Остров Мрака

И вслед кричат. Я их не жду,

А убегаю прочь оттуда,

Не видя всю их суету.

Но в одиночку не сбежать:

Сейчас ведь в мире дружба в моде;

Осталось друга подождать -

Я не один стремлюсь к свободе.

И вот он, спутник мой и друг,

Я всё же смог его дождаться.

Мы убегаем, а вокруг

Врагов всё больше. Не прорваться.

Не знаем мы, что значит страх,

Но окружает нас лишь бездна;

Средь города наш главный враг,

И с ним сражаться бесполезно.

Но много кто к нам подошёл,

И кажется: мы правы вроде;

Хоть путь у беглецов тяжёл,

Но много нас идёт к свободе.

Мы прорываемся сквозь дым,

Сквозь тучи, ветер и кордоны.

Умрёт пусть кто-то молодым,

Но перепишем мы законы.

Те, кто свободу заслужил,

Имеют право на победу.

И мы бежим изо всех сил,

Пускай враги идут по следу.

Победа, кажется, близка,

Но нас, похоже, догоняют,

И льётся выстрелов река:

Нас всех сражаться заставляют.

И начинается наш бой.

Нам ни за что нельзя сдаваться;

Пусть это наш последний бой,

Но мы не прекратим сражаться.

И вот - всё кончено. Мы ждём,

Когда ж из тучи выйдет солнце.

Свобода пролилась дождём.

За что же нам теперь бороться?

Ответа нет. Борьбе конец.

И всё же нас нашло спасенье:

Свет солнца льётся вниз с небес,

Даруя павшим воскрешенье.

Двенадцать лет назад, когда я на каникулах скучал дома, я изобразил совершенно нереальную ситуацию: несправедливо обвинённые вырываются на свободу и (самое главное) удерживаются там. Но мне бы хотелось, чтобы именно так произошло теперь, когда таким "обвинённым" оказался я сам. И Дик тоже невольно заразился моим желанием.

– Потрясные стихи, - сказал он после того, как я закончил чтение (я даже и не догадывался, что помню произведение полностью - все пятьдесят две строки, и уж тем более не думал, что смогу переложить его на другой язык).
– И, что важно, "в тему". Только за одно это я согласился бы тебе помочь.

– Времени у нас немного, - произнёс я (был уже вечер, солдат по базе шаталось немного, так что мы, не стесняясь, разговаривали вполголоса: камеры видеонаблюдения писали изображение, но не звук).
– Я так думаю, что этот "сержант" что-то на завтра запланировал в отношении меня; бежать надо сегодня. В ближайшие часы. Пока они не успели ничего предпринять.

– Трудная задача, - проговорил Дик.
– База на сто процентов окружена забором из колючей проволоки под током; высота забора - от трёх до пяти метров. Рядом с гауптвахтой - около трёх с половиной. Такое только чемпиону мира по прыжкам с шестом перелететь...

– А если у периметра поставить что-нибудь? Скажем, каменную плиту, а на её край положить доску, другой конец которой будет лежать на верхней нитке проволоки...

– А нас током не ударит? Там же такое напряжение...

– Дерево выступит в качестве изолятора; нам бы только при падении не задеть забор, иначе всё будет насмарку.

– Об этом не беспокойся. Не такой дурак... Да и ты, наверное, тоже...

– Это меня радует. Послушай, что ты должен сделать, когда стемнеет...

Камера видеонаблюдения, висевшая на одиноко стоявшем дереве и державшая под постоянным контролем приблизительно пятьдесят квадратных метров пространства перед зданием гауптвахты, около полуночи (с помощью слабенькой подсветки и маломощного тепловизора) зафиксировала момент, когда охранник, стоявший у каменной плиты у входа в местный аналог тюрьмы, отлип от неё, потянулся и (вместе с автоматом) отошёл куда-то в сторону.

Дежурный оператор системы видеонаблюдения заметил это, пожал плечами и вернулся к своему кроссворду. Часовые ведь тоже люди; а за длинную смену не раз и не два может возникнуть желание посетить всем известное заведение, по глупости проектировщиков построенное лишь в центре базы. Но с поста отлучаться нельзя; вот и находят люди компромисс между уставом и физиологией.

Оператор не заметил, что каменная плита, у которой ранее стоял охранник, во время его недолгой отлучки сдвинулась в том же направлении, исчезнув из поля зрения электронного глаза. Оператор даже не смотрел на дисплей, зная, что, если и случится что-нибудь из ряда вон выходящее (а на территории базы самым серьёзным происшествием за все тридцать лет её существования была кража стимуляторов из медицинского блока), во-первых, это произойдёт без его участия, а во-вторых, он всё равно об этом узнает.

Прошло часа три. Оператор задремал. Именно в тот момент это самое "из ряда вон выходящее" и случилось: охранник, до этого честно нёсший службу под дверью гауптвахты, внезапно поднял свой автомат, нацелив прямо в объектив, и камера в следующую секунду перестала работать.

Через минуту солдат появился в поле зрения камеры у склада. Вырубил и её (а сам тем временем проник внутрь).

Проснувшийся от непонятного чувства тревоги оператор увидел тёмные квадраты вместо важнейших, на его взгляд, изображений и, не раздумывая, включил красной кнопкой сигнал тревоги.

Дик только взорвал украденной со склада упаковкой пластида замок в двери (я уже стоял прямо за ней, полностью готовый к отбытию), как вдруг истошно заверещала сирена и повсюду замигали довольно-таки яркие красные лампочки.

– Чёрт, только этого нам не хватало!..
– раздражённо прошептал рядовой Холлоуэй, когда я выбежал наружу.
– Вот, держи.
– Он протянул мне какой-то аппарат, в котором я после секунды недоумения опознал рацию.

Ну всё, теперь передатчик я точно соберу.

Дик показал рукой направление (не было времени на лишние слова), и мы со всей возможной скоростью понеслись к тому месту, где была возможность выбраться за периметр.

Мы чувствовали, что база экстренно просыпается, может быть, кто-то, уже прочухавший, в чём дело, мчался сейчас к гауптвахте, намереваясь задержать нас, прежде чем мы вырвемся на свободу... Но мы надеялись, что нас не догонят - и не застрелят длинной очередью в спину.

Полсотни метров до забора мы преодолели секунд за десять. Добежав, на мгновение в нерешительности остановились, не зная, кто из нас осмелится первым покинуть пределы базы; но я почти сразу понял, что Холлоуэй предоставляет мне это почётное право,.

Я отошёл на пару шагов, рванулся вперёд, резко набирая скорость, вскочил, упёршись в край руками, на каменную плиту высотой примерно в мой рост, шириной фута два и длиной около полутора метров, сделал по ней три шага, на последнем оттолкнувшись ногой от каменной поверхности, и, отчаянно желая перелететь через эту чёртову ограду, стал неумолимо приближаться к черте периметра базы...

...Я пронёсся буквально в сантиметре над наэлектризованной проволокой, так что током меня чуть-чуть всё-таки дёрнуло; почувствовал, что начинаю с известным ускорением падать вниз и с неизвестным - вперёд, сгруппировался в воздухе, а коснувшись земли, перекатился и встал на ноги.