Остаток ночи в её бокале
Шрифт:
И вот она в монастыре. И снова зимний день. Кирпичная стена, покрытая инеем, витые металлические ворота, большой белый заснеженный двор, трёхэтажное кирпичное здание, высокое крыльцо со ступенями. Матушка игуменья лет сорока в широком чёрном одеянии, большой крест поблёскивает на груди. Лицо у матушки узкое, сосредоточенное, на голове апостольник. Она спрашивает:
– А что вас, Наталья, привело к нам сюда?
– Ну как, это святое место, чистое, нет искушений, нечисти всякой там, какой полно в мирской жизни, бесов.
Матушка улыбается:
– Ошибаетесь, Наталья. Бесов здесь намного больше, чем в миру.
– Как??? – опешила Наташа. – Здесь???
– Конечно, – ответили матушка. – Монастырь это линия фронта. Духовного фронта. Здесь кипит бой! Ведь для бесов совратить монастырскую чистую душу намного важнее, чем мирскую. За каждого совращённого монаха бес получает особое повышение в звании, так сказать – звёздочку на погоны. Как за тысячу мирских.
– Мирских грешников?
– Не
Келья была небольшая, узкая, с полкой вдоль одной стены, там стояла икона Божьей Матери Казанской. А напротив – кровать, тумбочка, шкаф. Наташа разложила по местам вещи, переоделась, и спустилась вниз. Кухня оказалась длинная, с тремя холодильниками и четырьмя плитами, на них бурлили большие кастрюли. Невысокая пухленькая девушка в тёмной одежде сноровисто работала, гремела посудой, что-то резала, чистила, тёрла.
– Инокиня София, – сказала матушка, – а это паломница Наталья. Помощница тебе.
Наташе тут же поручили чистить картошку. Рядом стоял мешок.
– Всю надо начистить, – сказала инокиня строго. – Нужно ведро картофеля.
– Так много? – ахнула Наташа.
– Это ещё не много, – сказала инокиня. – Тут кроме сестёр ведь и батюшки приходят к трапезе, и помощники, и паломники бывают. Сегодня их нет, так что мало.
Наташа взялась за чистку. Инокиня подгоняла. Наташа спешила. Вскоре она натёрла мозоль на большом пальце. Потом порезалась. Но терпеливо делала свою работу. Потом пришла другая сестра – послушница Татьяна. Дело пошло быстрее.
– Мать София, – обратилась Наташа к инокине. – Вы не знаете, случайно, что-нибудь о старце Рафаиле?
– Случайно знаю, – ответила девушка. – Он живёт на Афоне, но иногда приезжает в Россию, проведать своих чад духовных. Очень редко.
– А когда он приедет сюда? – оживилась Наташа.
– Неизвестно. Может, никогда. У него по всему миру чада, – ответила инокиня. – Но вы молитесь, и всё возможно. Для Бога нет пределов.
Семь лет Наташа подвизалась в монастыре. Жила там недели, месяцы, потом возвращалась домой, в особняк Андрея. И снова уезжала. Андрей смотрел на неё нежно и восхищённо. Он ждал. А Наташе стало нравиться в монастыре. Трудно, работы много, но попривыкла. Случались порой конфликты между сестрами, но ничего, всё потом улаживалось. А как хорошо было в монастырском храме! Наташу благословили петь на хорах. Ей это очень нравилось! Голос у неё оказался чистый, проникновенный. В храме было довольно много прихожан. Наташин голос узнавали, и когда её не было, многие спрашивали о ней. Наташа возгордилась было, но потом смирила себя. По праздникам особо усердных прихожан приглашали на монастырскую трапезу. Вот работы-то было сестрам! Иногда происходили интересные, просто невероятные события! Жизнь оказалась не простая, и весьма наполненная. Наташа выучила несколько молитв, и ещё одну, самую важную – Иисусову. Произнося её, она горячо, с болью в сердце, молилась о сыне.
В тот день она приехала в монастырь ужасно рано. Долго пробыла дома, болела. И вот – вернулась. Очень соскучилась по всем делам и новостям. И вдруг событие – матушка настоятельница собралась везти сестёр на экскурсию! Наташа как раз успела присоединиться! Все суетились возле автобуса. И, наконец, расселись по местам. Наташа заняла переднее кресло рядом с инокиней Софией. Автобус двинулся. Длинная извилистая дорога, мелькание деревьев, кустов, домов. И вдруг в глаза ударило солнце! Прямо на восход катил автобус! Наташа зажмурилась. Разлеплять веки не хотелось. Она уснула. И увидела большую белую птицу с огромными сияющими крыльями, она стремительно летела в высь, в голубоватое небо, подсвеченное солнцем. Это было удивительно красиво! Проснулась Наташа от того, что автобус остановился. Стояли возле какого-то монастыря, во дворе высился храм. Потом все начали выходить. Наташа замешкалась, и спустилась последняя. И вдруг поднялась какая-то суета, в ворота вбегали люди, все галдели, слышались слова:
– Старец приехал!
– Отец Рафаил! Скорей, скорей!
– Старец с Афона, и с ним монах!
Наташа оторопела. Неужели??? – зазвучало в мозгу. Она быстро вошла в монастырский двор и увидела маленького старичка в ветхом подряснике и с благостной улыбкой на круглом личике, и рядом с ним – высокого молодого монаха. Что-то ёкнуло у неё внутри. Она сразу узнала сына. Лицом он был вылитый Миша, а фигурой – в неё, такой же тонкий и длинный. Она бросилась вперёд с воплем:
– Феденька! Сынок!
Тут всё поплыло у неё перед глазами, она рухнула и потеряла сознание.
Позднее она узнала всю его историю. Когда случилась авария, мальчика выкинуло из машины за насыпь, в овраг. Там его, полумёртвого, нашёл монах-отшельник, выходил, и отвёл в ближайший монастырь. Это был мужской монастырь. В нём мальчик и жил потом. Игумен навёл справки о ребёнке и узнал, что родители погибли на месте. Так ему сказали. Мальчик подрос, принял монашеский постриг, и уехал на Афон. Там
он узнал старца Рафаила, и стал его духовным чадом.Летом Наташа и Андрей поженились. Свадьба была скромная, так хотела Наташа. Венчались они в монастырском храме в день Казанской иконы Божьей Матери.
А! А! Мадагаскарка!
экспресс- роман
(Роман основан на реальных событиях, почти все имена изменены)
А-а-а!!!!! Ну почему, почему же?!! Это надо же!!!! Душа плачет!!! Орёт и рыдает!!! Сердце вопит!!! И бессонница, бессонница!!! А за окном – ветер, ночь, неуют, и всё это вползает в душу, рвущуюся от рыданий. Надрыв… Эмма отбросила одеяло, вытянула ногу, и принялась крутить стопой, узкой и маленькой. Вообще-то, её звали Эмилия, красивое имя, да и сама она была недурна собой. Отец – романтик. Был. Это он её так назвал. И вот сейчас он умер далеко от неё, в Таганроге, в одиночестве, беспомощный старик, ненужный и всеми забытый, а она тут, в Москве, погружённая в свою жизнь, так ни разу и не вырвалась к нему. Не смогла, всё оттягивала время, ну ведь морочно же это! Да и не сейчас, нет, не сейчас, а больше чем полгода назад. Соседка бывшая позвонила, накинулась тут, орала, что плохая дочь, жестокая и равнодушная, отца вот бросила, а она, Зоя, ухаживала за ним последние дни и лечила, и хоронила, все сама, и уже больше чем полгода прошло, и наследница она, Зоя, его по закону, он всё ей отписал. И что Эмма, вообще ни с кем из близких не поддерживает отношения, такая вот она дрянь. Ну и ладно. Эмма ответила извилисто, подколола соседку:
– А жизнь приветствует дымовые завесы в отношениях. В целях самосохранения вида. А все, кто путают эти две вещи, подлежат выбраковке – конфликтны, и вокруг них со временем образуется кислотная пустота.
Таганрог, город детства и юности, но она боялась этого тёплого городка на берегу Азовского моря. Моря мелкого, весёлого, в детстве она в нём плескалась целыми днями. Моря, цветущего летом, зеленоватого, а к концу августа подёрнутого нежным ковром из расцветших водорослей.
Но это – трагический город в её судьбе. Здесь умерла её любимая бабушка, потом – мама, молодая ещё, от внезапной остановки сердца. А отец замкнулся, ушёл в себя. Стал сторониться всех. Угрюмый, небритый, странный.
Люди здесь были самые разные, яркие, самобытные, и было в городе много пёстрых праздников. Эмма больше всего любила Праздник Национальных Культур, даже больше Нового Года. В такой вот веселый день она и повстречала Равиля, свою первую любовь. Карусель чувств и эмоций, неописуемое счастье, бурная радость, но всё кончилось плохо. Равиль не вернулся из армии. Отчаянье, ужас, бежать отсюда, бежать… А куда бежать? Куда все. В Москву. В город больших надежд. Так и поступила. На поезд, в Москву. И больше никогда, никогда назад, где всё так плохо, где тень прошлых несчастий, радостей, горя, щемящих сердце воспоминаний. Было очень много всякого, но думать о том не хотелось. Здесь, в столице, всё оказалось иначе, новая жизнь, другие люди, работа в магазине, потом – в салоне красоты. Калейдоскоп событий, поклонники, развлечения. Всё прежнее забылось, подёрнулось ряской, ушло. Был одно время друг бизнесмен, купил ей квартирку уютную в тихом районе. Но юность прошмыгнула, словно мышь, быстро и сноровисто. И что? Несколько приятельниц – нет, это не подруги, а так, нечто. Куколки, зацикленные на себе. И скучные мужички, пытающиеся затащить её в постель. Вот и вся такая жизнь. Работу она бросила – друг бывший хорошо обеспечил. Дни – вальяжные, неторопливые, как река с вялым течением. Но смерть отца взбудоражила душу. Забылась Эмилия лишь под утро. А во сне она никак не могла попасть домой – в квартире были заросли непонятного растения, оно пышно разрослось, раскинуло густые ветки с мелкими, странно и остро пахучими листочками, нежными и хрупкими, Эмма продиралась сквозь них, но они ломались, застревали в её волосах, налипали на лицо, опутывали шею, и не пускали… Какой странный запах. Проснувшись, Эмма всё ещё ощущала его. Неуютно было и тоскливо. Пряди её волос, шоколадно-золотистых, блестящих, шёлковых, запутались вокруг шеи. Она с трудом разлепила веки, распахнула глаза болотного цвета, потом сощурилась. Сквозь тонкие шторы в спальню проникал холодный дневной свет. Встать бы, но неохота. Задремала. Но в мозг вдруг ворвалась весёлая мелодия мобильника. В трубке раздался голос Аниты, приятельницы. Она возбуждённо заболтала о каком-то очередном своём шопинге, и принялась зазывать в гости. Анита была слегка под шафэ. Её чуть хмельной голосок радужно переливался. Ну, что ж, можно и заглянуть от нечего делать. Эмилия ещё немного повалялась в постели, и пошла в ванную. Она долго лежала в пышной розовой пене, потом нехотя вылезла из ванны, завернулась в оранжевый махровый халат, и принялась варить кофе. Всё было как обычно. Лишь горький осадок от мысли о смерти отца саднил душу. Но уже не так остро. Всё так, всё так…