От альфы до омеги

Рикгард ничего не желал, но все-таки зачем-то ответил:

— Черный. Без бергамота. Без чабреца. Без лимона.

— И без молока, я полагаю? — насмешливо улыбнулась Мариэлла.

Рикгард бросил на нее недоуменный взгляд. Омеги что, умеют шутить?

— Без ничего, будьте добры, — кивнул он.

Девушка убежала. Юноша продолжал усердно морщить нос.

— А теперь небольшая экскурсия, — объявила Мариэлла. — Чтобы у вас сложилось представление о том, с чем вы будете иметь дело.

С грудой железа, — так и крутилось у Рикгарда в голове.

— Здесь у нас, как вы видите, спортивные площадки. Мы очень большое внимание уделяем физическому развитию биосинтетического тела. Несмотря на то, что мы на некоторый процент все-таки состоим из, скажем так, электронных компонентов...

Она хмыкнула. Кажется, ей и самой не очень нравилось называть себя мешком с микросхемами.

— …мы полноценно развиваемся как биологический организм. Болезни, безусловно, для нас страшны лишь постольку-поскольку, а вот немощь, недостаток энергии и худоба — все это случается часто. Мы тщательно следим за поддержанием формы. И, конечно, содержания. Но об этом чуть позже. Здесь...

Рикгард исподтишка рассматривал профиль Мариэллы и пытался угадать, сколько ей лет. На вид ей можно было дать не больше тридцати пяти, но эмоциональный разряд у нее был точно не десятый — в противном случае, ее бы здесь не было. Как же, наверное, странно провести всю свою жизнь в окружении этих самых стен...

— Кого вы мне дадите? — перебил он ее разглагольствования.

— Простите?

— Какой эмоциональный разряд будет у моего стажера?

Рикгард хотел поскорее со всем этим закончить, и его интересовало лишь то, насколько его «прилипала» будет умнее пресловутой разнесчастной кофеварки.

— Вы его выберете сами. Как правило, у шестнадцатилетних студентов разряд колеблется от шести до девяти.

— А какой у вас?

Мариэлла изящно покраснела.

— Девятый.

Значит, не ошибся.

— А как я пойму, какой у студента разряд? Им самим о нем известно?

— Да. Но разряд — это не самое важное. У некоторых — природная склонность к аналитике, у других — острая восприимчивость к деталям, у третьих — творческая жилка...

Рикгард попытался представить себе омегу с «творческой жилкой», и никак не смог.

— А кто нужен мне?

— Это вы мне скажите.

Никто ему не нужен. Никто. Все эти годы от него шарахались, как от прокаженного, а теперь — получите, распишитесь! В помощники ему прочат робота. Достойная замена человеку, особенно для такого, как он.

— Просто порекомендуйте ваших лучших учеников, — попросил Рикгард, чуть не добавив «и покончим с этим».

— Хорошо, — Мариэлла согласно наклонила голову. — А теперь пройдемте внутрь. Я покажу вам классные комнаты, столовые, спальни. Я познакомлю вас с малышами...

Так он и к обеду не управится.

— Может, перейдем сразу к делу? Понимаете, у меня как-никак рабочий день...

— Вы не хотите посмотреть жилую часть Центра? Может, вам куда интереснее лаборатории?

— Просто покажите мне ваших старших... студентов.

— Хорошо, — кивнула Мариэлла. — Как скажете.

Рикгарду почудилось, что в ее голосе промелькнуло разочарование. Как же хорошо она имитирует! Но до десятки все-таки не дотягивает. Неудачница.

Они прошли по длинному гулкому коридору и повернули на открытую галерею. Отсюда открывался вид на ряды стеллажей, к которым спускались две лестницы. Их догнала запыхавшаяся Мод с подносом, на котором красовались аккуратный белый чайничек, чашка, сливочник и сахарница с торчащим из нее серебряным ушком ложки. Рикгард оглядел это благолепие с видимым равнодушием и в два глотка осушил микроскопическую, явно женскую чашку. Да, малышка Мод явно не разбиралась в том, какой чай лучше подавать Ликвидаторам.

— Это наша Библиотека. Фонд знаний, — пояснила Мариэлла, обводя лабиринты шкафов рукой с серебристыми коготками. — Конечно, это не та библиотека, к которым привыкли вы... — она сделала паузу, словно ожидая встречного вопроса.

Рикгард сделал ей одолжение:

— И чем же она особенна?

— Она цифровая. На полках нет ни одной книги. Чтобы получить новую порцию положенных на неделю знаний, студент подключается к определенному модулю и скачивает нужную ему информацию.

— Как удобно. А почему только неделя? Почему нельзя закачать все сразу?

— Мы же не бездумные компьютеры! Мы — биоэлектронные организмы. Мы не можем поглощать информацию в бессистемном порядке.

Кажется, Мариэлла чуточку оскорбилась.

— Серьезно? — Рикгард не сдержался и фыркнул. — Вам что, нужно время? Чтобы переварить?

— Именно так, — кивнула Мариэлла, восхищенная его невежеством. — Позвольте вам продемонстрировать...

— Лучше продемонстрируйте своих студентов, — напомнил Рикгард.

Мариэлла коротко кивнула и повела его дальше. Они миновали галерею, потом два коридора с рядами безликих дверей и вышли на площадку перед арочными створками. В этот коридор выходила целая вереница окон, и каменные плиты пола буквально утопали под напором солнечного света. Стены укрывали гербы Сената.

— Прошу.

Мариэлла остановилась, пропуская его, но Рикгард выдавил из себя улыбку:

— Дамы вперед. Правила хорошего тона в вашу программу не входят?

Кажется, Мариэлла фыркнула. Да! Она просто взяла и фыркнула. Феноменально.

Она распахнула двери, и в их сторону повернулись десятки голов. Большой зал, сводчатый потолок которого подпирали витые колонны, словно бы украли из другого здания. Ничто — кроме арки, которая оформляла проход, — не указывало на то, что в безликом бетонном строении могут ожидать такие чудеса интерьерной мысли.

Рикгард шагнул вперед. Студенты вытянулись вдоль застекленных стен в одну изогнутую шеренгу и смотрели на него из-под гербов, натянутых над окнами. Имущество, — напомнил себе Рикгард. — Эти дети — просто имущество.

— Позвольте представить наших старших студентов, — мягко улыбнулась Мариэлла.

Уже больше не злится?

— Всего в этом потоке у нас тридцать четыре студента. Двадцать два молодых человека и двенадцать девушек. К сожалению, в этом потоке выявили пренеприятную тенденцию... Как видите, юношей куда больше, чем молодых особ. Ошибок в женском составе этого выпуска куда больше. Именно поэтому я настоятельно порекомендую вам молодых людей...

— Ну уж нет, — прервал ее Рикгард. — Давайте-ка без гендерной дискриминации.

Бровь Мариэллы изогнулась.

— Но вы же сами...

— Рекомендуйте, — твердо попросил Рикгард.

Он обвел глазами плотный ряд студентов. На него смотрели и бессмысленные лица, и лица, искаженные судорогой старания. Разного роста, разного телосложения, эта молодежь и впрямь напоминала людей. Но их глаза — нет они, все-таки, определенно принадлежали омегам. Взять, хотя бы, эту черноволосую девчушку, которая осклабилась на него и пытается строить глазки. Она явно кокетничает, но неумело и глупо. Или вот тот юноша, невысокий, белобрысый, сильно нервничает. Вернее, делает вид. Ломает руки — но по четкой схеме, и в движениях можно уловить закономерность. А вот эта девушка... Она совершенно спокойна. Не бестолково-спокойна, а по-человечески, осмысленно. Очень странно. Ни механического равнодушия, ни попытки сымитировать. Она просто стоит и смотрит на него без всякого страха — и еще, пожалуй, с легкой насмешкой.