Остатки

– Мы много знаем, – прервал главарь, оторвавшись от пассии. Улыбка у этого раненного странная. Как будто эгоистичный оскал, с долей остервенения и остатками миловидности. Мальчик никак не смотрел на меня, в отличие от всех. Хоть ему я благодарен. Чувствуешь и себя частью этого цирка. Мальчик сам принялся целовать шею главаря, то проведя по ней маленьким язычком, то прикусывая и оставляя алые пятнышки, и затем снова целуя их, будто закрепляя получившиеся следы.

Нда, самым человекоподобным, способным на контакт и знающим, что такое коммуникабельность, оказался Рэин.

– Я покурить могу выйти? – спросил я у главаря этого кошачьего стада.

– Иди, – пожал он плечами – Рэин, шагай с ним.

Мальчик радостно кивнул и выбежал на улицу, вперед меня, поднимая рыхлые клубы пыли. Я пошел вслед за ним, стараясь как можно быстрее унести отсюда ноги. Отвратительное место. Как какое-то убежище хищников. Их территория. Противно даже.

Солнце безумно пекло, но деревянный навес, держащийся на добром слове и столбах, неплохо прикрывал.

Подперев один из столбов ногой, я прикурил. Находиться в доме было сложно. Эти взгляды давили.

– Не злись на них. Мы просто не можем доверять первому встречному, – виновато улыбаясь, ласково убил тишину Рэин, и она расступилась, расползлась, как кожа под разрезающим ее стеклом – Ты еще и стрелял и убегал от нас. Все разозлились. Но не нарочно. Природа такая. Все мы вспыльчивые и слишком восприимчивые.

– А что бы ты делал, если б за тобой стадо полутораметровых кошаков в высоту бежало, появившись хер знает откуда да еще и зубы свои показывали? Откуда ж я знал, что вы вообще не животные? – зло посмотрел я на Рэя. Голос повышать даже не собирался.

– Ну да, это наша вина. Но вот в таком виде мы бы тебя в жизни не догнали, – в доказательство своим словам он показал рукой на свое гибкое и стройное тело.

– Прям как стащили. Куда этот ваш Кукольник делся? Я не просто так катался по этой пустыне долбанной. Ладно, плевать. Мне главное Нико найти. Вы мне все по барабану.

– А этот Нико твой любимый? – поникнув, спросил мальчик.

– Хуже. Он мой бестолковый напарник.

– Вы в паре, значит?

– Есть такое.

– Мне много о тебе известно, но познакомиться лично – всегда казалось привлекательней.

– Хм, правда? – вопросительно вскинул бровь.

– Да. Я тобой восхищаюсь. Такой необычный человек. И сердцеед, к тому же.

– Да неужели? – наигранно удивленно спросил я. Оторвавшись от столба, я затушил сигарету с вишневым вкусом и подошел к Рэю. Он отходил, а я подходил. Так продолжалось, пока он не уткнулся спиной в стену, видимо по своей кошачьей привычке, не отрывая от меня взгляда. Настороженного и испуганного. Он замер. Я приблизил свое лицо, убирая рукой пряди его солнечно-желтых волос с синими прядями в виде молний, отходящих от самого основания волос и идущих на разном расстоянии и длине вдоль по волосам. Затем нагнул лицо к его ушку, словно вот-вот собираясь коснуться его. Я почувствовал, как все тело мальчика напряглось, и он ждал. Но я так и не прикоснулся к нему. Просто оставлял лицо на том же расстоянии, то опускаясь к шее, то поднимаясь выше. И это ожидание его нервировало, так как дальше ничего не следовало.

– Ты и, правда, думаешь, что я такой? Я же хороший, – колдовски улыбаясь, спросил я. Он услышал мою улыбку и вздрогнул. Я поставил руки по обе стороны от него.

Мальчик на это только хмыкнул, мило улыбаясь и нырнув под руками, по-детски забавно спрятал руки за спиной.

– Я теперь в этом окончательно убедился, – невинно растягивая губы в улыбке, немного обнажая острые клычки, признался Рэин. Котенок, ей-богу. Я снова подпер стену ногой и закурил еще одну сигарету. Чертов Нико. Из-за тебя я снова начал курить. Не было бы счастья, да несчастье помогло. Хотя, это не сюда.

– А вы вообще кто?

– Слышал об организации КрейСиП? По-другому ее называют организацией Безумного Кукольника.

– А названия-то чего расходятся?

– Ну да, есть немного. Сначала мы назывались Crazy Puppeteer, а потом название сократили до Crazy P, а дальше z на s поменяли, исковеркали все, что можно было, проще говоря. Вот в итоге и получилось КрейСиП.

– Понятно. И чем вы занимаетесь?

– Хм, толком даже не знаю. Все в одном. И информаторы и шпионы и ликвидаторы. Принимаем стороны тех, кого считаем правыми в разных стычках.

– Борцы за справедливость, значит? – насмешливо спросил я, выпуская струю дыма.

– Ну да, вроде того. Разруливаем все эти короткие междоусобицы. Изначально мы являлись миротворцами. Работали с Кровавыми Цветками. Они тоже были миротворцами. Веселые хорошие ребята. Но их уничтожили во время одной из войн. Миротворцев значительно поубавилось, а враждующих организаций становилось все больше и больше. Всех не помиришь. После глупого уничтожения Кровавых Цветков мы еще пытались как-то утихомиривать всех, но не особо получалось. Все палки кидали в итоге в нас, и все стрелки предпочитали переводить на нас нередко, таким образом, мирясь между собой. Мы разрывались. Это было тяжелое время. Выжили немногие. Наша организация стала врагами многих. Но как что, так за помощью обращались именно к нам. Мы стали метаться, оказывая поддержку. А для того, чтобы разобраться кто прав, кто виноват, мы должны изучать все, и параллельно стали шпионами и информаторами.

– И как эти Цветки умудрялись разруливать тогда все эти междоусобицы?

– Ну, они были мастера слова, а мы мастера оружия. Наша задача была заставить заткнуться и слушать, а их – говорить.

– А как уничтожили ту группировку?

– Всех собак на классных парней спустили в один момент. Собрались несколько организаций и устроили облаву, как на каких-то животных. Большинство взорвали прямо вместе с базой, а тех, кто уцелел, вылавливали, жестоко избивали и мучили до смерти. Некоторым повезло, и их убили прямо на месте, как находили. Говорят, часть сплавили в притоны. Или пускали на эксперименты. Никто не мог им помочь. Просто не успели. Эти твари все вычистили за одну ночь. Наутро Кровавые Цветки стали легендой и пустым звоном. Они были самыми классными. Не использовали оружия, насилия. Мы часто проводили с ними время. Веселились, гуляли, напивались. Сколько друзей тогда погибло. Там было много тех, кто любил друг друга. Представляешь, каково это, когда твой любимый человек умер, а ты спокойно и мирно видел сны, с нетерпением ожидая встречи с ним завтра? А завтра никогда не будет. Вообще больше ничего не будет. Кто-то не выдерживал и сделал суицид. Кто-то просто истязал себя физически и морально. Сколько людей сломалось. Много было у нас пар между КрейСиП и Цветками. И сколько развилось впоследствии. И в других организациях были знакомые у тех парней. Всех разъединили. О, сколько войн тогда появилось. Сколько мятежей.

– Так эти войны были связаны с этой организацией? – спросил я, вспомнив чуть ли не второй апокалипсис, когда я уже появился в Тенях. Это был ад. Все горело, постоянные драки на смерть, стычки огромными группами ликвидаторов и не только. Именно тогда выпустили свод правил, типа запрета боев на базах. С тех пор врагам на базу противников было категорически запрещено появляться.

– Да. Еле тогда всех по углам развели. Ведь та умершая организация была друзьями, считай, всех, кто существует. Они со всеми ладили и поддерживали контакты. Таких людей еще поискать надо.

– У тебя там кто-то был?

– Только друзья. Я думал, мир окунулся в траур. Все поникли и будто с теми парнями все умерло. Такая вражда образовалась. Все начали подозревать друг друга, больше никто никому не верил. Сколько погибло зря. А причины-то не было. Все так тонули в крови. Страшно подумать, кто сколько убил. У всех заляпаны руки кровью.

– И у тебя?

Я как-то слишком проникся и словно сам на себе почувствовал всех тех, кто потерял, слышал крики тех, кто умирал в мучениях. И пусть я не был знаком с той организацией, но будто сам потерял кого-то из тех, кто вовремя не успел сбежать с базы или того, кто умер, загнанный в угол. Это склизкое отчаяние, вязкая боль, черная безвыходность, бездна одиночества, кровавое сострадание, гулкий страх, безмерная пустота. Я словно сам увидел те ужасные кадры смерти тех, кто не виноват.