От маминой звездочки в государственные преступницы

Девушка посмотрела на недоуменного мужа и сказала:

– Зря мы сразу не уехали, с этой каторжаночки я денег взять не смогу, а бесплатно ее везти тоже не хочется. Помнишь, это та идиотка, о которой в газете тогда написали.

– Так что, едем? – уточнил Петр.

– Едем, - ответила Фаина, - Других пассажиров все равно больше нету.

Коляска, не торопясь, тронулась. София обратилась к Фаине:

– Не можешь деньгами взять – возьми леденцами. Я маме гостинцы везу, но ей и так хватит.

– Да ладно, везучая каторжаночка, просто так тебя довезем, - сказала Фаина, - Ты как умудрилась из-под трибунала сбежать? Или что там было?

– Никуда я не сбегала, - ответила София, - Меня расстреливать в корсете повели, пули в пластину попали, а одна – мимо, но прошла навылет.

– Хитренькая, - ответила Фаина, - Руки покажи, интересно же посмотреть.

– Достали вы все меня с руками, - ответила София и завернула рукав платья. На запястьях оставались все такие же синие полосы, как и год назад. Ничего не менялось.

– Врач сказал, что синие полосы убрать нельзя, останутся навечно, - сказала София, - А насчет хитренькой, я даже не придала внимания тому, что в корсете была, на сто процентов была уверена, что подохну.

Девушка вздохнула и добавила:

– Свои руки покажи.

Фаина завернула рукав платья и сказала:

– Все, ничего не осталось, прошло без следа. Да и на выпускном у меня уже почти ничего не было, а с выпускного уже сколько времени прошло. А вот у тебя точно больше не сойдет, так и останется.

– Наверное, - ответила София.

– Прямо не могу, - вдруг снова начала Фаина, - Кто-то за шаль и платок три года в Сибири провел, а кто-то за все то, что натворил, ничего толком и не почувствовал и не понял.

– Я не почувствовала? – начала возмущаться София, - А у кого волосы из черных серыми стали? Кто не может носить короткий рукав, чтобы руки не были заметны?

– На голову можно платок надеть или чаем покрасить, руки замазываются кремом или пудрой, - ответила Фаина, - Зато я себе все здоровье подорвала в Сибири, не говоря уже о том, что могла придумать, как провести эти три года поинтереснее.

– А кто в Петропавловке всего за полгода себе все здоровье подорвал? – переспросила София, - Кто после расстрела месяц в больнице провалялся, а потом ходил и думал, что скоро помрет? Кто в Крыму все лето лечился?

– Разница в том, что кто-то шаль пытался стащить, а кто-то – террористка проклятая, да не просто террористка, а еще и неисправимая рецидивистка, - сказала Фаина, - Да было бы справедливо, если бы ты разделила судьбу своего бывшего мужа, Алешеньки, по которому бедная мать периодически убивается.

– Не пошла бы ты подальше? – возмутилась София, - Только на нервы мне действуешь.

– Не нравится – слазь с коляски и иди пешком, - сказала Фаина, - Ее везут, а она еще и возмущается. Идиотка ты, еще раз убеждаюсь. Зачем все это сотворила, вот чем тебе царь помешал? Был Александр Второй, стал третий. Погиб бы Третий – был бы какой-нибудь Двадцатый. Ничего не изменится, нет, только своей тупой башкой рисковать. А больше всего мне покоя не дает, насколько надо быть везучей, чтобы и первый раз от высшей меры уйти, и второй раз чтобы так повезло.

Остаток пути до деревни прошел то в тишине, то снова, в спорах.

Все-таки, вручив Фаине десять копеек за дорогу, София вошла в двор Марии Ивановны. Сердце девушки колотилось в бешеном темпе, она не знала, как отреагирует немолодая женщина на такое известие.

Девушка подошла к двери дома и постучала.

– Кто там? – раздался голос, - Заходите.

– Мама, можно? – спросила София.

Девушка вошла в дом и увидела слегка постаревшую за эти четыре года Марию Ивановну. Увидев, что пришла София, женщина перекрестилась.

– Пошла на х.., - сказала она и снова перекрестилась, - Сгинь, нечистая сила. Рано еще ко мне пришли, рано мне помирать. У меня еще дети не выросли, надо их поднять.

– Мама, это я, - снова повторила София. Девушка понимала, что ее принимают за призрака, но не знала, как доказать, что это она. София приблизилась к Марии Ивановне и вдруг увидела, что она упала в обморок.

«Что теперь делать, как помочь ей?» - подумала девушка и облила женщину водой. Результата не было никакого.

«Неужели с сердцем плохо стало?» - подумала София и ущипнула ее за руку.

Через минуту пожилая женщина пришла в себя.

– Мама, это я, - снова сказала София, - Посмотрите, руки теплые, значит, живая.

С этими словами девушка потрогала свекровь.

– Сонечка, - женщина обняла девушку и заплакала, - Как? Как такое возможно?

– Я была в корсете, пули попали в пластину, одна прошла навылет, - ответила София, - Было серьезное ранение, долго лечилась, а потом решила к вам приехать.

– Сонечка, - вновь начала Мария Ивановна, - Да это же сон такой мне снится. Ко мне во сне и Алеша приезжал, и ты, а сегодня это просто очередной сон.

– Нет, мама, это не сон, - ответила девушка, - Алеша уже не приедет, а я приехала.

– Надолго ты? – спросила женщина Софию, - Оставайся хотя бы на месяц, до зимы. Ты же теперь не в розыске, можешь ездить, куда хочешь.

– Не могу, - ответила София, - Я ведь не последний раз к вам приезжаю, приеду еще не раз и не два. Просто я лишним грузом вам буду, я больная, работать не могу, буду только мешать.

– Ну и что, отдохнешь, подлечишься, здесь воздух хороший, - сказала Мария Ивановна, - Оставайся здесь, отдыхай. Я пойду тесто сделаю, пирожков хоть испеку, на стол накрою…

– Вот видите, мама, надо бы вам помочь, а я спать хочу, - сказала София, - В поезде не выспалась, теперь глаза слипаются. Можно, я на кухне прилягу?

– Да куда хочешь, туда и иди, - сказала Мария Ивановна, - Хоть на кухню, хоть в комнату, отдохнешь – уже пирожки будут готовы. Спи, отдыхай, не волнуйся.

София, пробыв в деревне недели две, решила собираться обратно.