Остров на болоте

Поочерёдно Женя доставал модели кораблей и показывал Серёже, давал подержать в руках, называя их типы. Там были фрегаты, бригантины, шхуны, бриги, а один – самый большой и красивый – корабль был линейным. Серёжа терял дар речи, разглядывая поделки. Он и подумать не мог, что такую тонкую работу можно делать руками. Невиданная прежде красота завораживала. Такого увлекательного зрелища ему ещё не приходилось видеть в своей жизни, и он чуть не плакал от счастья. Видя восторженные глаза Серёжи и его неподдельную заинтересованность, Женя однажды решил подарить Серёже небольшую модель шхуны. С этого чёрного кораблика началось одно из главных Серёжиных увлечений в жизни.

Сразу и навсегда!

У Жени был друг и одноклассник, который жил неподалёку, на соседней улице. Его тоже звали Женя. Помимо схожих имён у друзей были и абсолютно схожие интересы, что бывает не часто. Во всяком случае, Серёжа в своей жизни таких друзей больше не встречал. У второго Жени была такая же флотилия парусников.

Но каким образом возникло такое увлечение? Кто научил ребят? Серёжа этого не знал. И надо сказать, что кроме этих двух друзей – мастеров, отшельников и самоучек – никто на посёлке подобным не занимался. И надо же было такому случиться, что эти двое друзей оказались соседями Серёжи, а он стал единственным их учеником и преемником! ..

Все изготовляемые друзьями модели кораблей были действующими, то есть все пускались в свободное плавание. Такие испытания регулярно проводились на Купалке. Наверное, не было для Серёжи большего удовольствия, чем любоваться зрелищем гордо скользящих и отражающихся в воде парусников. Даже в самую безветренную погоду бумажные паруса кораблей улавливали лёгкое дуновение воздуха и плыли, оставляя за собой длинные усы волн. Иногда неправильно установленный руль поворачивал корабль под углом к ветру, и корабль начинал блуждать, но стаксели быстро выправляли курс, и корабль шёл дальше. Случалось, что от внезапного порыва ветра парусники переворачивались. Тогда приходилось долго ждать дрейфа…

Иногда Евгении устраивали подрывы кораблей. Для этого выбирался корабль-жертва, в трюм которого закладывался спичечный коробок с порохом. Из пакли скручивался шнур, пропитывался керосином и поджигался. Через некоторое время происходил взрыв «порохового погреба» на корабле – зрелище незабываемое! Какой там футбол? Парусный корабль, рассекающий водную гладь, – разве могло быть что-то интереснее? Вероятно, тогда и стал зарождаться и созревать в Серёже характер романтика, ставший основой его мироощущения.

Вторым необычным увлечением двух Евгениев было изготовление пластилиновых солдатиков эпохи наполеоновских войн. Солдатики были размером со спичку, их форма и вся амуниция выполнялась из цветного пластилина и соответствовала эпохе. Работа была настолько тонкой, что на мундирах солдат можно было разглядеть пуговицы. Каждый полк имел свой цвет мундиров и хранился в отдельной картонной коробке. Производство солдатиков было поставлено на поток, всю технологию их изготовления Серёжа внимательно наблюдал. Количество солдатиков исчислялось тысячами. Коробки для хранения пластилиновой армии друзья доставали в аптеке.

Откуда взялось такое странное увлечение? Где черпали друзья знания о той эпохе, о которой в те годы мало кто вспоминал? Не было почти никаких доступных исторических материалов на эту тему. И несмотря ни на что друзья увлечённо трудились над своими армиями. Серёже тоже захотелось иметь у себя таких же солдатиков, и, видя это, первую сотню сосед ему подарил. Ещё сотню он прикупил по полкопейки за штуку. Он пытался и сам научиться их делать и делал, но не всё сразу у него получалось. В каждом мастерстве есть свои тайны. Оказалось, что не каждый сорт пластилина подходил для такой работы, а только изготовленный на определённой фабрике.

С этих пластилиновых полукопеечных солдатиков всё и началось, то есть началось самое главное – Серёжа увлёкся эпохой наполеоновских войн. И это стало его главным увлечением в жизни, даже более главным, чем корабли…

Наполеоновские войны! Разве есть более славная эпоха в истории человечества?

Минуют годы, и он соберёт большую библиотеку – Наполениану, пройдёт в одиночку по маршруту Великой армии от Немана до Москвы, через тридцать лет напишет об этом книгу, привезёт из далёкого Амбуаза кавалерийскую саблю образца 1805 года, а на его письменном столе будет стоять бронзовый бюст Наполеона. Он будет обожать любимую Францию и ненавидеть подлую Британию.

А всё начиналось с детского увлечения…

19

Тёмный и кислый ноябрь томил ожиданием первого снега. Сбросив свою одежду, застыли в неподвижности голые деревья. Дорога перед домом превратилась в одну сплошную густую жижу, которую нельзя было преодолеть даже в сапогах и приходилось забирать вверх по улице, чтобы впритирку к заборам обойти эту вечную и непролазную топь. Грузовики, боясь застрять в грязном месиве, бороздили обочину глубокими колеями, делая улицу ещё более непроходимой. Отец, как мог, боролся с этой бедой: закапывал столбы, строил баррикады из валунов, протягивал поперёк улицы железные трубы на стойках. Отчасти это помогало сохранить газон, но окончательно победить сезонную беду мог только «генерал Мороз».

В начале декабря снег, наконец-то, выпал довольно толстым слоем. И сразу во всех дворах, как грибы после дождя, выросли первые снеговики с морковными носами. Мокрые варежки и штаны, красные щёки и колени, заброшенные уроки и счастливые глаза – всё сразу…

Зима пришла!

Братья возились в комнате. Сделали из табуреток «гуляй-город» или что-то такое, что имело отдалённое сходство с ханским шатром или пароходом, на который упала грот-мачта с парусом. Такое сходство придавали две швабры, торчащие из-под старого половика, которым было накрыто зыбкое табуретное построение. Маленький Юра забрался в «домик», Серёжа придерживал стулья. В какой-то момент он случайно задел своего четырёхлетнего брата. Юра мог бы стерпеть, но, как большинство избалованных вниманием детей, стал громко плакать. Серёжа понял, что без нагоняя от родителей теперь не обойтись – нужно было спасаться…

На крик «маленького» первой среагировала мать и бросилась к Серёже. Он едва успел спрятаться в туалете и заперся изнутри. На шум прибежал отец и начал ломиться в дверь, угрожая расправой. Он долго метался по коридору, выкрикивая различные угрозы. На всякий случай Серёжа плечом подпирал дверь изнутри, боясь, что отец её выломает. Так прошло несколько минут…

Побушевав, как летний грозовой дождь, вспышка гнева стихла. Отец запер дверь снаружи и лёг на диван, схватившись за сердце. Поняв, что штурм закончился, Серёжа оставил дверь и принялся смотреть в окно, потом он снял с гвоздя мешочек с сушёными яблоками и стал жевать их. Минут через десять подошла бабушка и разблокировала дверь со стороны коридора, но Серёжа не вышел сразу, а ещё какое-то время оставался в своём убежище. Потом он оделся и ушёл гулять во двор. Немного погодя на пороге появился и младший брат, одетый в коричневую, как говорила мама, медвежью шубу. Эта шуба когда-то принадлежала Серёже, а теперь по наследству перешла к Юре.

Дети долго играли вокруг снежной крепости, пока не развалили её. Из обломков крепости Серёжа соорудил маленький, размером с собачью конуру, домик для брата. Юра на четвереньках заползал в домик и обживал его. Из оставшихся комков снега Серёжа пристроил к домику небольшую горку, и младший брат мог самостоятельно кататься с неё на санках. Так вместе они играли во дворе до самого вечера.

После ужина родители, как обычно, рано легли спать, а Серёжа с бабушкой смотрели телевизор. Шёл концерт, посвящённый Дню конституции. О дневном происшествии никто не вспоминал. Хорошо, что обошлось без тумаков…