.

Мира появилась в гостиной через несколько минут, на ней был тёплый свитер непонятной молодёжной расцветки и обычные джинсы, но не домашние, я вместе с родителями удивлённо смотрел на сестру.

– Мне нужно съездить в одно место, вернусь к вечеру, – тон был напористым, не терпящим возражений, но Мира продолжила нас ошарашивать, без дальнейших объяснений направляясь к выходу.

Папа с тётей Ниной так и остались сидеть на своих местах, а я догнал сестру в прихожей, уже натягивающую сапоги.

– Куда ты?

– Не скажу, – как у неё всё просто.

– Я поеду с тобой.

– Нет.

– Тебе нельзя, – на мой взгляд, это был аргумент.

– Кто сказал? – Мира уже обулась и теперь надевала дублёнку.

– …

– Мне очень надо, Влад, я недолго и к вечеру вернусь. – Она уже полностью собралась, и прежде чем я снова что-то успеваю возразить, выходит во двор. – Я вызвала такси. А ты не выходи – холодно, – бросает она мне, улыбаясь.

====== Глава 20.1 ======

МИРА.

Маленький неприятный осадок от того, что все купленные для родных подарки оплатил брат, уже прошёл, хотя бы подарок для Влада я купила на собственные, накопленные ещё до больницы деньги. Правда пришлось выбирать рамку для картины одной и обойтись без объективного мнения со стороны, Лизе было явно не до меня, она заперлась в своей комнате, обиженная на весь свет, а на самом деле, просто готовящаяся к предстоящей встречи Нового года со своим «знакомым» начальником. Сестра, вероятнее всего, забыла о том, что я просила её о сопровождении меня в антикварный магазин, но обида уже прошла, наверное…, это было бесполезное чувство в отношении моей сестры.

Откровенно говоря, рама, которую я выбрала, заставляла меня нервничать, я не была уверена, что Владу понравиться, и вообще, понравиться ли ему, что я подарю ему картину. У него уже есть три, а я ему всучу ещё одну…, может, тогда он попросил их из вежливости, а теперь не знает, как от них избавиться, а тут я ещё с одной… Да уж, замечательным будет подарочек…

К вечеру я совсем разнервничалась, и меня снова начало знобить, я самостоятельно поместила картину в купленную раму, теперь недовольная и собственной работой, а ведь вчерашней ночью она казалась мне шедевральной. Поняв, что буду бесконечно рефлексировать по этому поводу, я безнадёжно вздохнула, покидая свою комнату, – Подарю и извинюсь, – последнее, на чём остановился мой раздражённый мозг.

К моменту вручения друг другу подарков был некстати приурочен приход Анатолия, что заставляло меня нервничать ещё больше. Влад весь вечер, начиная с момента моего возвращения, бросал в мою сторону различные взгляды, то исполненные беспокойства и тревоги, то непонимания и озадаченности, я отмалчивалась, даря ему незначительные улыбки с надеждой, что на какое-то время это его успокоит. Но сама я была как на иголках, я не привыкла к обществу посторонних людей, по сути, всю свою сознательную жизнь проведшая в кругу своей семьи, никогда не имевшая даже друзей, меня пугала перспектива проведения праздничного ужина в компании чужого человека. В мой первый настоящий праздник…

Лиза сияла яркой звездой на туманном зимнем небе, окутанном плотными снеговыми тучами без просветов для маленьких звёзд, одетая в длинное изумрудное платье без бретелек с высокой причёской и тщательно подобранными, оставленными локонами, своевольно обрамляющими виски, она была очень красивой. Макияж, как всегда нанесённый умелой рукой сестры был естественным и ещё больше подчёркивал её природную красоту. Она сразу же удостоилась похвалы родителей и восхищения брата. Я же была в обычных тёплых домашних штанах и кремовом свитере, ни о какой причёске и тем более макияже речи не шло, я не привыкла к такому, поэтому это был суровой контраст с Лизкой, отчего сестра выглядела ещё привлекательнее на моём бледном фоне. Пришедший вовремя Анатолий был поражён, в первые минуты совсем растерявшись, он начал заикаться и путать слова, но потом, после того, как отец ободряюще протянул ему руку для знакомства, он сумел взять себя в руки и представиться всем нам. В руках он держал увесистый букет хризантем, я отметила, что он в курсе вкусов сестры – это были её любимые цветы, матери он подарил дорогой шарф с причудливым орнаментом и привёл её в неописуемый восторг, отец был награждён бутылкой коллекционного коньяка, а Владу вручили галстук. Меня наш гость тоже не оставил без подарка, как младшей сестре, которой шёл двадцать первый год, мне подарили медвежонка и всех это безумно умилило, я скромно поблагодарила за подарок, выразив сожаление, что не могу подарить что-то взамен. Но Анатолий, постепенно начинающий раскрепощаться в тесном кругу родственников поспешил заверить, что я зря беспокоюсь, что это сущие пустяки, и что у меня будет ещё куча возможности сделать ему подарок. Последнее его заявление многое сказало мне об их с Лизой отношениях.

Ужин произвёл на меня такое же, не совсем приятное впечатление, я вела себя сдержанно и была скована до неприличия, то и дело, ёрзая на стуле, я совсем не прислушивалась к разговору за столом и старалась не смотреть ни на кого из присутствующих. Конечно, это была целиком только моя вина, что я не могу пойти на контакт с нашим гостем, но и вот так сразу перестроиться и излучать не существующую во мне харизму не могла.

После ужина всеми единогласно было принято решение, что можно получить и остальные подарки друг от друга, а потом уже продолжить «веселиться». Я не возражала.