Остров невезения

Это, как минимум, нечестно. Нечестно разбивать лодку детских мечтаний о проблемы взрослой повседневности. Нечестно дать понять, что такое нежность, искренняя забота и теплота, и тут же забрать, будто в насмешку над доверчивым ребенком, который, как за вкусным леденцом, потянулся к своему персональному солнцу.

Раздался осторожный стук в дверь.

– Лёня, - обеспокоено позвала мама.

– Извини, - неудачно попытался изобразить ровный голос Лёня. – Я хочу немного побыть один…

«Не реветь, не реветь, не реветь», - повторял про себя мальчик, до боли сжимая кулаки. И все-таки не сдержался. Поддался, сломался, прогнулся раненым зверем и тихо заскулил. Слезы на три части расчертили лицо, сбегая по бледным щекам, собираясь горькой каплей в уголке губ и капая на лихорадочно вздымающуюся грудь.

Стук повторился.

– Лёнечка…

Хотелось крикнуть, но не было сил даже на то, чтобы прекратить вести себя, как девчонка.

– Лёня! – прозвучало как-то то ли испуганно, то ли удивленно.

Лёнька, цепляясь непослушными пальцами за ручку двери и книжные полки, поднялся на ноги, стер слезы рукавом колючего свитера и, пошатываясь, пропустил маму в комнату. Глаза у Маргариты были настолько расширены, что, казалось, они занимают большую часть ее лица.

– Лёня, иди…

Пожав плечами, Лёнька прошел в коридор, как и попросила мама. Сейчас все равно лучше чем-нибудь заняться, чем убиваться в одиночестве. И тут он застыл.

В дверном проеме, опираясь о косяк, стоял растрепанный, раскрасневшийся, запыхавшийся, улыбающийся ласково и устало… родной и любимый Сашка! Ни секунды не раздумывая, Лёнька с разбегу запрыгнул на друга, оплел руками и ногами, а Сашка что-то все шептал про Веснушку, внезапно вылезшую из клетки и убежавшую из поезда на перрон, про Нину, которую, наверное, почувствовало животное, про самого Сашку, бросившегося за домашним любимцем, про поезд, который должен был уже отходить, снова про Нину, выговорившую Свете с Вадимом много гадостей и разрешившую (то есть поставившую ультиматум) Сашке остаться с ней в квартире (в качестве бесплатной рабочей силы, естественно).

Лёнька его не слышал. И даже не пытался вслушиваться в его слова. Он только беспрерывно терся мокрым от слез лицом о шею Сашки, шепча одно лишь слово: «люблю».

***

Но остров невезения не дремлет.

Нина с видом злого гения, проявляющая безумно компрометирующие снимки своего племянника и небезызвестного блондина, слившихся в нежном поцелуе, случайно задела рукавом кофты какой-то рычажок, за ним потянулся второй, третий, а потом и целая полка со специальными приспособлениями. С громкими (и не всегда цензурными) ругательствами выбравшись из-под завала, Нина откопала необходимую фотографию… и от расстройства аж зарычала. Снимок был испорчен! Засвечен, испачкан, порван, короче говоря, искалечен до неузнаваемости всеми известными способами. И чем же теперь она будет шантажировать любимого племянника, чтоб тому жизнь медом не казалась? Не везет, так не везет.