Остров. Тайна Софии

Ей вдруг показалось, что всего одно мгновение прошло с тех пор, как она жила на острове, мечтая о будущем.

У Марии дрожали руки, когда она расставляла на столе чашки и блюдца, и те громко звякали. Вскоре они с Киритсисом сели на твердые деревянные стулья, понемножку отпивая кофе, как то бывало на Спиналонге. Мария тщетно пыталась придумать, что бы сказать. Но Киритсис сразу перешел к делу.

– Я переехал, – сообщил он.

– Куда? – вежливо спросила Мария.

– В Айос-Николаос.

– В Айос-Николаос?!

Мария едва не задохнулась, произнося эти слова. Изумление и восторг смешались в ней поровну, когда она попыталась осознать эту новость.

– София, – обратилась она к малышке, сидевшей у стола и занятой рисованием, – почему бы тебе не подняться наверх и не найти ту новую куклу? Ты могла бы показать ее доктору Киритсису.

Девочка исчезла наверху, отправившись на поиски игрушки, а Киритсис наклонился вперед. В третий раз в своей жизни Мария услышала слова:

– Выходите за меня замуж.

Мария знала, что теперь Гиоргис уже был в силах позаботиться о себе. Они оба примирились со смертью Анны, а София принесла в их жизнь радость и отвлекла от тяжких мыслей. К тому же расстояние между Айос-Николаосом и Плакой означало, что Мария могла бы навещать отца несколько раз в неделю и по-прежнему видеть Софию. Все это пронеслось в голове Марии за долю секунды, и, не успев даже сделать следующий вздох, она ответила согласием.

Вскоре вернулся Гиоргис. Он не был так счастлив с того самого дня, когда узнал, что Мария выздоровела. К следующему дню новость уже разлетелась по всей деревне, люди только и говорили что о том, что Мария Петракис выходит замуж за доктора, который ее вылечил, и сразу же начались приготовления к свадьбе. Фотини, никогда не терявшая надежды на брак Марии и Киритсиса, с головой окунулась в планы. Они со Стефаносом взялись организовать небольшой прием перед венчанием, а потом все их друзья должны были собраться в таверне на пир.

О дне венчания договорились со священником, назначив его через две недели. Не было никаких причин ждать дольше. У пары уже был дом, где они могли поселиться, они знали друг друга много лет, и у Марии уже имелось нечто вроде приданого. А еще у нее было платье, то самое, которое она купила для венчания с Маноли. Пять лет оно пролежало на дне комода, завернутое в слои тончайшей бумаги. Через день или два после второго предложения Киритсиса Мария достала платье, расправила складки и примерила.

Оно все так же безупречно сидело на ней, как в тот день, когда было куплено. Фигура Марии ничуть не изменилась.

– Просто идеально! – заявила Фотини.

Накануне свадьбы женщины собрались у Фотини, решая, как именно Мария должна причесаться.

– А тебе не кажется, что это может оказаться дурной приметой – надеть то самое платье, которое было куплено для другой свадьбы? Свадьбы, которая так и не состоялась? Что это к неудаче? – спросила Мария.

– Дурная примета? – удивилась Фотини. – Думаю, от всех неудач ты уже избавилась, Мария. Должна признаться, я думаю, что богиня Судьбы уже выдала тебе все, что могла.

Мария приложила к себе платье, стоя перед высоким зеркалом в спальне Фотини. Пышный подол кружевной юбки спадал до самых лодыжек, ткань нежно прилегала к коже. Откинув назад голову, Мария закружилась, как дитя.

– Ты права… Ты права… Ты права… – напевала она. – Ты права… Ты права… Ты права… – Только когда у нее закружилась голова, Мария остановилась и упала на кровать. – Знаешь, – сказала она, – я себя чувствую самой счастливой женщиной в мире. Никто на свете не может быть так же счастлив, как я!

– Ты это заслужила, Мария, это действительно так, – откликнулась ее самая давняя подруга.

В дверь спальни постучали, в проем просунул голову Стефанос.

– Извините, что мешаю вам, – насмешливо сказал он. – Только завтра у нас тут состоится небольшая свадьба, и я пытаюсь приготовить хорошее угощение, так что мне, вообще-то, нужна помощь.

Подруги захохотали, Мария спрыгнула с кровати и положила платье на стул. Они обе помчались вниз следом за Стефаносом, хихикая, как девчонки, их радостное волнение перед главным днем в жизни Марии заполнило все вокруг.

И вот они проснулись утром ясного майского дня. Все до единого обитатели деревни вышли из домов, чтобы присоединиться к процессии невесты и вместе с ней пройти короткий путь от ее дома до церкви на другом конце Плаки. Все хотели убедиться в том, что эта прекрасная женщина в белом сегодня действительно выйдет замуж и ничто на этот раз не помешает ее счастливому браку.

Двери церкви оставались открытыми все время обряда, и столпившиеся снаружи люди вытягивали шеи, чтобы заглянуть внутрь, увидеть, как невеста дойдет до алтаря. Главным после жениха и невесты сегодня был доктор Лапакис, шафер, кумбарос. В Плаке его хорошо знали – люди помнили, как он ежедневно отправлялся на Спиналонгу и возвращался с нее, – но мало кто запомнил доктора Киритсиса. Тот лишь мельком показывался в деревне, хотя все отлично осознавали его роль в расселении колонии прокаженных.

Когда пара встала перед алтарем, священник надел на их головы венки из цветов и трав. В церкви царила полная тишина, и даже люди, оставшиеся снаружи, притихли, напрягаясь, чтобы расслышать звучавшие внутри слова.

– Венчается раба Божья Мария рабу Божию Николаосу… Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа, ныне и присно и во веки веков. Боже милостивый, осени их своей милостью…

Потом все выслушали, как священник прочитал знакомый всем текст, Послание апостола Павла к Ефесянам. Служба шла неторопливо, тщательно, без малейших сокращений. Это была самая серьезная из церемоний, и ее продолжительность подчеркивала значимость обряда для тех двоих, что стояли перед алтарем. Лишь час спустя священник завершил свое дело.

– Давайте помолимся за жениха и невесту. За их счастье, долгую жизнь, спокойствие, здоровье и спасение. И пусть Христос, наш истинный Бог, который своим присутствием освятил брак в Кане Галилейской, будет к ним милостив. Господь наш Иисус Христос, даруй нам свою милость!

Ответное «аминь» пронеслось по церкви, и дело наконец было сделано. Всем собравшимся как в церкви, так и перед ней были розданы зерна засахаренного миндаля. Они представляли собой символ изобилия и радости, чего все желали Марии и Киритсису. И не нашлось вокруг ни единой души, которая пожелала бы им иного.

Гиоргис сидел в церкви на первой скамье, вместе с Элефтерией и Александросом Вандулакис. Это был публичный знак их примирения, а между ними сидела маленькая София, очаровательная и взволнованная прекрасным зрелищем и яркими красками свадьбы. Гиоргис чувствовал, что начинается что-то новое, а все прошлые беды остались позади. Впервые за много лет он ощущал душевный покой.

Когда Мария, с венком на голове, рука об руку с седовласым женихом, вышла из церкви, толпа громогласно приветствовала ее, а потом следом за новобрачными все потянулись к таверне, где должен был начаться свадебный пир. А уж пир в этот вечер Стефанос приготовил необыкновенно щедрый. Вино лилось рекой, пробки то и дело вылетали из бутылок цикудии, исчезая в ночи. Музыканты играли до тех пор, пока у танцоров не начали заплетаться ноги. Но фейерверка не было.