Остров

Пока друзья разглядывали фрески и оправлялись от шока, один из индейцев, похоже, главный, вдруг заговорил, и они каким-то непостижимым образом почти всё понимали, хотя повествование велось на местном умопомрачительном языке. Индеец прибегал иногда к жестам, но в целом как будто бы передавал им напрямую свои мысли.

— В древнем пророчестве было сказано, что однажды Семипалые Боги вернутся в обличии слабых бледных людей, не помнящих языка мысли. Было сказано, что мы узнаем их по железным зубам на запястье девы. Мы должны будем помочь им вспомнить их прошлое и вернуться на Расколотую Землю.

Окончательно обалдевшие, облазившие всю пирамиду и неуверенные, спят они или бодрствуют, друзья вслед за не внушающими уже опасений индейцами проследовали в их город, который, как выяснилось, прятался на другом склоне горы в середине острова. Там они всю ночь что-то курили и пили, угощались диковинными блюдами и наблюдали за специфическими плясками вокруг костров. Не то чтобы они прямо подружились с индейцами, это довольно трудно, когда не можешь ничего сказать, но в целом время провели неплохо. Филька и Сашка, успевшие сильно перетрухнуть, допытывались, что там с ними делали в пирамиде, и Эрика обрисовала им ситуацию в общих чертах. Ближе к рассвету ребят коротким путём проводили обратно к палаткам. В голове происходившее укладывалось медленно и с определённым трудом.

— Семипалые боги, оборзеть можно… — бормотала Кора, укладываясь спать в палатке Эрики.

— Ну а за кого они могли ещё принять причудливых инопланетян, нагрянувших на тарелке или через портал? — рассудила Эрика. — А трава у них что надо. У меня до сих пор всё вокруг танцует…

Друзья проспали до вечера, и вечером же из леса появился Антонио, почему-то изображая оскорблённый вид. Эрика даже вникать не собиралась, что там опять переклинило в его бедовой башке.

Надо сказать, за время пребывания на острове все парни сильно обросли – видать, ледяная вода в ручье была невыносима для чувствительной мужской рожи и годилась исключительно для девичьих ног и подмышек. Но если Сашка и в бороде остался вполне сносным, а Радя даже как будто стал ещё более обаятельным, хотя куда уж более, то у Антонио, по мнению Эрики, бородёнка была на удивление козлиная, а усы, соответственно, тараканьи. Это при на редкость поросячьих глазках и общем облике гориллы… Руководствуясь этими приметами, Эрика сделала логичный вывод: пребывание на острове окончательно превратило Антонио в мутанта. Надо бы открыть на сей факт глаза Коры, чтобы бедняжка ненароком не завязла в болоте любви… Однако ж, она как будто вовсе и не вязнет, а ходит со стеклянными глазами и думает исключительно о далёких планетах, параллельных мирах и прошлых жизнях. Эрику и Раймонда открытие тоже впечатлило и вдохновило, но не до такой степени, как Кору. Впрочем, тем оно и лучше. Одухотворённая Кора была странновата и реагировала часто невпопад, но зато совершенно забыла про своё кокетство и даже перестала подкрашивать реснички.

В последующие два или три дня ребята обнаглели до того, что стали спускаться к морю и купаться, совершенно не боясь «каннибалов», а ещё пару раз наведывались в дружественный индейский город и старались там выяснить, что это за другое племя и причём оно тут. Эрика и Раймонд ухохотались до судорог, наблюдая, как Кора скачет и вопит, изображая индейцев с копьями, показывает руками, где у них были перья, прилаживает к носу веточки, втолковывая, что они там носят кость, и с воплями уносится в лес, изображая, что за ней гонится МНОГО людей. Индейцы с вытянувшимися от удивления лицами делали вид, что не понимают, похоже, просто желая посмотреть на всё это представление ещё раз, ведь неутомимая Кора дважды принималась за объяснения с новым энтузиазмом.

Наконец индейцы сжалились и, тоже прибегая к жестам и рисункам, разъяснили друзьям, что второе племя имеет какое-то отношение к отколовшемуся, «тёмному» куску планеты, и потому представляет для «Семипалых Богов» определённую опасность, так как желает помешать им вспомнить своё прошлое, возможно, даже методом умерщвления. Они даже как будто предлагали выставить свой караул вокруг палаток, но друзья не вдохновились этой идеей, а зря.

Зато Эрика поупражнялась в метании копья, и с удивлением обнаружила, что словно бы не только держит оное в руках не в первый раз, но и умеет довольно неплохо с ним обращаться. Та же фигня произошла с бумерангом и с луком. Индейцы скакали вокруг и радовались.

Ну а вечером Антонио съехал с катушек. Эрика заметила это случайно. Она просто решила побродить по мелководью в задумчивости, и обогнула одну из прибрежных скал в той стороне, куда они не убегали от индейцев — там местность была гораздо более уютной и пологой. Вечернее солнце сильно светило в глаза, а вода была очень тёплой и ярко искрилась, и Эрика не сразу вырвалась из задумчивости и сообразила, что давно слышит какие-то вопли. Девушка узнала голоса и осторожно выглянула из-за камня.

— Ты меня ни во что не ставишь! Чуть мозги мне не вышибла подсвечником!!

— Какие мозги?! Ты меня сам тогда первый стукнул, упырь! — как раз в этот момент «упырь» замахнулся на Кору снова.

— Почему мне не сказала?!!! — взревела Эрика, в два прыжка оказываясь рядом с Корой.

— Ой, кто пришёл, заступница выискалась! — издевательски воскликнул Антонио, и тут же схватился за разбитый нос — Эрика не была настроена на бессмысленную болтовню. Она ухватила его за шкирятник и, воспользовавшись инерцией от удара с разбегу, впечатала спиной в росшую поблизости сосну.

— Быстро всё выкладывай, лживая шкура, где ты мотаешься, что ты тырил с яхты и какое отношение имеешь к «каннибалам»! — железным тоном приказала Эрика.

— А ты, всё-таки, хорошенькая, даже когда скалишься, как гоблин, — попытался уйти от ответа Антонио.

— Я эту твою мерзкую ухмылку тебе же в задницу и запихну. Отвечай, падаль, на вопрос, — железно и спокойно проговорила Эрика, для убедительности слегка наподдав его коленом в то место, которое он больше всего берёг. Под взглядом её неожиданно ледяных и жестоких глаз у Антонио возникло неприятное ощущение, что он довякался.

Пару минут подумав, он неожиданно сделал совсем глупое лицо, обмяк и стал оседать на землю. Эрика не смогла его удержать и с отвращением бросила. Антонио распластался на песке, изображая невменяемого.

— Чего это с ним? — подала голос Кора.

— Воспаление хитрости, — фыркнула Эрика, с презрением глядя на распластанное тело.

— А может, мозги не выдержали? — заволновалась Кора. — Сколько раз он уже огрёб, и почти всегда по голове.

— И всегда за дело, заметь! А мозг не задет, не боись. Он у него это… желеобразная прослойка для охлаждения организма.

Она настойчиво развернула Кору и отвела подальше, за скалу. Ещё не хватало таскать эту тушу, сам придёт, надо только не обращать на него внимания.

— Почему ты не сказала нам, что он тебя ещё и ударил? Это, всё-таки, разница: просто не соображать, что тебя не хотят, или сознательно применять силу.