Остановка

– Почему же?
– спросил Мазин.
– Это тоже важно.

– Важно. Но я о главном хочу. Жизнь их с Леной, как вы знаете, что ни день шла хуже. Наташа переживает. Я тоже. В конце концов решился. Конечно, я прекрасно понимаю, как мало дают такие вмешательства. И промучился немало, прежде чем решиться. Короче, попытался поговорить, как мужчина с мужчиной.

– С Вадимом?

– Да. Без скандала, но со всей серьезностью. "Почему ты эксплуатируешь ее доброту? Почему тебе не стыдно считаться несчастным, жить жалостью?"

Олег Филиппович прервался, потирая пальцами подбородок, а Мазин, воспользовавшись паузой, задал вопрос:

– Когда это было?

– Месяца два...

– До смерти Сергея Ильича?

– Да.

– И что же он вам?

– Разговор двух глухих. Он стал в позу, или в позицию, если хотите. "Я живу принципиально. Я не обыватель, меня мещанские ценности не интересуют, за длинным рублем гоняться не собираюсь, Елена меня не жалеет, а любит". И точка. Да разве я о длинном рубле, разве деньгами его попрекаю? Я о жизни... А он, - "Вы из другой эпохи, я не положение ценю, а независимость".
– "Что же ты, говорю, хиппи какой-нибудь?" - "Вы мне ярлыки не навешивайте". Слово за слово, появилось раздражение, чувствую, перейдет разговор с ним в бесполезную стычку. "Пойми, Вадим, я с тобой как отец Лены говорю, на мне ответственность, которой ты не испытываешь".

Он взял с пепельницы погашенный окурок, снова щелкнул зажигалкой.

– Тут мне зять и выдал. "Предприятие с ограниченной ответственностью" - так он меня назвал. "Вы, - говорит, - свой долг с лихвой выполнили".
– "Что ты этим сказать хочешь?" - "Сами знаете. Отец вы не родной". У меня земля под ногами качнулась. Столько лет спокойно жили. Думалось, навсегда. И вот...

– Понимаю, - кивнул Мазин.

Я тоже понимал, но не сказал ничего.

– Земля качнулась. Как тогда, в молодости. А он нагло так: "Только в обморок не падайте. Не создавайте атмосферу. Люди мы взрослые, а факты вещь упрямая. Вы папаша примерный, кто спорит? Но есть и другой, кровный". Я вскипел. "Нет такого!" - "По паспорту нет, не спорю".
– "На свете нет".
– "Кто это вам сказал?" И ухмыльнулся глумливо.

– Как скверно, - сказал я.

– Куда хуже! "Не смей оскорблять мать Лены!" - я ему крикнул. Наверно, понял он, что перегнул, испугался. "Что вы! Я ничего плохого..."

Эту сцену я мог представить себе без труда. Все было очень похоже на Вадима.

– В общем, несмотря на всю остроту, - продолжал Олег Филиппович, главное в разговоре сказано не было. Я не понял его. Решил, что сам факт ему стал известен, что Лена дочь моя не родная. А о живом отце речи не было. То ли не входило это в его планы, то ли струсил просто.

– Как же вы себя повели?

Олег Филиппович махнул рукой.

– Плохо. По программе минимум, как говорится. Хотел одного: уберечь семью, близких от всего этого. Доказывал ему, что отца Лены нет в живых и гнусно играть на этом.

– Но не убедили?
– спросил Мазин.

– Как я его мог убедить! У него уже свои доказательства были.

– Однако вам он их не предъявил?

– Я же говорю, побоялся обострять.

– Простите за неприятный вопрос, Олег Филиппович, вас он поколебал в уверенности?

– Честно?

– Только так.

– К сожалению, нет. Я верил Наташе.

– Почему же к сожалению?

– Я бы предпринял что-нибудь.

– Что?

– Не знаю. Я не думал. Я верил, что отец умер.

– А сейчас?

Наступила мучительная пауза.

– Сейчас, как видно, отца уже действительно нет в живых.

– Что вам сказала Наташа?
– не выдержал я.
– Она первая этот разговор начала?

– Да.

– После моего приезда?

– Да.

– И что же?

– А вам что она сказала?

– Да, собственно, это я ей говорил... о Сергее, а она не возразила. Учитывая ее состояние, я принял это за подтверждение. Но вам-то она должна была сказать больше. Тем более по собственной инициативе.

Слово "инициатива" прозвучало как-то неуместно.

– Мне она сказала: "Крепись, Олег, грязная рука к нам потянулась". И сказала, что нужно было сразу рассказать.

– А сейчас?

– Нужно думать, Вадим был прав. Но я не хотел... уличать ее. Как бы то ни было, она хотела как лучше.

– Значит, все-таки Сергей?
– повернулся ко мне Мазин.

Я не ответил. Но Олег Филиппович тоже обратился ко мне.

– Вы должны знать больше других. Фото я видел. Это снимки, и только. Что вы еще знаете?

Я взглянул на Мазина.

– Расскажи, - кивнул он.

– Еще дневник...

Пришлось повторить для Олега Филипповича, что было написано в дневнике, и сказать о вырванных страницах.

– На этот раз мне показалось, что страницы вырвали после того, как я видел тетрадь впервые.

– Вы считаете, что это сделал Вадим?
– спросил Олег Филиппович.

– Больше некому. Это для него козырный туз.

Сказано было излишне громко, потому что Мазин глянул на меня, как мне показалось, насмешливо.

– Зачем ему козырный туз, если игра выиграна?

– Выиграна?
– переспросил Олег Филиппович.
– Не верю.

Это было неожиданно. Ведь только что Олег Филиппович говорил, "нужно думать, Вадим прав" и соглашался, что жена могла не всю правду сказать, хоть и из добрых побуждений. Но, видно, когда говорил, уступал общему мнению, а думал иначе. Есть такие люди, они выслушивают чужие доводы до конца и перед истиной склоняются, но если доводы до сердца не дойдут, на краю остановятся и станут на своем.

Я это немножко позже осознал, а в первый момент мелькнуло: "Ну, это уже упрямство!"

А Мазин, на чью логику и здравый смысл я полагался больше, чем на себя, явно со мной разошелся.

– Говорите, это интересно, - поддержал он Олега Филипповича.
– Почему не верите?

– Наташа мне соврать не могла.

Аргумент не из сильных. Так я подумал. Наверно, я подсознательно был "в пользу" Сергея настроен.

– И следовательно, настоящий отец умер? Тогда еще?
– спросил Мазин. Значит, Михаил?

Я бы такое предположение высказать не решился. Но оно было высказано, и оставалось принять и такую гипотезу, как ни возмущала она мои чувства. И все-таки...

– Погоди, Игорь! Я боюсь, мы на сплетни сбиться можем. Если уж есть такая необходимость, давай поступим прямо, как ты сам мне недавно советовал. Спросим у Наташи определенно - и точка. А так что-то не по-мужски получается. Перемывание косточек...

– Ты так думаешь?

– Сергей и Михаил мои друзья.

– Тогда продолжи фразу. Платон ведь тоже был друг... Но Олег Филиппович приехал узнать правду. Неужели ему не приходило в голову выяснить все напрямик, как ты предлагаешь? Олег Филиппович, я правильно вас понимаю?