От войны до войны

Джанис упрямо покачал головой.

– Почему? – Рокэ взглянул моряку в глаза.

– Потому что не дело это. Тень не так выбирают…

– Еще один почитатель гения Дидериха, – сообщил Алва, – Тень не выбирают, Тени позволяют стать Тенью те, кто зажигает фонари. Развяжите!

Солдаты торопливо разрезали веревки. Новоявленный король Висельников медленно растер затекшие кисти, глядя на Первого маршала Талига.

– Почему я?

– Решил подыграть великому поэту, – доверительно сообщил Рокэ, – не все ж ему врать. Пусть хоть один король Висельников выглядит прилично…

Моряк явно ничего не понял, Савиньяк с трудом сдерживал смех, а Ричарду было не по себе. Увидеть след слепой подковы означало смерть, а уж надеть ее…

– Я…

– Ты сейчас отправишься в Лору и заберешь, – Рокэ сдвинул брови, что-то прикидывая, – каждого десятого из пойманных висельников.

– И что? – захлопал глазами Джанис.

– А ничего, – в тон ему ответил Рокэ, – что хочешь, то и делай. Попадетесь еще раз, пеняйте на себя.

Моряк кивнул, отвечая скорее самому себе, чем маршалу, но остался стоять. Рокэ вопросительно поднял бровь.

– Монсеньор, а что будет с остальными?

– То, чего не будет с тобой и теми, кого ты выберешь. Впрочем, если хочешь быть повешенным за компанию, оставайся.

– Ну уж нет, монсеньор, – покачал головой бывший моряк, – если море отпустило, в луже топиться и вовсе глупо.

– Воистину, – кивнул Ворон, – теньент Давенпорт, проводите новую Тень в Лору. Полковник Морен, оповестите жителей доброго города Олларии, что бунт подавлен, пожары погашены, виновные наказаны, а жалобы принимаются помощниками коменданта.

– Будет исполнено.

– Кроме того, – Рокэ заговорил медленно и четко, словно диктуя приказ, – обыватели, из мести либо из жадности присоединившиеся к погромам или же указавшие погромщикам на чужие дома, подлежат смертной казни через повешение на собственных воротах, а их имущество – передаче пострадавшим. Виновных в погромах и убийствах на Золотой улице и обитателей двора Висельников отправить в распоряжение адмиралтейства, за исключением тех, кто будет незамедлительно казнен.

– Будет исполнено, – еще раз подтвердил полковник.

– Приступайте, – Рокэ кивнул на бывшего разбойничьего повелителя и его помощников.

– Где епископ? – Визг воровского короля как нельзя лучше вязался с его внешностью. – Это нельзя… Меня нельзя!.. Я требую!!! Нам обещали, что ничего не будет…

– Эсператисты правы, когда называют олларианских епископов лжецами, – зевнул Алва. – Будет, и немедленно. Смотрите, юноша, вот их «не верь, не бойся» и так далее. Для начала эта шваль поверила, что ей ничего не будет, потом до смерти перетрусила, а сейчас ползает на брюхе, что есть высшее или низшее проявление просьбы…

– Монсеньор, – на лице Морена читалось сомнение, – он не врет, Преподобный Авнир проповедовал во Дворе. Может, и впрямь их к епископу?

– Именно это вы и делаете. В смысле доставляете к епископу, – Рокэ зевнул. – Простите, бессонная ночь…

К епископу?! Но он же… Ричард с недоумением глянул на Алву, лицо эра было спокойным и собранным, но в глазах горел тот же злой огонек, что у горы Бакна. Отправить к епископу – отправить в Закат! Шутка вполне в духе Рокэ. Морен еще не знает, а Висельники тем более!

– Ричард, – голос Алвы был ровным и равнодушным, – отправляйтесь домой и развлеките наших гостей рассказами о моих зверствах. Я буду позже. А этих, – Рокэ вновь обернулся к полковнику, – повесить. Немедленно. Нет, пожалуй, я все-таки задержусь удостовериться, что дело сделано.

Глава 9 Оллария «Le Roi des Deniers» & «Le Roi des Cuopes»

1

Его Высокопреосвященство отдал бы год жизни за чашечку шадди, но сие было невозможно. Кардинал с отвращением глянул на коричневую бурду в серебряном мерном стакане. Отвратительно, но чего не сделаешь ради великой цели. Его Высокопреосвященство сделал глоток и поморщился:

– Слишком сладко.

– Мед входит в состав тинктуры, – виновато промямлил врач, – ингредиенты должны быть смешаны в определенной пропорции.

– Можете идти, – Сильвестр потянулся за очередной рукописью. Зря он в свое время не удосужился освоить гальтарский язык, теперь довольствуйся позднейшими пересказами.

Глухой стук, возмущенный голос лекаря, знакомый смешок.

– Я доложу о себе сам.

– Рокэ!

– Ваше Высокопреосвященство, скажите врачу, что его жизни больше ничего не угрожает.

– А угрожало?

– Да, – Алва казался веселым и слегка выпившим, значит, настроен более чем серьезно, – только что. Будь он потолще, я бы его убил, а так просто отодвинул.

– Будь по-вашему, маршал. Господин медик, вы сделали все, что могли, можете быть свободны. Проследите, чтобы ко мне никого не пускали.

– Но ваше сердце…

– Герцог Алва моему сердцу ничем не угрожает. Идите.

Врач вышел, всем своим видом выражая сомнение. Рокэ, все еще улыбаясь, взял проклятый стакан и понюхал. Темная бровь слегка приподнялась.

– Вы больны, в этом нет сомнения. Я рад.

– Рады? – кардинал невольно расхохотался. – Я знал, что Люди Чести меня ненавидят, но полагал Повелителя Ветров исключением.

– Из ряда ваших недоброжелателей или из числа Людей Чести? – Рокэ по-кошачьи потянулся и уселся на край одного из трех загромождавших комнату столов. – Хотя верно и то, и другое. Как вы себя чувствуете?

– Итак, Рокэ Алва ударился в вежливость. В таком случае я спрошу, как прошла поездка в родные края.

– Прекрасно. Вино прошлого урожая обещает стать лучшим за последние двадцать лет, а мои подданные по-прежнему остаются закоренелыми сластолюбцами и драчунами, но вы не ответили на мой вопрос.

– Рокэ, – кардинал поудобнее устроился на набитых конским волосом подушках, – почему вы вернулись раньше времени, зачем вам понадобилось совать нос в мои стаканы и чему вы рады?

– В вашей обители пахнет не шадди, а какой-то пакостью. Для меня это верный признак болезни, причем серьезной. Я рад, что вы не имеете отношения к тому, что творилось в Олларии, потому что не люблю, когда умные люди делают глупости. По крайней мере, те умные люди, с которыми я заодно.

– Значит, – глаза кардинала нехорошо блеснули, – что-то случилось. Что именно?