Остатки

– Потише, – засмеялся он не понять чему. Может, мазохист? И я, испугавшись, перестал колотить его. Правда, только на время.

– Правильно. Так его, Кира. Пусть привыкает, – похлопал меня по спине, Грэг. Меня это дружелюбное движение взбесило. Все мышцы автоматически напряглись, и я замер.

– Я и сам могу идти, – сквозь зубы проговорил я, чувствуя новый прилив необоснованной ярости.

– Конечно, можешь, – согласился он, и мы снова возобновили свое беспечное шествие по длинным улицам. Люди стали на нас странно коситься, остерегаясь шумной компании. А-а-а-а, спасите меня! Не видите что ли? Я тут уже как заложник! Хочу обратно. На хрен эту прогулку. Она не стоит целого вечера позора.

– Ну, так отпусти меня! – нервно сжимал я его мягкую футболку с великолепным запахом парфюма, безжалостно сминая ее. Будешь знать, как меня мучить!

– Не-а. Ты снова поплетешься где-то в сторонке. – отрицал он. Ненавижу, когда меня не слушают! – А ты нам здесь нужен. Заодно и поболтаешь. А то молчишь все время.

В груди стало давить и теперь меня вокруг ничего не интересовало, лишь это непонятное деление. Слезы сами потекли из глаз.

– Парни, я сейчас приду. Идите. Не ждите нас, – услышал я где-то вдалеке.

– Ты чего? – спросил он, с лицом, как у маленького ребенка, который не понимает, почему мама плачет, когда папа умер. Кира поставил меня на ноги и прижал к стене, сжав плечо. Боится, что убегу или упаду? Смешной.

– Ничего, – ответил я, мимоходом вытирая слезы. Иной раз легче сказать, что все нормально, чем объяснять, почему хочется прыгнуть под первую попавшуюся машину. Не помню, кому фраза принадлежит.

– Оно и видно. То-то у меня футболка намокла, – усмехнулся он. Ему смешно, а мне настолько плохо, что дышать не могу. Но пока я жутко злился и стискивал зубы, чтобы прямо сейчас не высказать Кире все, что о нем думаю, он вытер влажные дорожки с моего лица. Вот это номер!

– Что вам от меня надо? Я вам что, мешаю? – рявкнул я, бросая враждебные молнии. Меня жутко раздражает, когда он давит все мои попытки разозлиться по-настоящему своей внезапно вспыхнувшей волны нежности и ласки.

– Нет, но это не дело. За все время, что ты провел здесь, ни с кем не общаешься. Вечно нервный, злой, – сухо парировал он, отходя. Я его что, вспугнул?

– Может, мне никто не нужен? – попытался я защититься.

А дальше Кира мне начал разъяснять, что к чему. Говорит со мной, как с маленьким. И сам при этом выглядит премило. Я не слушал его, лишь смотрел на это красивое и немного уставшее лицо. Он выглядел так, как будто не знал чем меня успокоить. И только когда Кира сказал, что могу рассчитывать на него, я понял, что мне тепло и хорошо. Я могу рассчитывать на него…

«Ну, а со мной ничего сложного нет. Я всегда помогу тебе, если что-то понадобиться. Если не хочется ни с кем общаться, можешь просто быть рядом со мной. Я ведь твой напарник»

Не забуду эти его слова. И выражение лица было таким добрым, успокаивающим и поддерживающим. Какой же он все-таки... Люблю это его состояние. Кира нереально отличается от всех. Такой непохожий. Всегда неожиданный. Сам не замечает, насколько он добр ко всем. Стоп! Я… люблю? Что это за слово такое? Не, не, не! Еще слишком рано говорить его кому-то. Хотя, я же не про чувства, а про лицо. Всего лишь лицо.

– Спасибо… – неуверенно поблагодарил я, понимая, что понемногу попадаюсь на его удочку, падаю в его бездну, путаюсь в его сетях, о которых Кира и не подозревает.

И снова он заладил о других. О Дике, на которого мне, в принципе, плевать. Зачем мне сдался этот дурак? Мне нужен ты, Кира. Нужен, как друг. Друг, с которым хочется быть вечность. И он говорит бред, в который я не вникаю и только для вида киваю головой. Вот только был один момент, беспокоящий меня. Кира настолько трепетно говорил об этом странном Дике, что я не выдержал и спросил об их отношениях. И, к счастью, получил отрицательный ответ.

А дальше пришел мой кошмар… И звали его Лайт. Мне он не понравился с той самой секунды, как только тот тип нагло уселся рядом с Кирой и как-то по-свойски начал вести себя с ним. Он буквально пожирал глазами Киру, которому вроде как это не нравилось. Сначала. А потом у них все зашло до неприличия далеко. Они так целовались, что у многих парней бы встало. А вот я являлся исключением. Меня пожирала ярость. Хотелось вмазать этому ублюдку. Какого черта он приперся сюда и начал облизывать его? По-любому этот сердцеед хорошо с ним развлекся. Невооруженным глазом было видно, что для него Лайт так и остался увлечением из прошлого. Но я слишком переволновался. Сердце снова начало жутко давить, и оно застучало с ненормальной скоростью. Как тогда, когда я пришел к Кире и застал там этого самого Дика. Мне стало так хреново, что хотелось сдохнуть в ближайшей канаве. По-моему их неприкрытые заигрывания и этот долбанный поцелуй, превратившийся в прелюдию, стал последнее каплей моих не успокоившихся нервов. Я попытался встать, но эти лучи и так называемый «глюк» жутко мешали. В голове была полная мешанина. Я пошатнулся и опрокинул стакан на стол. В ушах стоял такой гул и звон, словно вокруг разбивались миллионы тарелок.

– С тобой все в порядке? – услышал я озабоченный голос Нила. По неприятному ощущению стало понятно, что все смотрят на меня. Тогда к физически хреновому состоянию прибавилась еще и неловкость.

– Да, да… Я… пойду. Скоро вернусь, – я снова сделал попытку встать, и она оказалась удачной. Глаза начало непривычно щипать, и я потер их. Потом неуверенной походкой направился вниз по лестнице, что оказалось сложным делом. Я думал, что никогда не спущусь.

Все те танцующие, обкуренные и заправленные алкоголем тела размывались перед глазами и словно в замедленной съемке качались стороны в сторону. Музыка противно потянулась тонкими нитями из колонок, спрятанных в помещении. Смех, голоса – все это смешивалось в один жуткий звук и ушло на второй план. На главном фоне стоял лишь мой звук сердца, с огромной скоростью перегоняющий кровь по венам, капиллярам и артериям. Я схватился за голову в попытке утихомирить эту мешающую и досаждающую гамму звуков. Да уж, приятного было мало.

Придерживаясь за стенку, пошел в туалет. Нужно умыться, и мне полегчает. Должно было. Просто нужно хоть что-то сделать.

Практически ввалившись в туалет, где вся эта шумиха немного стихла, я поставил руки на раковину и посмотрел на себя в идеально чистое и отполированное зеркало без малейшей царапины.

Ну и видок! Я быстренько умыл лицо холодной водой, но легче не стало. Все внутри скрутило, и я упал на колени.

– Твою мать, – прошипел я сквозь зубы. Челюсти свело, и отрыть рот мне не представлялось возможным. В области ребер словно что-то порвалось, и я непроизвольно вскрикнул и схватился за режущее место. Но руки уже начинало парализовать и такое чувство, что одновременно все сухожилия и мышцы вывернуло на триста шестьдесят градусов. Я даже толком не смог взяться за живот. В голове стало еще хуже. Преодолевая адские боли, схватился за голову, потому как казалось, что она поехала в разные стороны и если я ее сейчас не удержу на месте, потеряю окончательно.

– С тобой все в порядке? – услышал я над собой приглушенный собственным организмом голос перед тем, как уйти в забытье.

Обладателем того голоса оказался Кайл. Он был тем, кто вовремя вошел в тот злополучный туалет и спас меня.

«Вот только теперь не отпускает», – подумал я, нервно улыбаясь. Но все же безумно благодарен самому странному парню с непонятными тараканами в голове. Воспоминания настолько четко вырисовывались в голове, что даже остатки боли казались настоящими. Появилась та слабость, которую я испытывал после того, как Кайлу все же удалось спасти меня.

– Что с тобой? – спросил спаситель, остановившись возле косяка на входе в кухню. Это что, место, где на всех ступор нападает?

– Да нет, ничего, – ответил я, собираясь встать, чтобы убрать со стола, но покачнулся. Пришлось опереться о стол. В голове все на миг поплыло, и я прикрыл рукой глаза. Все-таки слабость, в самом деле, появилась. Вредно вспоминать, оказывается.

– Эй, – окликнул он, подхватывая меня, чтобы я все-таки не тюкнулся на пол.

– Да нормально все, – бросил я, стряхивая его руки с плеч, и пошел к раковине.