От Лили Эванс с любовью

– Что за проверки, Поттер? – спокойно произнёс Грюм, сооружая в воздухе носилки.

– Позже объясню, - отозвался тот, кинув взгляд на меня и Эммелину. – Вэнс, может тебя проводить?

– Думаю, мне бояться нечего, - гордо ответила Эммелина. Выглядела она не многим лучше меня, хотя и отчаянно пыталась казаться невозмутимой.

Джеймс коротко кивнул, махнув нам на прощанье. Мы с Сириусом двинулись в одну сторону, Эммелина в другую.

Всю ночь мне снились кошмары, в которых картинки с бегающими за мною по Запретному лесу мальчики с голубыми глазами и в голубых галстуках сменялись сценами с ласками Джеймса, неизменно заканчивавшиеся появлением Крис. Порой во снах мелькал и Эрик, пытавшийся сказать мне что-то, смеющаяся Кира, превращавшаяся то в Линду, то в Мэри, то в Эммелину… Разбитая и обалдевшая, я проснулась раньше всех и ещё долго лежала с открытыми глазами, слушая мерный стук старых часов. Мысленно я возвращалась ко всем событиям вчерашнего дня.

Эрик хотел убить Линду. Тик-так. Его сообщник, скорее всего, был разозлён провалом Нортона, и убил ребёнка, чтобы показать всем нам, что мы выиграли лишь бой, но не войну. Тик-так. Мальчик, возможно, знал своего убийцу, раз не испугался. Тик-так. У Джеймса есть подозрения, он хочет их проверить. Тик-так. Всё ли с ним в порядке?! Тик-так. Мы целовались. Тик-так. У него есть Кристиан. Тик-так. Зачем же ему я?

Я уткнулась в подушку, задавая себе всё новые вопросы, но не находя на них ответа. До подъёма оставалось ещё два часа.

Иногда мне кажется, что новости по Хогвартсу разносятся на телепатическом уровне. Стоило только мне выйти утром из гостиной, я сразу окунулась в водоворот разговоров о случившемся ночью.

– Говорят, это хаффлпаффцы мстят рейвенкловцам за убийства своих, - уверял какой-то пятикурсник за столом Гриффиндора всех желающих слушать. Я покосилась в сторону стола Орлиного факультета. Рейвенкловцы были заметно притихшие. Ещё бы! За один вечер они потеряли сразу двоих, причём один оказался преступником. Сложно сказать, что печалило их сейчас больше: пятно позора или горькая утрата. Кроме того, Боб Гейл всё ещё находился под подозрением, хотя, благодаря Дамблдору, ему не предъявляли официальных обвинений.

– Наверно, я уеду из школы, - прошептала Мэри. Вся её обычная весёлость и живость исчезла, под глазами образовались круги. – Папа не хочет, чтобы я здесь оставалась.

– Иккинг тоже хочет меня забрать, - заикающимся голосом произнесла Линда. – У меня теперь остался только он.

Семья Колбер всё-таки была уничтожена. Об этом Линде сообщили вчера вечером, и теперь она была похожа на тусклую копию себя самой: слабая, надломленная, ещё не отошедшая от шока, она нервно теребила пуговицу на своей блузке. Во мне нарастало отчаяние, мне сложно было видеть их… такими. Видеть такой свою школу, ставшую за шесть с лишним лет мне вторым домом. Это было неправильно, неестественно, как в страшном сне, от которого не получается проснуться. Разве что-то может быть хуже? Я отвела взгляд, скользнув им по дверям Большого зала, и поняла: может.

Кристен, заплаканная, без всякой косметики на лице, доверчиво прижималась к Джеймсу. Одной рукой он обнимал её худенькие, подрагивающие плечи, в то время как другая ласково, успокаивающе скользила по её непривычно растрёпанным волосам.

Это был удар под дых. Поперхнувшись безвкусной овсянкой, я безуспешно пыталась справиться с готовым выскочить наружу сердцем. «А чего ты ожидала? – раздался в голове язвительный голос. – Какой идиот станет смотреть на тебя, когда рядом есть она? То, что произошло вчера между вами, было не более чем случайностью, о которой лучше поскорее забыть ради собственного же блага».

Я вновь уткнулась в тарелку, практически с остервенением, но без всякого аппетита запихивая в рот кашу. Все были настолько подавлены, что никто, кажется, не заметили моей реакции.

Замок привыкал жить в постоянном отчаянии. Уже до обеда многих младшекурсников родители забрали из школы. Старшекурсники, заявлявшие, что смогут за себя постоять, уезжать отказывались, грозя убийце самосудом. Из слизеринцев не уехал никто. Гриффиндорцы тоже остались практически все.

– Я никуда не поеду, - выговаривала Мэри своему отцу, крупному министерскому чиновнику. – За пределами замка не безопасней!

И с этим сложно было не согласиться. Ужасающие подробности войны новыми сенсациями доходили до нас через страницы «Ежедневного пророка», и вывод оттуда был только один: Воландеморт начал охоту за магическими семьями, открыто выступавшими против его убеждений. Тех, кто пытался укрыться или бежать из страны, находили и уничтожали. Страх охватил всю магическую Британию, и Хогвартс был лишь одним из его очагов.

Мэри и Линда остались, и я была безумно благодарна им за это. Не знаю, смогла бы я вытерпеть гнетущее одиночество пустой спальни по ночам. Пожалуй, так недолго и свихнуться.

– Мы же гриффиндорки, - попыталась улыбнуться Линда, рассказывая о разговоре с Иккингом. – Мы не можем оставить замок в опасности.

С этого дня она ещё более тщательно приступила к своим обязанностям старосты, и шаловливые младшекурсники порой не знали, куда деться от её постоянной опеки. Впрочем, так поступала не только она. Кристиан и вовсе повсюду водила своих всех вместе, гуськом. Рядом с нею то и дело мелькал Джеймс, решивший, похоже, окружить свою девушку безразмерной заботой.

Поговорить мы смогли только через два дня.

– Лили, мне надо объясниться.

В гостиной кроме меня, мародёров и трёх пятикурсников больше никого не было – время было позднее. Я притворилась, что не слышу его, уткнувшись в пергамент с недописанным эссе по травологии.

– Лили, поговори со мной, пожалуйста.

Я подняла на него глаза. Я прекрасно знала всё, что он хочет сказать, но услышать это от него для меня было равносильно пытке.

– Всё в порядке, Джеймс. Это была ошибка, ты сам не знаешь, как это вышло, такого больше не повториться, нам лучше обо всём забыть. Я не обижаюсь, честно…

Я выпалила всё скороговоркой, в надежде, что он не заметит, как дрожит мой голос. Он долго и пристально смотрел на меня, словно хотел что-то сказать, но не решался. На какое-то мгновение во мне зашевелилась надежда, что сейчас он опровергнет мои слова и все мои страхи окажутся лишь дурным сном…

– Ты права, - прозвучал его приговор.

Я криво улыбнулась, вновь утыкаясь в пергамент и давая понять, что разговор окончен. Одна солёная капля упала прямо туда, где были расписаны лечебные функции Китайской кусачей капусты, и теперь название заморского растения чернильными волнами расползалось по ровным строчкам.

– Эй, так сейчас вся работа пойдёт насмарку, - прошептал Сириус, отбирая у меня эссе.

– Что-то попало в глаз, - испуганно ответила я, застигнутая прямо на месте преступления.

– Не плачь, всё образумится, - не поверив мне, мягко сказал Сириус.

Но от утешений мне становилось лишь хуже. Утерев нос рукавом, я поднялась и затараторила.

– Пожалуй, мне пора спать. Спокойной ночи! – и не глядя ни на кого, даже не прихватив с собой вещи, кинулась в спальню, чтобы уткнувшись в свою подушку наконец-то дать волю слезам. Все мои надежды рухнули, и я вновь осталась ни с чем среди безмолвных руин.