От винта, господин дракон!

Пока я проталкивалась к дракону, события за моей спиной набирали оборот. Мэтт не выдержал и попытался доказать, что он не младенец, только не магией, а уже кулаками. Достать Фаррийского сильно не смог, но разозлил того знатно и сам удостоился пары драконьих обучающих ударов.

— Ну-ка идем, освежишься! — Это уже относилось к рыжей, которую водный ящер чуть ли не за загривок тащил к выходу, а та визжала и упиралась.

Я тем временем подошла к Экхарту.

— Не будете вмешиваться? — спросила его, указав на происходящее.

— Ни за что, — усмехнулся он. — Пусть счастливый жених сам познает прелести грядущей семейной жизни. Ты что-то хотела?

— Поговорить об «условии», — сказала честно. — Это что, какая-то игра? Вы же знаете, я боюсь…

— Ты боишься, я боюсь… — философски изрек дракон, смотря перед собой. — Мы в равных условиях, не так ли? — он метнул в меня быстрый, пробирающий до самых костей, взгляд. — Игра? Почему бы и нет. Мы, чудовища, знаешь ли, не прочь иногда поиграть.

Он стоял передо мной, как всегда спокойный, с этой насмешливой улыбкой на губах, в глазах его все так же сверкали колкие льдинки, но я неожиданно поняла, что на самом деле он уязвлен… очень уязвлен моими словами. И что обидно не только мне, и что потери наши, увы, сопоставимы.

— Я сожалею, — сказала тихо, — об Эрвине и… не только.

Экхарт кивнул, показывая, что услышал меня, но продолжение не обязательно, и некоторое время мы просто смотрели друг на друга. Мне даже начало казаться, что взгляд его теплеет, что вместо растаявших льдинок я снова вижу золотистые искры, что, может быть, еще получится вернуть то уютное, игривое доверие, установившееся между нами до того разговора, что, возможно, после всего мы сможем…

Не знаю, до чего я могла бы додуматься, только относительное уединение наше было прервано — послышались звуки приближающихся шагов, и к нам подошла компания знакомых парней с Сойером во главе. Увидев, что мы беседуем с ректором, они остановились в нерешительности… Да и я, признаться, несколько растерялась.

Алирийский окинул своим фирменным драконьим взглядом сначала их, потом меня, усмехнулся, слегка наклонился ко мне и негромко, так, чтобы только я слышала, произнес:

— Иди. Там, — он слегка качнул головой в их сторону, — у тебя куда больше шансов.

И направился к выходу. Я же смотрела ему вослед, сжавшись в тугой комок, ожидая боли, будто сразу после сильного удара: когда еще не чувствуешь ее, но знаешь, что вот-вот, сейчас уже, накроет… Мне же только что указали на мое место… Я должна быть обижена, оскорблена, я… я даже понемногу ощущала, как ноет под ребрами и болит где-то внутри. Чувствительно, но не так уж сильно. Словно что-то мешает… И это что-то — мое собственное неверие. Как наивно…

«Я не буду думать об этом сейчас», — решила я наконец и повернулась к ребятам.

— Где Гвен, не видели? — спросила их, смаргивая излишки непрошеной влаги.

— Только что вернулась, почти трезвая и подозрительно притихшая. А Фаррийский обзавелся новым прозвищем — Вытрезвитель, только ему не говори.

Я сдавленно хихикнула, прозвище водному дракону очень даже шло.

Ты как? — спросил Сойер, подходя ко мне и приобнимая за плечи. — Все в порядке?

— Да, — как можно непринужденнее ответила я. — Обсуждали с ректором «Детку», есть вариант все-таки выйти на испытания, но это пока дракон когтем на облаках написал.

— Вернемся? Там праздник в разгаре, начальство отчалило, так что…

— Да, — решила я. — Надо найти Джинни, ей сейчас, наверное, несладко.

По пути Сой без умолку рассуждал о том, что после этого вечера новостей «Вестнику» на неделю хватит, мне нужно было только вовремя хихикать и кивать, я справлялась. Вирджиния была обнаружена у барной стойки. Печальная и растерянная, она сидела в одиночестве, время от времени вежливо отбиваясь от настырных кавалеров и пила самый обычный сок. Как ни крути, а Джинни — самая рассудительная и правильная из всех нас.

— Мэтт ушел, он теперь со мной и разговаривать не хочет, — сообщила мне она. — Гвен, наверное, тоже. Жениху я до лампочки, и это меня совершенно не беспокоит… Знаешь, Джулс, ну их всех, мужиков этих — и драконов, и нет. Отныне я занимаюсь исключительно учебой. — Она залпом опустошила свой стакан и от души шваркнула его о стойку.

* * *

Два дракона сидели на черных камнях побережья, любуясь видом темного-зеленого волнующегося моря и попивали предусмотрительно захваченное с собой вино, тоже темное, почти черное в серебристом лунном свете.

— Все-таки ты самая двуличная скотина из всех, что я знаю, — отсалютовал Алирийский бокалом другу. — Строишь из себя чистый холодный разум, проедаешь всем окружающим плешь, что они действуют нерационально, все просчитываешь, включая собственную идеально выстроенную семейную жизнь, а потом видишь, как совершенно сторонняя девица заигрывает с другим — и ведешь себя хуже распоследнего ревнивого юнца…

— Я просто вывел набравшуюся аспирантку продышаться, — недобро сверкнул очами Дартен весьма предупреждающим тоном, от которого студенты сразу залезли бы под парты.

— Да, да, я так и понял, — как ни в чем ни бывало продолжил Экхарт, — А то, что до улицы вы с Эйр так и не добрались, а ты разжился прокушенной губой мне, наверное, просто померещилось, бывает. Или, может, тебе тоже помочь… продышаться?

— Попробуй, — Фаррийский чуть подался вперед, и вино в бокале Эрха едва не плеснуло дракону в лицо. Тот отклонился — и резкий порыв ветра превратил пурпурную жидкость в россыпь похожих на кровь брызг. Пара тяжелых капель упала на светлый рукав воздушника к немалой досаде последнего.

— Я по крайней мере… — Дарт еле увернулся от летящего на него мстительного вихря, — из-за смазливой мордашки не меняю своих убеждений. Это к слову о двуличных скотинах… Не ожидал от тебя…

Он медленно отходил к морю, слегка раскрыв напряженные руки — и за его спиной неспешно, будто зачарованная змея, поднимала свою светлую пенную голову зеленая волна.

— Что б ты понимал еще, — ответил Эрх почти ласково, так же неспешно идя на него и закатывая рукава — по обе стороны от волны невидимыми спиралями закручивались воздушные потоки… — дубина ты ученая…

— Ну все, каюк тебе!

В ту же секунду стихии схлестнулись, пытаясь побороть друг друга, Фаррийский резко прыгнул вверх, пропуская под собой первую ударную воздушную волну и не успел увернуться от второй — его протащило пару десятков метров над водой и выкинуло на глубину.

— Дарт, как водичка? — глумливо поинтересовался Алирийский, быстро выставляя три щита подряд. Не зря, как оказалось — взбешенный водник обрушил на друга такое количество морской воды, что щитам пришлось несладко, да и самому дракону тоже. И к тому моменту, как Дарт вернулся на берег, оба дагона выглядели одинаково мокрыми, помятыми и плечи их кокетливо обвивала морская трава.