Остап Бендер и Воронцовский дворец

— Много, товарищи. Русская знать Крымом пользовалась широко на средства ббираемые у трудового народа. Что известно? А что известно и всем. В девятнадцатом, когда мы временно освободили Крым, то многие графы и князья побежали за границу. Некоторые затаились, ожидая возвращения своей власти. А во второй раз, когда уже прочно был освобожден Крым, и Врангель с остатками войск бежал в Турцию, тут уж и все, кто смог понеслись туда же вместе с ним. А оставшиеся пошли в банды, в уголовники. И для добывания средств, чтобы бежать тоже за границу, грабили оставшиеся ценности в дворцах. Картины, антикварные изделия. А мы — чекисты преследовали их, боролись с ними, часто доходило до настоящих сражений.

— Интересно, Иван Федорович, расскажите какой-нибудь случай из этого периода.

— Ну, например, было поползновение уголовников в Ливадийский дворец ночью. Связали сторожа, заперли всю прислугу, которая еще оставалась там. Вырезали полотна ценных картин, канделябры. Нам сообщили об этом, но поздно. А второй случай был, но нас уже предупредили. О банде, вышедшей из горных лесов, нападающей на Воронцовский дворец, знаете такой? Недалеко тут, в Алупке.

— Да, знаем — взглянул строго Остап на Балаганова, чтобы тот не взболтнул чего лишнего.

— Так мы им перекрыли путь и завязалось настоящее сражение. Один товарищ наш был убит, двое ранены, а несколько бандитов тоже было убито, а одного, унтер-офицер в прошлом, взяли в плен. Но от него ничего полезного о планах банды мы ничего и не узнали. Кто руководит этой бандой, сколько человек в ней. Только потом стало нам известно, что бандой руководил какой-то Барсуков, белый офицер.

При упоминании этой фамилии Балаганов заерзал беспокойно на скамье, порываясь чуть было не вскочить. Но Остап вновь грозно посмотрел на него и промолвил:

— Не перебивайте рассказчика коллега.

— А что, вам знакома эта фамилия? — с подозрением уставился на Балаганова Путилов.

— Да нет, мы тоже в газете читали, товарищ.

— Да-да, было о нем сказано. Банду разгромили, а его самого не нашли. Но всё это так, — пристукнул снова палкой по гравию старый бывший чекист. — А вот был случай, товарищи. Сейчас я вспомнил, возможно, он вам пригодится в вашей радиопередаче.

И Путилов начал рассказывать историю, не подозревая, что он ею надоумит «радиокомитетчиков» применить метод ЧК в их поиске.

— Убили нашего комиссара. Преступник так спешил скрыться, что обронил томик Фета, поэта известного. А в книге на эрзацобложке штамп: «Библиотека тов…". А дальше лист оборван. Ищем убийцу по отпечаткам, по выстрелу. Из какого оружия стреляли и так далее. По описанию, каков убийца из себя, как был одет, от соседей по предположению составили данные. Но ничего, и только. И вот один из сотрудников предложил дать в газету объявление: «Покупаю книги поэзии изданные до революции. Обращаться туда-то». Ну, конечно, не в ЧК, а по гражданскому адресу. И что же вы думаете, начали, приносить книги. И каких только не было изданий! И Брокгауза и Фрона, и Сытина, и издателей Санкт-Петербурга. Были томики многих великих поэтов. Наконец, принесли нам и второй томик Фета. Когда мы открыли обложку его, то там был четкий эстамп с указанием фамилии с инициалами. И что же вы думаете, нашли. Сравнили с отпечатками пальцев, описание и другие детали. Хозяин книг и признался в своем преступлении.

— Ну и какие же мотивы убийства были? — спросил Остап.

— Представьте себе, не политические. Наш комиссар был очень охоч до женского пола, совратил жену того. Вот он на почве ревности в отместку и порешил его. С его же нагана. Вначале оглушил его, а потом и застрелил.

— Да, интересно, товарищ Путилов, весьма любопытно, — задумался Бендер. — Значит объявление в газете помогло?

— И не раз, расскажу вам ещё случай… Из Юсуповского дворца кто-то похитил старинную картину. Специалисты определили большую её стоимость. Картина была знаменитого художника не то немца, ну то голландца. Начали искать, поскольку сохранение ценностей в дворцах поручили нам. Снова дали объявление в газету, что такой-то покупает старинные рамы по дорогой цене. Обращаться туда-то. Прошло несколько дней и что же вы думаете? И это объявление сработало. Пришла жительница одна и принесла связанные рейки разобранной рамы. Когда соединили и пригласили хранителя из того же дворца, он и подтвердил, что эта рама именно с украденной картины. Допросили женщину. Она сказала, что она и понятия не имеет, откуда эта рама. Так как её постоялец вынес эти рейки к мусорнику. А ей рейки понравились, позолоченные были, хотя и почерневшие. Взяла связала и поставила в кладовку. А когда узнала, что покупают старинные рамы, то и принесла покупателю. Ну мы тут же не долго думая и взяли её постояльца. Допросили и он признался, что кражу совершил именно он. Нашли у него и полотно картины, снятой с этой рамы. Вот такие-то случаи, товарищи происходили тогда. Вы поинтересовались судьбой ценностей дворцов, вот я…

Компаньоны молчали, ожидая, что старый чекист может еще что-то расскажет. Но он посмотрел на часы и встал.

— Вот пока всё, товарищи, мне пора домой, надо принимать лекарство. Так что готовьте свою радиопередачу и, пожалуйста, уведомите меня, когда она будет.

— Обязательно, Иван Федорович, обязательно, затряс руку Путилова Бендер.

— А как же, непременно, товарищ Путилов, — схватил руку чекиста-автора и Балаганов.

— До свидания, желаю успеха, — пошел прихрамывая чекист.

— Вот, Шура, что значит общаться с нужными людьми, вы что-нибудь усвоили из рассказа его? — кивнул Остап в сторону ушедшего.

— Еще как, командор, и нам надо в газету, — двинул руками как в боксе «молочный» брат Бендера. — Как и те легавые, командор.

Бендер посмотрел на своего рыжеволосого компаньона и укоризненно сказал:

— Вы опять, — «легавые», — Шура!

— Больше не буду, командор. Это машинально. Не буду. Я говорю, в газету, как и те гэпэушники, командор.

— Это другое дело, камрад Балаганов. Замечаний больше не имею.

Глава 23. По методу чекистов или перст судьбы

На следующий день в газетах «Красный Крым», «Курортной газете», «Вестник предпринимателя» и в других даже районных появилось объявление:

«Покупаю дореволюционные фотоальбомы с фотографиями и без них по повышенной цене. Обращаться лично или письменно по адресу: г. Ялта, ул. Юзовская, 7. Коллекционеру или г. Симферополь, Главпочта, до востребования, Измирову».

— Ну, детушки, — прочел свои объявления в газетах Остап, довольно потирая руки. — Заседание продолжается.

Прошло несколько дней после появления в газете объявления компаньонов и начали приходить люди, предлагая купить старые альбомы.

И каких только альбомов компаньоны-затейники не видели. Приносили им старинные в сафьяновой коже и с медным обрамлением по краям, с тиснением и без тиснения надписей, с вензелями на обложках, и простые в картонных переплетах. Листы же альбомов были с прорезями для фотографий, и с уголками для них. А один паренек принес большой фотоальбом с переплетом из двух медных, позеленевших от времени, пластин. На лицевой такой обложке было выгравировано: «Купец первой гильдии С. К. Гаврилов». Приносили альбомы и в переплетах тисненных, под структуру крокодильей кожи. С фотографиями и без них. Фотоснимки были коричневые, черно-белые, и серые пожелтевшие от времени. Изображали они дам с длинными тренами платьев, гимназистов, чиновников в сюртуках, военных и разные пейзажи, и виды городов: Санкт-Петербурга, Киева, Москвы и других. Были фотографии и детей в разных видах, и даже грудных младенцев, в пеленках и колыбельках.

— Компаньоны не ожидали такой активности жителей. И когда им пришлось уже складывать этот вынужденно купленный товар, Остап вдруг вспомнил свою контору по заготовке рогов и копыт в Черноморске и он смехом напомнил об этом Балаганову.

— Шура, помните нашу контору в Черноморске?

— Как не помнить, командор, мы хорошо тогда пожили, — засмеялся Балаганов, но он засмеялся не от того, от чего рассмеялся Бендер, а о своих анекдотичных действий. Вспомнил нападение на Корейко, распилку двухпудовых гирь, пишущую машинку с турецким акцентом, поскольку там вместо буквы «е» была буква «э».