От Калигари до Гитлера. Психологическая история немецкого кино
Шрифт:
Этот апофеоз мятежного духа с удвоенной мощью проявляется в нацистском пропагандистском фильме "Юный гитлеровец Квекс" (сентябрь 1933 года, режиссер Ганс Штейнгоф [139] , оператор Константин Чет), который запечатлел борьбу нацистов за власть и заканчивался песней молодых фашистов "Наше знамя реет над нами!.." В финале картины воинственный юный гитлеровец Хейни по прозвищу Квекс разбрасывает листовки в одном из берлинских пролетарских кварталов и гибнет там от кинжала коммуниста. Всеми брошенный, он лежит на темной улице. Появляются нацисты, но Хейни умирает на их глазах. И его последние слова: "Наше знамя реет перед нами…" Фонограмма подхватывает гимн нацистской молодежи, на экране возникает крупным планом трепещущий флаг, а ему на смену идут марширующие колонны "гитлерюгенд". Благодаря схожим образам фильм Тренкера и нацистский фильм твердят о неизбежном триумфе национальных восстаний — это совпадение убедительно подтверждает, что оба мятежа имеют родственную природу.
139
Штейнгоф,
Националистические фильмы догитлеровского времени превзошли такие же картины периода стабилизации по числу и значительности. Подобно "Мятежнику", большая часть этих лент повествовала о годах наполеоновского вторжения, дабы обосновать идею национального восстания. Пруссия в борьбе с Наполеоном — центральная тема этих фильмов, и Пруссия неизменно оказывалась лидером объединения Германии. В целом эти фильмы представляли собой нечто вроде национального эпоса, созданного для массового внутреннего потребления. Эпос рассказывал об униженном положении Пруссии в расчете на ее будущую свободу. Соавтор Тренкера по "Мятежнику" Курт Бернгардт поставил фильм "Последняя рота" (1930), осуществленный концерном УФА и обстоятельно рассказывающий об одном эпизоде времен борьбы Пруссии с Наполеоном. Капитан с двенадцатью солдатами вступают в безнадежную схватку с наступающими французами, чтобы прикрыть отступающую разгромленную прусскую армию, переправляющуюся через реку. Капитан с отрядом гибнет, и, вступив на неприятельские позиции, французы отдают почести павшим врагам, которые своим мужеством спасли жизнь остальным пруссакам. Фильм воодушевлен тем же пафосом что и "Горы в огне". Лента Рудольфа Мейнерта "Одиннадцать офицеров из отряда Шилля" (1932), звуковая версия немого фильма 1926 года, показывала гибель прусских офицеров, которых расстреляли по приказу французов за то, что они участвовали в опрометчивом мятеже. В своем "Черном гусаре" (1932) Герхарт Лампрехт предпочел изобразить в форме комедии бунтарски настроенную Пруссию под французским игом. Из государственных соображений Наполеон приказывает принцессе Баденской выйти замуж за сына польского короля. Но офицер вольного прусского полка "Чернью гусары" (Конрад Фейдт) опрокидывает планы императора: он похищает принцессу по дороге в Польшу и спасает ее от нежеланного брака.
Колоритным образчиком этой серии был фильм Карла Фрёлиха "Луиза, королева Прусская" (1931) с участием Хенни Портен, которая сыграла несчастную королеву. Этот помпезный исторический боевик, достигавший особого напряжения в эпизоде знаменитой встречи Луизы и Наполеона, изобиловал намеками на Версальский договор и тогдашнее положение Германии. Двое обозревателей из "Нью-Йорк геральд трибюн" не только назвали фильм "мрачной ухмылкой в адрес Третьей французской республики", указав на его "настойчивый призыв к братству всех немцев", но проявили подлинную проницательность по отношению к ленте: "Фильм с особенной неотвязностью напоминает вам, что Наполеон некогда отнял у Германии балтийский порт Данциг и сделал его свободным городом, но если помнить о том, какую жгучую проблему в настоящее время представляет собой польский коридор, трудно поверить, что в этом фильме исторический эпизод… поминается по чистой случайности". Как бы то ни было, фильм пропагандировал политические претензии партии Гитлера — Гугенберга и предсказывал победу ее мятежных представителей.
Разрабатывая эту тему бунта, Густав Уцицки в фильме "Йорк" (1931) запечатлел слияние героя войны с бунтовщиком. Когда Наполеон начал войну с Россией, прусский кайзер Фридрих Вильгельм III по договору с Наполеоном отдает прусский регулярный корпус в полное распоряжение французского высшего командования и приказывает генералу фон Йорку (Вернер Краус), возглавляющему армию прусских ополченцев, взять этот корпус под свое начало. Йорк — образчик прусского солдата, преисполненного чувства долга и преданности кайзеру. Он подчиняется его воле и присоединяется к французам в Курляндии, хотя молодые горячие офицеры умоляют его пойти на сговор с союзниками. Но как только известие о поражении Наполеона в России просачивается в прусский военный лагерь, его беспокойство достигает апогея. Однако генерал Йорк упрямо не желает нарушать слова, данного кайзеру, но когда слабовольный самодержец проявляет глухоту к патриотическим увещеваниям Йорка, мятежный генерал "переходит Рубикон" и в Тауроггене подписывает соглашение с русскими. Начинается освободительная война с Наполеоном.
В этом фильме о прусском кадровом офицерстве различаются два типа мятежных солдат. Порывистые молодые офицеры как две капли воды похожи на тех "demi-soldes" [140] , которые после первой мировой войны создали печально известные реакционные отряды "Фрайкор", а позднее стали ядром нацистского движения. Но в догитлеровские годы интерес представляет не столько эта хорошо известная аналогия, сколько показанное в фильме поведение военачальников. Йорк — характерный их представитель. В мятежный лагерь он переходит лишь в тот момент, когда становится очевидным, что слава Наполеона клонится к закату, а поэтому хранить верность ему значит погубить Пруссию. Решение Йорка, избавившегося от сентиментальных порывов, продиктовано исключительной заботой о величии Пруссии. "Йорк был солдатом, — писалось в рекламном буклете к фильму, — который взбунтовался против кайзера во имя кайзера". Ничто так не отвечало политическим нуждам момента, как эта формула: ведь в глазах армейского командования националистическая политика властей служила интересам кайзера. Нет никакого сомнения в том, что на примере прославленного солдата Йорка демонстрировалась историческая закономерность союза рейхсвера с мятежными силами под началом Гитлера — Гугенберга. Изобразив Йорка идеальным генералом, УФА, возглавляемая Гугенбергом, ясно показывала, что подобный союз был заключен во имя кайзера,
но кайзером в ту пору выступал Гинденбург, символизировавший Германию.140
Офицеры в отставке, получающие половинное жалованье (франц.).
Несгибаемые мятежники в "Йорке" и других фильмах догитлеровского времени так решительно бросают вызов законопослушному поведению их бесчисленных экранных предшественников, что порою их можно по ошибке принять за поборников свободы личности. "Тренк", фильм кинокомпании "Фебус" {1932), уничтожает в зародыше эти кривотолки. Поставленная по роману немецкого писателя Бруно Франка, картина принадлежит серии о Фридрихе Великом. Хотя Фридрих на сей раз был слишком побочной фигурой, чтобы ее воплотил на экране бессменный Отто Гебюр, он находился в центре событий, где речь шла о преступной любви сестры кайзера Амалии к его ординарцу Тренку. Влюбленные смело противятся самодержцу. Когда Фридрих сообщает Амалии, что желает отдать ее замуж за шведского кронпринца, она отвергает его предложение вопросом. "А вы подумали о моем счастье?" Фридрих отвечает, что дочь прусского кайзера должна подавить в себе такие мысли. Разгневанный строптивостью Амалии, Фридрих назначает ее настоятельницей провинциального монастыря, навсегда положив конец ее надеждам на личное счастье.
Тренк в свой черед изображается непокорным человеком, который, нарушая строгий приказ монарха, затевает в годы войны опасную вылазку в тыл неприятеля. Потом, заключенный в крепость, он совершает побег, а после ряда приключений в Австрии оказывается при русском дворе и становится фаворитом императрицы. Фильм подчеркивает, что Тренк не совершил ни одного предательского поступка по отношению к кайзеру. Тем не менее самодержец считает Тренка дезертиром, и когда тот беспечно заезжает в Данциг, приспешники Фридриха берут его под арест. Они привозят пленника в Пруссию и сажают в магдебургскую тюрьму. Тщетно молит Амалия монарха о милосердии — Тренка выпускают на свободу лишь спустя много лет. Однако ему предписывают навсегда покинуть Пруссию. Проходят годы, и монарх умирает. Его преемник позволяет старому, усталому изгнаннику вернуться домой.
В фильме наблюдается почти такое же распределение света и тени, как в "Йорке": жаждущие свободы Амалия и Тренк могут в любой момент стать героическими мятежниками, вступив в борьбу с безжалостной тиранией Фридриха. Они действительно потенциальные бунтари. Но вместо того чтобы подчеркнуть, как несчастны влюбленные, фильм лишает эти образы идейной значительности и наделяет особым могуществом монарха. Амалия осуждается за то, что свое личное счастье ставит выше священного долга перед кайзером, а Тренк в фильме выглядит бродячим наемником. Авторитарные настроения, которые прославляются, когда бунтовщик сражается за национальное освобождение, искажают и пятнают его образ, если он пренебрегает диктатом кайзера ради личной свободы.
Идеальный мятежник должен подчиниться правилам авторитарной игры. В фильме сам Тренк пасует перед обстоятельствами, хотя он ни разу не показан настоящим бунтарем. Вернувшись в Пруссию, он встречается с Амалией — происходит их запоздалое свидание после тридцатилетней разлуки. Поскольку Фридрих разрушил их любовь и счастье, на вопрос Амалии, ненавидит ли Тренк монарха, он должен был бы ответить утвердительно. Но вместо этого Тренк протягивает Амалии рукопись своих мемуаров. Показанное крупным планом посвящение на них, составляющее финал картины, впечатляет зрителя: на первом листе написано: "Вся моя жизнь посвящена памяти Фридриха Великого, кайзера Пруссии". Эта непостижимая капитуляция Тренка подкрепляет смысл, заключавшийся в бунте Йорка; более того, она указывает на то, что и другие мятежники догитлеровского экрана тоже внутренне авторитарно настроенные люди. Завершая разговор об экранном мятежнике, заметим, что филистер из "Улицы" Грюне — прототип всех бунтарей немецкого кинематографа. Воплощенный в Тренке, он наконец встречает свою мечту наяву — Фридриха Великого, который избавляет его от ужасной скуки в плюшевой гостиной.
Тщательно выписанная фигура вдохновителя-вождя дополняла образ мятежника. Помимо "Гренка", в трех полнометражных фильмах о Фридрихе Великом (которого по-прежнему играл Отто Гебюр) изображался такой вождь: в картине Густава Уцицки "Концерт для флейты в Сан-Суси" (1931), в ленте Фридриха Цельника "Барберина, танцовщица из Сан-Суси" (1932) и в картине "Лейтенский хорал" (7 марта 1933 г.), поставленной Карлом Фрёлихом в содружестве с А. фон Черепи, создателем перрвых фильмов о Фридрихе. Эту серию продолжали уже при Гитлере. В фильме "Фридерикус", поставленном по роману Вальтера фон Моло и вышедшем на экран в первые дни нацистского режима, показывался Фридрих — кайзер времен Семилетней войны — монарх, который больше других походил на Гитлера. Эти весьма посредственные ленты, отличающиеся пропагандистским пафосом, нашли скромный отклик за рубежом. Американский рецензент, очевидно, только из жалости, назвал "Танцовщицу из Сан-Суси"- "хорошей немецкой костюмной картиной".
Новые фильмы о Фридрихе подхватывали старые мотивы и старались рационально использовать немецкую психологическую реакцию. Но то, что раньше представляло собой беспочвенные желания, сегодня превратилось в актуальные намеки. Агрессивная и властная политика Фридриха, выступающая сама по себе компенсацией психологической трусости, облечена в форму самообороны от сокрушительных происков врагов. В этом отношении показательны вводные надписи в фильме "фридерикус", которые предвосхищают официальный язык таких нацистских фильмов, как "Крещение огнем" и "Победа на Западе". "Окруженная родовитыми правящими династиями европейских стран, подымающая голову Пруссия долгие годы боролась за свое право на существование. Весь мир дивился прусскому кайзеру, который, вызывая поначалу у европейских правителей смех, а потом страх, мужественно выдерживал их натиск, во много раз превышающий его собственные силы. Теперь они хотят сокрушить монарха. Роковой час для Пруссии пробил". После таких апологетических комментариев к каждому фильму о Фридрихе его победы и парады, стремительно следовавшие друг за другом, предвосхищали гитлеровские триумфы.