Осуждённые грешники

Однажды она сыграет в свои игры с мужчиной, который не такой... порядочный, как я, и он поступит именно так. От этой мысли у меня под кожей появляется ощущение беспокойства.

— Ответь на мой вопрос, — мой тон утратил свою резкость. — Где ты научилась так очищать карманы?

Горячий, неглубокий вздох срывается с ее губ и касается моего горла. Сжимая свободной рукой фишку для покера в кармане брюк, я отрываю от нее взгляд в попытке разрядить обстановку. Она слишком обнажена для этого.

Пока я смотрю на шкафчик Лори за головой Пенелопы, ее мягкий голос касается моих ушей, содержание столь же неожиданное, как и тон.

— Я пытаюсь, — шепчет она.

Мой взгляд скользит по ее лицу, и, черт возьми, я жалею, что посмотрел, потому что не нахожу сарказма, которого ожидал. Вместо этого ее лицо раскраснелось красивым розовым румянцем, а нижняя губа выпячивается. Я не должен знать, каково это — провести по ней большим пальцем. И не должен хотеть сделать это снова.

— Пытаешься?

— Прекратить со всем этим мошенничеством. Ты должен был стать моей последней...

Я смотрю на нее, когда ее фраза обрывается. Стиснув зубы, я холодно говорю: — Назови меня мишенью, Пенелопа, и это будет последнее слово, которое слетит с твоих губ.

Она одаривает меня искривленной ухмылкой.

— Тогда целью.

Я резко дергаю за пояс ее колготок, пытаясь шокировать ее. Еще одна глупость с моей стороны, потому что стон, срывающийся с ее губ, притягивает к ней мой член. Я снова погружаю палец, на этот раз глубже, темнота наполняет меня, когда кончик моего пальца касается резинки ее стрингов.

Умершие родители, непослушное поведение. Это рецепт для грешницы, если я когда-либо его видел. Что бы я только не сделал, чтобы иметь возможность вонзить зубы в эту мягкую как тесто кожу и попробовать на вкус все её грехи? Оттянуть её рыжий хвостик и наслаждаться каждым признанием, которое бы она выдавала, уткнувшись в мою подушку, пока я трахал бы ее сзади?

Похоть заползает мне под кожу, как зуд, который я не могу почесать. Я прочищаю горло, пытаясь — и безуспешно — игнорировать жар ее взгляда, устремленного на меня.

Это просто смешно. Я уже так думал раньше, когда выходил из гаража с гидроциклом на сотню баксов дешевле. У этой девушки есть способ заманивать меня в укромные уголки и заводить в такое замешательство, что я забываю, где выход.

Быть мудаком — единственный известный мне способ держаться прямо рядом с ней.

— Старайся усерднее, — выдавливаю я из себя, и когда вытаскиваю палец из ее колготок, приятный щелчок резинки напоминает мне треск ремня. — И держи свои липкие пальчики при себе, Пенелопа.

— Да, босс...

Я сжимаю ее челюсть грубее, чем намеревался. Я слишком возбужден, слишком разгорячен, чтобы испытывать какие-либо сожаления.

— Не умничай со мной. Блейк — легкая мишень: тупой, как мешок с камнями. Тебе не удастся так легко отделаться, если ты попробуешь это дерьмо на ком-нибудь, у кого есть хоть половина мозга и Глок за поясом.

Она хмурится, ее челюстные мышцы вызывающе напрягаются под подушечкой моего большого пальца.

— Держу пари, я бы смогла.

Я слишком долго смотрю на эти губы. Держу пари, я бы смогла. Господи, я знаю ее всего неделю, а она уже знает, какие слова вонзятся ее красными ногтями мне в кожу. Годы воспитания заставляют меня инстинктивно заключить пари, но в интересах профессионализма, я закрываю рот и убираю руку от ее лица.

Я делаю шаг назад, сжимаю кулак и направляюсь к выходу. Я не собираюсь останавливаться, пока не окажусь в темноте своего кабинета, где тепло ее кожи и запах ее клубничного шампуня не смогут нарушить мою сдержанность, но тут ее голос раздается низким, страстным хрипом, в котором звучит мое имя.

Мой желудок сжимается. Я поворачиваюсь и смотрю ей в лицо. Ее глупое, симпатичное личико с чертами, которые заставляют мужчин совершать глупые поступки, например, следовать за ней в раздевалку, зная, что она будет лишь в колготках и кружевах.

— Если Блейк — легкая мишень, то кем это делает тебя? — она достает бумажник из-под платья.

Паршивка.

Она поднимает его как трофей, и инициалы РВ сверкают золотом в свете ламп. Мое собственное имя, дразнящее меня тем, каким чертовски самодовольным я стал.

С ленивой ухмылкой она открывает его, заглядывает внутрь и достает стодолларовую купюру, которую потом засовывает в свой лифчик.

— Это за победу в пари, — она достает еще одну сотню. — Плюс НДС, — она задумчиво склоняет голову, доставая третью сотню. — Плюс чаевые.

Я с мрачным изумлением наблюдаю, как она бросает мой кошелек на скамейку и одаривает меня приторно-сладкой улыбкой.

— Приятно иметь с вами дело, босс.

Она ускользает в кабинку, оставляя меня с нежелательным трепетом под кожей и угрозой стояка в штанах.

Я сдерживаю смех.

Эта девушка — не Королева Червей, а Дьявол в маске.

К сожалению, я не могу с уверенностью сказать, что не последовал бы за ней в ад.

Глава двадцатая

Гриль– бар «Ржавый якорь».

На вывеске над дверью не хватает большинства гласных букв, а то, как яростно мигает буква — Р, вызывает у меня мигрень. Нахмурившись, я достаю мобильник и снова открываю Tripadvisor⁴².

Нет. Это не галлюцинации. Это действительно самый высокорейтинговый бар в Дьявольской Яме. Боже, я знаю, что не следует судить о книге по обложке, но я почти уверена, что помню, что ее страницы тоже были такими же дрянными.

Рэн действительно здесь работает? Это просто не имеет смысла. Она вся такая солнечная и улыбчивая, а это место, ну…

Я окидываю усталым взглядом парковку, представляющую собой просто гравийную дорогу с двумя потрепанными пикапами Шевроле, припаркованными под разбитым уличным фонарем.