Чтение онлайн

ЖАНРЫ

От Кремлёвской стены до Стены плача…
Шрифт:

Марина говорит:

– Вот тебе надо красивый псевдоним придумать, чтобы это как-то сразу бросалось в глаза.

Мамочка, Рита, жена моя говорит:

– Ой, тебя будет неинтересно читать. Ты должен закрутить интригу какую-нибудь, чтобы до конца держало.

Но ведь я же, конечно, еще закручу, подождите, уйду к молодой жене.

Марина говорит:

– А может, тебе стихи написать, потому что проза – это долго. А стихи раз написал – и сразу знаменитым станешь.

Ведь я еще ничего не написал, может ничего и не напишу. Но интрига будет, потому что вся моя жизнь – это сплошная интрига. Как говорится: «Подожди-ка, детка, дай-ка только срок. Будет вам и дудка, будет и свисток», так что все

впереди.

Вчера смотрели французский фильм, и там молодой мальчишка в лицее учится. Начал писать, вроде как у него талант есть. И все сводилось к тому, что он вроде как проник в одну семью и закрутил роман с хозяйкой – вот и вся интрига. Какая может быть любовь? Мальчишке 16 лет, и тетка – 35 лет. Непонятные отношения. Но не в этом суть интриги. Интрига, как говорится, в другом, в жизни нашей суетной, обидах и огорчениях, радости и мимолетного ощущения счастья.

Вернемся к своим воспоминаниям, как говорят, к мемуарам. Добрели мы до 1939 года. В 1939 году мой отец закончил Московский мясомолочный институт по специальности «Технолог мясной и молочной продукции». Почему он выбрал такую специальность, мне неведомо. Одно было ясно, что это было дело новое и государственное, и руководил этим делом А. И. Микоян. Дедушка мой советовал отцу пойти в адвокаты, поскольку столкнулся с этим, когда его арестовали. Поскольку у нас как-то в семье не было евреев, отец считал юридический факультет ерундой. И тут было как-то все-таки поинтересней: отрасль развивалась, иностранное оборудование, современные холодильные установки и многое другое.

По окончании института его направили по распределению на Брянский мясокомбинат главным технологом. Он приехал к нам в деревню в красивом костюме, в белой рубашке, с галстуком – все, уже инженер! Раньше матери говорила вся родня: «Ну, вы теперь забот не будете знать! У вас отец инженер». А для крестьян инженер – это было вообще недостижимым понятием.

Собрали мы все свои вещички, которых не так уж было и много, и приехали на поезде из Рязани в Москву. Приехали на Казанский вокзал и тут – такси.

Это была для меня первая в жизни поездка на легковой машине. И вот, когда я сел в эту машину, я почувствовал, как будто я прибыл в другой мир. Автомобиль-то я, конечно, видел, потому что по деревне ездил один парень, шофером работал в Рязани. И такой от него был приятный волнующих запах бензина, не то что коровьего навоза. Надутые шины, вспоминаю – поднимают пыль. Проехал по деревне этот автомобиль, и вышел водитель.

Сейчас так космонавтов не одевают, как раньше – водителей: кожаный шлем, в очках, в кожаной куртке, кожаных сапогах. И водитель автомобиля – это был специалист редкой уникальной профессии верх чего-то. Это был, по-моему, первый легковой автомобиль Горьковского завода. Ну вот, в такси мы сели, едем по Москве.

Я прилип к окну – мать честная! Вечер был – много огней, все горит. Приехали на Киевский вокзал, сели в поезд. Как мы доехали, уже не помню, тут и ехать-то ничего до Брянска. Сейчас по нашим понятиям на машине – раз, и все, а тогда это было целое путешествие.

Приехали, встретил нас там тоже автомобиль. Как ехали по железной дороге, откровенно говоря, я не помню. Но, по-моему, вечером мы сели в поезд, а приехали уже утром. Я, наверное, заснул и ничего не помню.

Приехали в Брянск. Мясокомбинат был за городом, 5–6 км от города. Кругом были дремучие брянские леса: сосны, елки, березы – большие деревья с 3-ехэтажный дом. Мясокомбинат был большой и новый.

В то время А. И. Микоян курировал пищевую промышленность. Места строительства мясокомбинатов привязывали с районным разведением крупного рогатого скота. В короткие сроки были построены крупнейшие современные мясокомбинаты, освоены промышленные технологии производства мясомолочной

продукции.

Все они подчинялись напрямую центральной власти. Это было Министерство мясомолочной промышленности СССР. И все эти крупные предприятия, как локомотив, должны были вытащить перерабатывающую отрасль.

Раньше были примитивные скотобойни и небольшие колбасные фабрики. Эти построенные мясокомбинаты трудно даже с машиностроительным заводом сравнить. Пищевая продукция требует особого отношения. Молодое государство должно было показать людям, что может накормить народ качественной разнообразной продукцией.

Ну, вот на этот крупный мясокомбинат отца направили главным технологом. А мясокомбинат производил все, как говорится, использовалось все – от копыт до хвоста: и шкуры, и кости. И костную муку делали, и гематоген, и всякие эндокринные препараты. Был и консервный цех. Все перерабатывалось. Оборудование закупали за границей у ведущих, основных производителей мясной продукции: в Германии и Соединенных Штатах Америки. Вокруг комбината были построены коттеджи для иностранных специалистов. Они приезжали, помогали монтировать и осваивать новое оборудование. Это были годы индустриализации.

Если оглянуться назад, на годы после революции и гражданской войны, то увидим полностью разоренную страну. Потом этому В. И. Ленин выдвинул идею новой экономической политики (НЭП). НЭП есть НЭП – это торговля и в основном спекуляция. Поэтому у страны не было другого выхода, как все силы направить на индустриализацию, создание новых отраслей, предприятий, вот такие предприятия создавались.

Вокруг этого мясокомбината были построены шикарные коттеджи: европейской архитектуры, с террасами, колонами. После того, как иностранные специалисты уехали, в этих коттеджах разместили руководящие инженерно-технические советские специалисты. Для специалистов рангом пониже был построен трехэтажный дом.

Отцу дали временно комнату в коммунальной квартире. В квартире было еще две комнаты: в одной жили двое практикантов, в другой семья из трех человек. И у нас комната была довольно большая, просторная. И вот мы в этой комнате разместились. И после деревни мне показалось, что все очень хорошо.

Напротив был сад. Был небольшой центральный парк. В центре – памятник В. И. Ленину, вокруг цветы, большая клумба, душистый табак. Особенно мне нравился такой пьянящий аромат вечером! Ой, какой запах, какой запах цветов! Все это было рядом: парк, и лес – замечательный воздух. Вот они мгновения счастья.

Рядом дорога проходила, вымощенная булыжниками. Мостили в основном заключенные. Стоял конвоир с ружьем. Охрана была чисто символическая. Иногда конвоир говорил заключенному: «Подержи-ка ружье, я в туалет схожу». Никто не убегал, да и куда бежать. Заключенные на четвереньках лазили и булыжник к булыжнику выкладывали.

Булыжник – все лучше, чем глина по колено. Ну и потом, надо же было строить и дороги через Брянск к Центральной России и на Запад, в другую сторону. Ну, а поскольку не было тогда никакого асфальта, то мостили дорогу булыжниками. Это сейчас все избаловались: асфальтобетон, да еще чего-нибудь. Заключенные мостили дорогу булыжниками, оружием пролетариата.

Весь этот поселок и мясокомбинат были связаны друг с другом едиными задачами. Был хороший дом Культуры – дворец, парк, жилые дома. Все это вместе создавало общую гармонию. И мне, как ребенку, все это очень нравилось, тем более что я приехал из села.

И начали мы тут жить-поживать. Новый год встречали. Детей у родителей уже стало трое: Анатолий, мой младший брат, поменьше меня на два года, старший (на два года старше меня), и я.

Я помню первый Новый год, который там отмечали. Ходили в лес. Нас всех троих родители посадят в санки друг за дружкой и везут в лес выбирать елку.

Поделиться с друзьями: