Осторожно! Влюбленная ведьма!

— Спасти миры он должен от меня? — предвкушающе усмехнулась Хель.

— Простите, я не хотел тебя обидеть, моя Владычица, — ушёл от прямого ответа котёл Всеведения.

— Не стоит извиняться, — отмахнулась ледяная дева и задумчиво добавила. — Тем более, что на сей раз им от меня не спастись…

Всё время пока ледяная дева Хель разговаривала с котлом, предупрежденный Вещими Норнами Сурт стоял под окном и подслушивал. Огненный великан был надёжно прикрыт несколькими десятками самых мощных заклинаний и имел все шансы так и исчезнуть незамеченным.

Однако всё услышанное настолько возмутило его, а потом и разъярило, что он самовоспламенился.

И прежде чем, огненный великан осознал, что он превратился в извергающий огненную лаву вулкан, огонь его праведного гнева уже перекинулся на стены ледяного чертога Владычицы Нифльхейма, разделил его надвое и прожёг в нём громадную зияющую бездной трещину.

Задрожал ледяной дворец у самого своего основания, накренился и… вереща, словно поросёнок на бойне, Котёл Всеведения заскользил по льдине, угол наклонения которой с каждой секундой становился всё острее и острее, пока, наконец, не соскользнул котёл прямиком в бездну…

И поспешившая сбежать, как можно дальше от гнева огненного великана Хель, естественно, ничем не могла, да и не хотела, помочь своему недавно обретенному советчику-провидцу.

Сурту, разумеется, если здраво рассудить, правильнее было бы вслед за Котлом Всевидения броситься, ибо кто знает, возможно, всевидящий артефакт и присоветовал бы ему кое-что дельное?..

Вот только, к сожалению, огненный великан в гневе никогда не был способен рассуждать логически и потому принял неверное решение: помчался вслед за Хель.

И догнал бы и на сей раз не пощадил бы…

Однако Хель спряталась от него в роще Ходдмимир, вход в которую для его огненной сущности был закрыт. Потому как особая порода ели «Ходдмимир» с тех самых пор, как корни этих елей питала наполненная мёртвой водой река Гьёлль[1], была не просто устойчива к огню, но и поглощала его.

Долго кружил Сурт вокруг рощи Ходдмимир…

Вот только, когда речь шла о терпении и умении выжидать, то Хель могла бы дать ему сто очков вперед.

Уж ей бы ничего не стоило затаиться и на миллиард лет, а вот Сурт так не умел. Слишком горячей, слишком активной и слишком деятельной натурой он всегда был.

Потому спустя пару столетий Сурт решил, что вместо того, чтобы кружить в безделье вокруг рощи Ходдмимир, правильнее будет отыскать Котёл Всеведения. И он честно потратил на это несколько сотен лет и даже нашёл аж… несколько осколков. По причине чего, терпение опять и снова изменило ему…

И тогда он принял решение обратиться за помощью к кузине норн колдунье Гулльвейг ещё раз.

Нет, навязчивая, наведенная страсть к Хель больше не была его проблемой. Однако, учитывая ум, хитрость, изобретательность и находчивость ледяной девы, подобная страсть легко могла стать проблемой его потомков. Да и самому себе он рядом с Хель не особо доверял. Поэтому на сей раз Сурт попросил колдунью проклясть его и всех его потомков на веки вечные.

Проклятие, о котором он попросил Гулльвейг, было особенным — огненный великан пожелал, чтобы ни один из его потомков не был способен воспылать к кому-либо любовной страстью настолько, чтобы этот кто-то смог хоть в какой-то самой ничтожной мере влиять на ум и волю проклятого.

Таким образом, Сурт надеялся защитить не только себя и своих потомков, но и мир от порабощения его подвластными Хель легионами мертвецов и ледяных демонов.

[1] Гьёлль — преимущественно подземная ледяная река, протекающая на территории Нифльхейма, она протекает по поверхности Нифльхейма лишь в одном месте, у ворот в преисподнюю. Здесь через неё перекинут золотой мост Гьялларбру. Мост громко звенит, если кто-то живой идёт по нему, но остаётся тихим, когда идёт кто-то мёртвый.

Глава 6

Наше время…

Обогнав на полшага свою подопечную, Александр распахнул перед ней дверь.

— Твоя комната, — объявил он. — Подозреваю, что на твой вкус, она ужасно скучная и консервативная, но ты это, я уверен, быстро исправишь! — иронично прокомментировал он.

Протиснувшись в узкий проход, оставшийся между опекуном и дверным коробом, Кэссиди с кислой миной осмотрела выделенное ей помещение. Вспомнив свою комнату в Викканской академии — погрустнела ещё больше. Точнее, не комнату, а свой любимый шкаф-купе с раздвижными зеркальными дверцами; дорогой сердцу трельяж с кучей выдвижных ящиков, в которых чего только не было; полки с книгами, шкаф для зелий и трав, письменный стол и ещё много совершенно необходимой в повседневной жизни мелочевки. Тяжело вздохнула. Возмущенно посмотрела на опекуна исподлобья и сообщила ему своё искреннее мнение.

— Стол, стул, кровать и шкаф — это не консервативно-обставленная комната, это монашеская келья!

— Начнём с того, что не кровать, а диван, и не стул, а кресло, причём целых два! Что же касается шкафов, то их тут целых — три! Всё же остально…

— А зеркало?! Почему здесь нет зеркала?! — с искренним возмущением и разочарованием в голосе перебила его девушка.

— Нет зеркала? — удивленно переспросил Александр. — Хммм… Странно, а я вижу целых два, — не счел он справедливой ее жалобу.

— Но они не такие! — недовольно насупившись, возразила девушка. — Мне нужно зеркало в полный рост! И вообще, я хочу трельяж! Мой трельяж!

— Хорошо, Кэсси, — со вздохом няня, смертельного уставшего от капризов младенца, уступил Александр. — Будет тебе ТВОЙ трельяж.

— А мои вещи? — капризно напомнили ему.

— Хорошо, — еще раз устало кивнул «нянь». — Я сегодня же доставлю тебе все твои вещи. В крайнем случае, завтра утром. Что-то ещё?

— А мои друзья? — продолжила выдвигать всё новые и новые требования Кэссиди. — У меня даже не было возможности попрощаться с друзьями! И, вообще, я требую объяснений! Какого чёрта ты, ох, извините, вы, мистер Каролинг, принуждаете меня учиться в университете, в котором я абсолютно не желаю учиться!? Что это за самоуправство?! Что это за тирания?! Что за диктаторские замашки, я вас спрашиваю?! Зачем вы забрали меня из моей родной академии?! Чтобы лишить меня моих друзей? Чтобы лишить меня Пенелопы? Вы что, за что-то мстите мне? — на последнем вопросе её голос сорвался почти на истерический визг.

Закатив глаза к потолку, опекун тяжело вздохнул.

— Кэсси, ты себя слышишь? Ну что за чушь ты несёшь?! Я ведь тебе уже сказал, что Ричард попросил меня присмотреть за тобой, пока он и твои родители будут в Потусторонье. Это же касается и твоего перевода в УМИ. Не моя это была идея. Не моя! А целиком и полностью твоих родителей. Уж поверь мне! Как я и сказал, я просто не смог отказать Ричарду.

— Но почему именно вас назначили моим опекуном? И почему они мне хотя бы смс не прислали? Даже если они вдруг все вместе захотели меня проучить, почему не прислали хотя бы смс?!

При этих её словах, в глазах Каролинга промелькнуло виноватое выражение, которое не осталось ею не замеченным.

Страшная догадка озарила девушку как удар обухом по голове.

— Ввы-ыы, ввы-ы, ввы-ы… вы ведь зззнаете, почему они не вввыходят на сссвязь, так ведь? — заикаясь от волнения, почти простонала Кэссиди. — У мамы и папы всю мою жизнь бесконечные командировки в Потусторонье, но это никогда не мешало им оставаться со мной на связи! — убежденно добавила она.

Теперь когда она произнесла это вслух, она была почти уверена, что произошло наихудшее.