Остров Буян: Пушкин и география

А вот знаменитый в Авзонии

Везувий зев открыл — дым хлынул клубом — пламя Широко разлилось, как боевое знамя. Земля волнуется — с шатнувшихся колонн Кумиры падают! Народ, гонимый страхом, Под каменным дождем, под воспаленным прахом, Толпами, стар и млад, бежит из града вон.

Эти стихи были навеяны картиной «Гибель Помпеи» К. Брюллова, талант которого поэт высоко ценил.

Упоминает он и древнее название Франции:

В Париже росс!, — где факел мщенья? Поникни, Галлия, главой. «Воспоминания в Царском Селе»

Не будучи на берегах Средиземного моря, силою своего поэтического воображения А. С. Пушкин передает яркие его картины:

Кто знает край, где небо блещет Неизъяснимой синевой, Где море теплою волной Вокруг развалин тихо плещет… «Кто знает край…» Благословенный край, пленительный предел! Там лавры зыблются, там апельсины зреют… «К вельможе»

Или вот другой край Средиземноморья — на востоке его:

И в пустынях Палестины, Между тем как по скалам Мчались в битву паладины, Именуя громко дам… «Сцены из рыцарских времен»

Какая точная картина Палестины всего в двух строках!

А сколько дивных стихотворений он мог бы создать, побывав в тех краях?!

Но и наш уголок средиземноморской природы — южный берег Крыма поэт воспел в своих произведениях.

Затем последовал Кишинев в «благословенной Бессарабии», где еще недавно «…правил Буджаком (южной частью Бессарабии. — Л. Т.) паша с высоких башен Аккермана» («Цыганы»). Но вскоре «безрукий князь друзьям Мореи из Кишинева уж мигал» («Евгений Онегин». X песнь). Здесь А. С. Пушкин имеет в виду Александра Ипсиланти, возглавившего греческое восстание в 1821 году и потерявшего руку в сражении; восстанием он подавал сигнал в Морею — на полуостров Пелопоннес, где находился центр освободительного движения греков против турецкого владычества.

Успех национально-освободительной борьбы греческого народа во многом определили победы России над Турцией в районе Балкан, начиная со знаменитого Чесменского сражения в бухте Чесма (Чешма) острова Хиос в Архипелаге (Эгейском море) в 1770 году, когда русская эскадра из четырех линейных и семи других кораблей после перехода вокруг Европы наголову разбила 15 линейных и 70 других турецких кораблей, и «…средь чесменских пучин Громада кораблей вспылала» («Моя родословная»). В этом сражении отличился и дед поэта (по матери) И. А. Ганнибал: «Под Чесмою он распоряжал брандерами (зажигательными судами. — Л. Т.)… В 1770 году он взял Наварин» — порт на юго-западе Мореи («Начало новой автобиографии»). В том же году русские войска одержали крупную победу на реке Кагуле (левом притоке Дуная, впадающем в него близ южной границы Молдавии) [17] : «О, сколь он для тебя, кагульский брег, поносен! И славен родине драгой!» («Воспоминания в Царском Селе»). В честь этих побед русского оружия в парке Царского Села были установлены памятные колонны, воспетые поэтом, который при первой возможности посетил поле Кагульской битвы:

17

Кстати, в примечании к приведенному ниже стихотворению (Пушкин А. С. Собр. соч., М., 1974. Т. I. С. 718) неправильно сказано: «При озере Кагул».

Чугун кагульский, ты священ Для русского, для друга славы — Ты средь торжественных знамен Упал горящий и кровавый, Героев севера губя… —

писал он в незаконченном стихотворении, представляя себе кровопролитное сражение, о котором «вычитал все подробности», и, когда проезжал мимо Кагульского поля, из уст его слетели стихи ² .

О славных победах русского оружия поэт не раз вспоминал:

И многих не пришло. При звуке песней новых Почили славные в полях Бородина, На Кульмских высотах [18] , в лесах Литвы суровых, Вблизи Монмартра… [19] «Воспоминания в Царском Селе»

Повествовал Пушкин и о подвигах древнерусских героев, вспоминая при этом Кириаландию, как в старину называли Карелию, и еще раз Альбион:

18

Кульмские высоты около Кульма (совр. Хлумеца) в Чехии, в Рудных горах, где в 1813 г. произошло кровопролитное сражение между союзными и французскими войсками.

19

Монмартр — синоним Парижа. Это холм высотой 129 метров, с которого французская столица видна как на ладони.

Не видит он знакомых скал Кириаландии печальной, Ни Альбиона, где искал Кровавых сеч и славы дальной… «Вадим»

Среди таких стихотворений и написанное, как говорится, на тему дня «Наполеон на Эльбе». Остров, с которого в 1815 году бежал Наполеон, представляется поэту мрачным: «Над мрачной Эльбою носилась тишина…»

Наконец, отметим еще одно название — Гаргафия, связанное с неосуществленным намерением Пушкина написать поэму на сюжет «Метаморфоз» Овидия.

Во время пребывания в Кишиневе, «перечитывая на святках Овидиевы «Метаморфозы», он особенно был поражен легендою об Актеоне, провинившемся перед богами лишь тем, что увидел то, что не должен был видеть простой смертный. Все точно так, как Овидий и сам говорил о себе. И богиня Диана, превратив неосторожного охотника в оленя, лишила его тем самым человеческого языка, а собственные его собаки затравили несчастного. Пушкина это совпадение взволновало, и он тотчас набросал короткие строки — начало поэмы, следуя за „Метаморфозами“»:

В лесах Гаргафии счастливой За ланью быстрой и игривой Стремился долго Актеон. Уже на темный небосклон Восходит бледная Диана, И в сумраке пускает он Последнюю стрелу колчана.

Что же такое Гаргафия? Это, по Овидию,

…дол, что сосной и острым порос кипарисом… В самой его глубине скрывалась лесная пещера, — Не достиженье искусств, но в ней подражала искусству Дивно природа сама. Из туфов легких и пемзы, Там находимой, она возвела этот свод первозданный…

Гаргафия находилась в Средней Греции, в области Беотия.

Поэму на Овидиев сюжет А. С. Пушкин не сочинил, но написал замечательные стихотворения, связанные с судьбой изгнанника Овидия, с которой он сравнивал свою судьбу:

Овидий, я живу близ тихих берегов, Которым изгнанных отеческих богов Ты некогда принес и пепел свой оставил. «К Овидию» Твой глас достиг уединенья, Где я сокрылся от гоненья… «В стране, где Юлией венчанный»