Осторожно! Время!
Шрифт:
– Вот на северо-запад и подадимся, в сторону Пскова! А план такой, – продолжил Филарет, – ты сегодня оформляешься, собираешься и завтра поутру по железке дуешь в Питер. Из поезда звякнешь мне, и я тебя встречу на вокзале. На полигон мы двинем на машине, и это путь неблизкий.
Я же уеду в Питер сегодня. Такова диспозиция, – закончил Филя.
– Понял, Патрон, принято, до встречи, – мы пожали руки и расстались.
Глава III. Дороги, которые мы выбираем.
На следующий день в час пополудни Филя встретил меня на перроне и через здание вокзала мы вышли к автостоянке.
– Карета подана, – Филя рукой указал
Номера на авто были частные и, усаживаясь на сиденье, я спросил: – Твой что ли агрегат?
– Мой, – с водительского сиденья коротко ответил Филя.
– Ты рыбак или охотник? – предположил я.
– Почему «или»? И рыбак, и охотник! Вот попадем на место, ты осмотришься и поймешь, что невозможно там не быть рыбаком и охотником. А я, между прочим, и родом из тех мест! Еще вопросы есть?
– Угу. Вчера вечером я посмотрел карту и подумал: «Какой странный выбор места для полигона! Практически на границе с Эстонией, а Эстония – страна НАТО!»
Филарет усмехнулся: – Насколько я знаю, место для полигона выбрал сам Лаврентий Палыч Берия! Выбрал в 1945 году, то есть сразу после окончания войны! Я думаю и в самом страшном сне не мог Лаврентий Палыч увидеть, что через несколько десятков лет эстонская Чухония войдет в состав блока НАТО. Нет, не мог! А место он выбрал идеальное: есть и ровные поля, и холмы, и овраги на любой вкус, и дремучие леса, и реки, и озера, и болота, и глина, и песчаники, и всё это под боком – рядом! Так что выбор это не странный, а вполне подходящий для испытаний в разных условиях и техники, и оружейной оснастки.
Бытовая инфраструктура там, конечно, не ахти – дома «сталинской» постройки, двухэтажные, типовые, но еще прочные, строились на совесть, а вот электропроводка, трубы водоснабжения и канализации на ладан дышат и дыхание это, сам понимаешь, почти всегда с легким, а то и не очень, амбрэ. Но что касается оборудования самого полигона, то там все на уровне, скоро сам увидишь.
– Слушай, капитан Филарет, тебе сколько лет? – полюбопытствовал я.
– Много, сударь, двадцать шесть! – с очень знакомой и хорошо переданной интонацией ответил Филя. Я рассмеялся, а Филя сказал: – Я думал ты не узнаешь киношного Дартаньяна!
– Узнал! Хорошо у тебя получилось – очень узнаваемо, – пояснил я и добавил, – значит, ровесники мы с тобой: мне тоже двадцать шесть. Ты женат?
– Нет! Пока нет. И кандидатуры пока нет! А ты?
– У меня осенью свадьба!
За разговорами о том и сём время летело незаметно, а еще мне даже стало казаться, что я знаком с Филей не два дня по факту, а черт знает с каких пор.
– Та-ак! – Филя глянул на часы в телефоне, – время обеденное, сейчас вон за тем поворотом будет придорожное кафе, и мы там вкусим. Хозяева кафешки – переселенцы из Бурятии – готовят очень вкусные бузы. Пробовал когда-нибудь?
– Нет! И даже не знаю, что это такое!
– Ну, что-то вроде мантов, только на бурятский манер.
– А они – хозяева – буряты что ли? – спросил я.
– Нет, местные чухонцы! Говорят, до войны с Гитлером они богатенькие были, в Чухонии земелькой немалой владели, но в сороковом году товарищ Сталин взял, да и переселил их в Забайкалье, в Агинскую Бурятию. В девяностых они рванули назад – в независимую уже Эсто – Чухонию, надеясь по закону о реституции вернуть свою земельку. Однако конфуз вышел. Кто-то
ту земельку уже заграбастал по тому же самому закону о реституции. Они судились, долго судились, но недаром говорят: «с сильным не борись, с богатым не судись». В общем, в конечном итоге в суде им показали кукиш с маслом, и они плюнули, и несолоно хлебавши перебрались сюда. И тут, на том месте, где, как они говорят, у них с давних времён была мыза – хутор по-нашему, – эта семья, получив разрешение местной власти, построила дом, потом кафе, а недавно еще и мотель они замастрячили.Те «буряты», которые приехали сюда, по возрасту от дел уже отошли, сейчас здесь всем заправляет семья их сына и внучка. Сейчас услышишь, как эта внученька меня называет.
Машин на стоянке перед кафешкой было много, места нам там не нашлось, и Филя загнал бобон на стоянку большегрузов на большую площадку по другую сторону дороги. Мы вышли из машины и направились к деревянному дому, на котором красовалась электронная вывеска «Мыза Андреаса. XIV век»
– Андреас – это семейное имя. У них в роду все мужчины Андреасы, – поймав мой взгляд, пояснил Филя.
– А век для понта нарисовали? Маркетинговый и рекламный ход? – спросил я.
– Черт его знает! Может и для понта, как ты говоришь, а может быть и правда, что у них здесь с четырнадцатого века была мыза. Ну, заходим!
Я открыл дверь и Филя, приосанившись, с паузой, степенно вошел в помещение.
– Привет, Инга! – Филя с порога через весь зал громко поздоровался с молодой, белокурой симпатичной девушкой за барной стойкой. Та одарила его взглядом голубых глаз и также громко ответила: – Привет, просто Филя!
В довольно просторном помещении кафе был расставлен с десяток столов. Почти все они были заняты.
От такого обмена приветствиями за столами кто-то прыснул, кто-то недоуменно переводил взгляд с девушки на Филю.
– Займи вон тот стол, – рукой показал мне мой новый друг, – а я пойду закажу бузы. – Видимо, моё лицо имело несколько странное выражение, потому что Филя усмехнулся и сказал: – Сейчас вернусь и расскажу тебе. – Филя подошел к стойке и завел разговор с Ингой, девушка смеялась, а он улыбался и словно невзначай касался ее руки.
Скоро Филя вернулся с бутылками минеральной воды в руках и с довольным выражением лица сообщил: – Пока вода! Бузы будут готовы минут через пятнадцать. Ах, да! Сейчас расскажу. Года два тому назад это было! Первый раз тогда я увидел ее за стойкой, ну и также с порога поздоровался и по ходу спросил, как же зовут такую красавицу? Она ответила – Инга. Ну тогда и я представился – Филарет. Можно просто Филя. Она тогда громко повторила мои слова и от души рассмеялась, потому что, сам понимаешь, что получается, если эти два слова: «просто Филя» произнести быстро. С тех пор мы каждый раз при встрече вот так веселим публику.
– Слушай, – начал я, – стесняюсь спросить относительно твоего имени и отчества. Очень уж они, на мой взгляд, …э…
– Патриархальные и архаичные? – догадливо вставил Филя.
– Ну да.
– Всё просто! И мой отец, и мой дед, и пра… пра… пра…, Царство им небесное, были в этих местах священнослужителями. Несли людям слово Божие! Отсюда и имена!
– А понял, понял! И откуда у тебя в речи словечки такие…м…странные проскакивают тоже понял. А ты, значит, изменил семейной стезе, сменил выбор? А почему именно армия?