Остаток ночи в её бокале

Тут раздался смешок. Юная шатенка с короткой стрижкой остановилась подле них. Глаза искрились весельем. Она тихо сказала, но Наташа услышала:

– И что они делают в санаторном отделении? Их надо в острое. Ну, да всё проплачено, конечно.

– А, Нина, вот и ты, – подскочила к ней Эля. – Поэтесса ты наша! Ну, признайся, погребала? А вот Нэта, новенькая, из люкса, – Эля кивнула в сторону Наташи.

Та пожала плечами и сказала:

– Я Наташа. Наталья.

Нина расхохоталась, и тут же выдала экспромт:

– У нашей у Наталии

Красуется на талии

Красный поясок,

Дайте только срок,

Поясок развяжется,

Наталия уляжется

Глубоко в песок,

Дайте только срок.

– Ну, спасибо, обрадовала ты нашу Нэту, – скривила губы Эля. – Ничего более позитивного придумать не смогла, что ли?

Мимо них промаршировал пожилой мужчина, он то и дело выбрасывал вперёд руку и говорил:

– Хе-хе! Хе-хе!

Эля глянула ему в след:

– Вот весёлый человек, – сказала она.

Нина ответила:

– Этот точно не погребал мухоморы, он их ел.

Тут к ним подошла пожилая санитарка.

– Ниночка, деточка, – ласково обратилась она к молоденькой пациентке. – А тебе после твоих лекарств надо полежать! Иди-ка ты в палату, миленькая, иди-иди.

– Сейчас, тёть Зин, только водички попью, – ответила Нина, и сделала движение в сторону кулера. Когда санитарка ушла, она прошипела: – Ну и достала же меня эта святоша! Ты пускаешь человека в свой внутренний ад, а он пытается напоить твоих демонов святой водой, изгнать чертей и выключить обогреватель.

Эля тут же принялась пояснять Наташе:

– Тёть Зина очень верующая, в церковь ходит, молится, и вообще вся такая. Сильно добрая, в общем. Ей уже давно на пенсию пора, а всё работает.

– Но мухомор не погребала, – хохотнула Нина, запустила обе пятерни в свои короткие каштановые волосы, и принялась бешено чесать голову.

На следующий день пришёл Андрей. Он принёс сумку фруктов, соков и конфет. Вошёл в палату, внимательно осмотрел помещение, заглянул в душевую и в туалет, и остался доволен. Чистота, комфорт, тахта, диван, мягкое кресло, всё ему понравилось, не устроило лишь отсутствие растений в горшках. Но это можно было понять, ведь бывают пациенты с аллергией, да и не все любят цветы. Наташа на этот раз с удовольствием пила сок и ела виноград. Она немного оживилась, даже улыбнулась. Андрей был рад. Результат лечения уже начал проявляться.

– Ну что, хочешь погулять? – спросил он.

Наташа кивнула. И они вышли в больничный двор. Широкая каменная лестница вела в парк. Они спустились по ступеням. Андрей бережно поддерживал Наташу под локоть.

Он накинул ей на плечи куртку, хотя было ещё тепло. Поздняя осень в этом году была на редкость солнечная, температура рекордно высокая. Погода удивляла.

На каждом шагу встречались лавочки и урны. Изредка мимо проходили люди, некоторые сидели и что-то пили, жевали, беседовали.

– Чего бы тебе хотелось? – спросил Андрей.

– Мороженое хочу, – жалобно произнесла Наташа. – Ну, такое, в вазочке, шарики цветные. Фисташковый шарик, клубничный, и ванильный. В том кафе, за забором, на воле.

– Ну ладно, пойдём на волю.

Они вышли за больничные ворота. Кафе было близко.

Наташа выбрала столик в углу. Официант принёс мороженое и чай. И Наташа впервые за долгое время ощутила вкус и запах. Наконец-то она отвела душу. Возвращаться не хотелось, но пришлось.

В отделении был тихий час. Все отдыхали в своих палатах. Андрей ушёл. Наташе стало тоскливо. Она вышла в коридор. И увидела пожилую санитарку. «А, та самая, тёть Зина», – вспомнила она.

– Что же ты не отдыхаешь, миленькая? – подошла к ней тётя Зина. – Иди-ка ты к себе, полежи.

– Не хочется, скучно мне, тоскливо, – ответила Наташа.

– А ты книжку почитай. Помолись. Ты же крещёная. А крестик не носишь, зря, – сказала санитарка.

– Откуда вы знаете? – удивилась Наташа.

– Вижу, – сказала та. – Православная ты.

– Ну, да. Верно. А вообще, про Православие много всякого говорят, – сказала Наташа. – Что религия рабов, что застывшая, не развивается. Что религия убогих. А вот на другие веры так не нападают. Их спокойно принимают.

– Ну так, миленькая ты моя, это и понятно, – мягко сказала тётя Зина. – А что же ты хотела? Ненавидят, потому и нападают. Ни на иудаизм, ни на мусульманство, ни на католицизм, ни на буддизм. Это всё приемлют. И секты всякие, и психомедитации, и психологические практики. Потому что те помогают открыть сознание для внедрения бесам.

Ведь бесов больше всего допекает именно оно, наше православие. Очень оно им опасно.

– Ну, странно как-то, – сказала Наташа. – Какие-то бесы, не верю я в них.

– А зря, – ответила санитарка. – Все твои беды от них. И беды твоих родителей. Что же ты, крещёная, православная, а такое творила? Ведь нельзя в воскресенье работать, воскресный день – Божий день, вот всё и полыхнуло, всё и сгорело! И не венчанная ты жила с мужем, и грешила. Всё и порушилось! Вот как выйдешь отсюда, иди к батюшке Рафаилу, он святой, батюшка-то, старец, он тебе сыночка-то найдёт.

– Да как я старца разыщу? Дайте адрес, – пробормотала поражённая Наташа.

– Захочешь, найдёшь. Иди уже, – строго сказала тётя Зина.

В палате оказалась Эля.

– Я к тебе в гости, – заявила она, улыбаясь. – Проскользнула незаметно.

– Слушай, тёть Зина всё обо мне знает, откуда?

– Она прозорливая. А я по делу к тебе.

– Насчёт мухомора? – спросила Наташа.

– Нет. У меня прокладки кончились.

Зимой Андрей забрал Наташу из больницы. Он закутал её в длинную шубу из белоснежного пушистого песца, надел ей на ноги кожаные сапожки с меховой оторочкой, и бережно посадил в салон машины. Наташа задумчиво улыбалась. За окнами авто было особенно светло от снега. День был ясный и морозный. Они ехали по сияющим белым улицам, стояли на светофорах, сворачивали в переулки, выезжали на проспекты, и вот вдруг остановились возле роскошного ресторана. Андрей распахнул дверцу салона, подал ей руку, и как-то слишком уж торжественно повёл к двери здания. Наташа всё поняла. Он хочет сделать ей предложение! Она остановилась, резко повернулась к нему и сказала, решительно глядя в глаза:

– Нет, нет и нет! Пока я не найду сына, нет! И не думай!

– Но ты не знаешь… – начал, было, он.

– Знаю! Что ж здесь не знать. Я выйду за тебя, но только когда сына найду.

– А если…

Но она оборвала его:

– Никакого если. Я знаю, где искать.

Шли дни, недели, месяцы. Наташа ходила в разные храмы, стояла на церковных службах, вдыхала запахи ладана, ставила свечи, молилась возле икон со святыми ликами, горячо просила помощи, прикладывалась к мощам святых, расспрашивала батюшек, но никто не знал, где найти старца Рафаила. Монахов и иноков с таким именем много, и игумены есть, но где, какой старец, кто ж его знает? Однажды она исповедовалась у одного молодого батюшки. Он был высокий, красивый, с пышными длинными волосами и курчавой бородкой. Наташа рассказала ему всю свою жизнь, поведала о своём горе, расплакалась. Где найти отца Рафаила? Никто не знает, никто не может ей помочь! Неожиданно батюшка сказал, что слышал о таком старце. И посоветовал Наташе паломничать в один женский монастырь. Там она сможет как-то всё разузнать.