Остановка

– Не ожидала?

– Нет. Как это ты собрался?

– Так уж получилось. Заехал родные места навестить, а тут такое разное...

– Да ты будто оправдываешься. Молодец, что тряхнул стариной. Я тебя с дочкой познакомлю.

Наташа глянула на часы с некоторым беспокойством.

– Сколько сейчас? Ты электричкой?

– Да.

– И она должна. Видно, в магазин забежала.

Вот так, без раскачки, и пришлось говорить.

– Лена не приедет, Наташа.

– Что? Откуда ты знаешь? Ты знаешь Лену?

– Да, у Полины Антоновны познакомились.

Она не обратила внимания на то, что я не назвал Сергея.

– Почему же не приедет?

Собственно, об ответе на этот естественный вопрос мы с Леной договориться не сообразили. И я сказал то, о чем, может быть, следовало сказать чуть позже.

– Там неприятности, Наташа.

– У Лены?

– Не волнуйся. Нет.

А сам волновался и выражал свои мысли не лучшим образом.

– Видишь ли, Сергей умер, Наташа.

Она еще стояла посреди комнаты с цветами. Я сказал и повернулся к окну, чтобы не наблюдать за ней в эту минуту. Но ничего необычного не произошло.

– Как это случилось?

– Сердце. Неожиданно.

– Как жаль! Так рано.

И все. Обычная, в сущности, реакция на неприятное, но не поражающее болью известие. Так она могла отозваться и на мою смерть.

"Все проходит, - подумал я, несколько обиженный за Сергея.
– Прав он был в дневнике. Она его не любила. А Лена?.."

Хотелось, как говорится, закрыть тему. Не углубляться. Но Лена просила сказать... И Мазин просил слушать. И куда девался алкоголик Перепахин?

– Для меня это был удар.

– Еще бы. Вы так дружили.

– И Лена переживала.

– Понимаю. Она к нему так относилась... с трепетом.

– Да. Именно так.

Я произнес эти слова со значением, хотя и считал, что отношение Лены к Сергею более противоречиво. Но я хотел оттолкнуться от них.

– И с диссертацией, наверно, усложнится, - добавила Наташа, снова покоробив меня будничностью слов.

– С работой утрясется. После Сергея осталось много материалов. Она сможет их использовать.

– Как использовать? Разве это этично?

Это был вопрос учительницы, человека, который десятилетиями учит не только предмету, но и честности, добру.

– Он был бы рад передать ей все это.

– Ты уверен?

Наконец-то в ее тоне определилось отношение к Сергею. Сомнение в его чувстве.

– Да, я уверен. И Полина Антоновна. И Лена тоже.

– О!.. Сколько вас. Я поставлю цветы.

Наташа вышла с вазой и цветами, чтобы набрать воды. Я ждал. Она вернулась.

– Ты в последнее время редко видела Сергея?

– Очень. Жизнь заматывает. Дела, суета. Да и жили в разных городах, хоть и неподалеку. Но я его помню, хорошо помню. Эта смерть ужасна. Кто бы мог подумать, что в нашей группе он будет один из первых...

Пакет, переданный Леной, я все же держал в руке.

– Что там у тебя? Положи куда-нибудь.

– Это Лена... Передала тебе.

Я не знал, что в пакете, но, судя по форме и размерам, предположил, что там фотография, та самая, что Лена взяла у Полины Антоновны.

– Она еще просила сказать...

Я протянул пакет.

– Что?

Наташа держала пакет, но не спешила развернуть газету.

– Она все знает.

"Ну, вот. Рубикон позади".

– О чем ты?

– О Лене.

– Да погоди с Леной. Сам-то ты как? Где? Что? Кто? Я ведь о тебе не знаю.

Но Рубикон уже был позади.

– Обо мне потом. Я хочу выполнить ее просьбу. Сначала. Это деликатный вопрос, и лучше покончить с ним поскорее. Она просила. А я своим случайным приездом попал в целую историю, втесался не по своей вине в сложные отношения. Но что поделаешь? Семь бед - один ответ.

– О чем тебя просила Лена? Что она знает?

– Присядь, пожалуйста.

– У меня пирог подгорит.

– Ничего. Это важнее. Она знает, Наташа.

– Поясни, что она знает.

Сказано было внешне спокойно, но тревога уже возникла. Я видел это. Нужно было найти подходящие слова, но я не нашел и ляпнул несуразно:

– Она знает, что родилась после того, как ты вышла замуж.

Тут же я осознал, что сморозил чушь, и готов был рассмеяться, чтобы разрядить обстановку, но Наташа поняла суть.

– Ну, что ж... В жизни и так бывает. А сейчас сплошь и рядом.

– Но по-разному можно относиться...

– Она такая моралистка?

– Нет, что ты!

– Но не одобрила?

Наташа усмехнулась с горечью.

– Речь о другом. Она знает, что твой муж не отец ей.

У нее так напряглись руки, сжатые на груди, что мне показалось, сейчас костяшки пальцев прорвут побелевшую кожу.

– Вот оно что...

– Прости. Тебе плохо?

– Куда уж хуже. Если Олег узнает...

– При нем я бы не стал говорить.

– Какая разница! Раз уж стало известно. Не ждала от нее. За что? Ты представить себе не можешь, как это гадко. Плюнуть в душу человеку, который ночи не спал, носил на руках, когда она болела. Откуда это зло?..

– Погоди, Наташа, погоди! Лена совсем не злая. Для нее твой муж подлинный отец. Она говорила. Но есть и другой человек...

– Нет другого человека!

– Да, уже нет. Тем более. Почему бы не знать о нем правду?

– Потому что он подлец.

"Как же он обидел ее! А так любил..."

– Наташа! Я много лет дружил с Сергеем.

– Что из того, что ты дружил с Сергеем?

Мне вопрос показался риторическим.

– Мне трудно представить его подлецом.

Она довольно долго молча смотрела на меня.

– Что ты сказал?

– Наташа, поверь, я все понимаю. Лена не зря мне доверилась.

– Что она тебе сказала?

– Так, как есть. Как было. Ее отцом был Сергей. Зачем нам скрывать правду?

И я снова повернулся к окну. Оттуда доносились звонкие удары игроков в домино.