От маминой звездочки в государственные преступницы

«Интересно, а Эми сейчас где?» - подумала София, - «С теми-то все понятно, попристраивались в жизни, а вот где Эми – я не знаю… Было бы неплохо узнать, письмо бы хоть написала. Интересно, чем она занимается, шпионит вовсю или снова в террористки подалась, или уже на необъятных просторах нашей тюремной системы где-то пропала… Но раз я про нее не слышала до сих пор, значит, все нормально. Наверное, как и планировала, умерла по документам, а сама живет под другим именем потихоньку… Интересно, а как много она про меня знает?»

Под эти размышления София постепенно заснула.

Всю ночь девушке снились родители, поэтому проснувшись, София была слегка огорчена – такой хороший сон прервался.

«Мамочка с тятенькой в нашем доме снились», - думала девушка, - «Замечательный был сон, наверное, первый нормальный за все это время, как я в больнице лежу».

После обхода врача, к Софии подошла сестра милосердия.

– Мадемуазель, - сказала она, - Если хотите, можете встать и пройтись во двор. Только со двора – никуда, хорошо?

– Куда я пойду? – удивленно сказала София, - У меня сил нет совершенно. А вот во дворе посидеть – дело хорошее.

Осторожно встав с кровати, София накинула на плечи платок и медленно пошла в сторону коридора.

– Голова не кружится? – спросила сестра милосердия.

– К счастью, нет, - ответила София, - Но сил вообще никаких. Только посидеть смогу, ходить по двору не получится.

– И не надо по двору ходить, - сказала сестра милосердия.

Постепенно София дошла до лавочки во дворе и села на нее.

– Я буду время от времени за вами приглядывать, как только надоест – пойдем обратно в палату, - услышала девушка.

София согласно кивнула и начала смотреть по сторонам. Основной контингент больных госпиталя составляли солдаты. София смотрела на них, на улицу, по которой периодически ходили люди и ездили экипажи и ни о чем не думала.

Но такое состояние не продлилось долго, девушке снова стало тяжело и снова начала болеть душа.

«Вот что мне дальше делать? Как жить? И по-старому жить не могу и не хочу и по-новому не могу и не знаю, как», - подумала София.

Вдалеке девушка увидела курящих солдат и в голову Софии пришла неожиданная мысль.

– Товарищ, закурить не найдется? – спросила девушка того самого солдата, когда он проходил мимо Софии.

– Барышня, вроде, а курит, - сказал он.

– Да вот знаете, на войне, сестрой милосердия такого насмотрелась, что закуришь тут, - соврала София.

“А что, ведь идет самая настоящая война с царизмом, только вот проигрываем мы пока”, - подумала девушка.

– Только махорка есть, устроит? – услышала София в ответ.

– Устроит, - ответила девушка. До этого момента София никогда не курила махорку, только папиросы, но не раз видела, как крутят самокрутки и решила, что сможет сделать это самостоятельно.

Видя, как неумело девушка крутит «козью ножку», солдат не смог сдержать смеха.

– Вот сразу видно, барышня, видать, папиросы до этого только курила? – сказал он, - Давай, помогу тебе.

Быстро сделав все, что было необходимо и вручив Софии самокрутку, он сказал:

– Это крепче, чем папиросы, сразу предупреждаю.

– Спасибо, - поблагодарила София, - Да мне не впервой, пробовала такое. Хотя да, ты прав, до этого я, в основном, папиросы курила, да где их взять сейчас.

Солдат дал прикурить Софии и ушел. Девушка сделала одну затяжку, вторую, третью… В голове начало кружиться. Докурив самокрутку до конца и затушив окурок, София поняла, что совершила ошибку, но что-то делать уже было поздно. Девушка упала с лавочки на землю.

Сестра милосердия увидела, что София лежит на земле. Немало испугавшись, она сразу позвала профессора Козлова.

– Нашатырь принесите, - сказал он медсестре.

Солдат, давший Софии самокрутку, снова проходил мимо лавочки. Увидев Софию без сознания, он немало удивился.

– Что с ней? – спросил он.

Узнав, в чем дело, и выслушав монолог Козлова о том, что раздавать самокрутки чужим людям – еще большее преступление, нежели курить самому, солдат спросил:

– А что с ней?

– Да голова закружилась, в обморок упала, - сказал Козлов, чтобы не волновать солдата, - Все, ничего страшного, иди отсюда.

Успокоенный солдат ушел, а Софию вскоре перенесли в кабинет врача.

Приводили девушку в сознание долго. София не реагировала ни на нашатырь, ни на нюхательные соли, ни на какие-то болевые раздражители. Наконец, с помощью лекарств Софию удалось привести в чувство.

Когда девушка открыла глаза, Козлов спросил ее:

– Что помнишь из последних событий?

София пересказала все то, что произошло.

– Я вот не понимаю, неужели так помереть хочется? – сказал профессор, - Тяжелое ранение, обострившаяся чахотка, до этого явно махорку никогда не курила, сейчас вообще ничего курить нельзя, а она эксперименты ставит.

– Очень сильно хотелось папиросу, не могла с собой совладать, - сказала София.

– Чтобы больше такого не повторяла, - сказал Козлов, - Вполне могли не успеть спасти. Надеюсь, все понятно?

– Все понятно, - ответила София.

Весь остаток дня с Софией просидела сестра милосердия.

– А зачем вы сидите со мной? – удивленно спросила девушка.

– А вдруг вам плохо станет? – ответила медсестра, - До вечера посижу, мало ли что.

Весь день София провела будто в полусне. Девушка уже жалела, что решила покурить и немало переживала из-за этого.

– Мадемуазель, вы что так волнуетесь? – спросила сестра милосердия Софию.

– Не знаю, тревожность напала, страшно от мысли, что могло быть, - ответила девушка.

Медсестра решила на всякий случай позвать профессора Козлова.

– Накапайте ей успокоительного, пусть спит, - сказал Козлов.

– Не надо, - начала чуть ли ни плакать София, - А вдруг я засну и не проснусь уже?

– Хорошо, просто холодной воды попейте, - сказал профессор, вывел сестру милосердия из палаты и сказал, - Накапайте успокоительного, но больной не говорите, что это. И, на всякий случай, проследите за ней, мало ли, какая реакция будет.