От всего сердца

– ...однако прикладное значение работает в тандеме с прикладной этикой, поэтому значение и определение концепции, воспринимаемые через призму этого набора взглядов, должны рассматриваться в ситуационном контексте.

Прайсен слегка покачал головой.

– Твоя ошибка заключается в стремлении применить множество определений к единственному понятию. Не следует ли нам вместо этого сосредоточить наш поиск на едином, хотя и широком, принципе, который охватывает различные варианты концепции в попытке выделить ее основное значение?

Они занимались этим уже полчаса. Они не только не договорились о том, что означает «здесь», но даже не придумали, по каким параметрам его определять. Большая часть аудитории уже не следила за происходящим. Отрокары играли в кости. Ветви душегубов свесились, сплетая навес, под которым прекрасно, свернувшись калачиком, дремала Унесса. Каи образовали своими телами стену щитов, что обычно случалось, когда им требовалась защита от хищников во время отдыха в предпринятом путешествии. Ресвен поставил локоть на подлокотник, оперся подбородком на руку и задремал. Косандион сдался и просматривал какие-то сложные на вид документы на своем личном планшете.

– Помогите...
– прошептал мне Тони на ухо.
– Глаза закрываются… Не могу стоять...

Я вывела маленький экран. Тони находился в скрытой башне над трибунами, откуда открывался вид на арену с высоты птичьего полета. Он выглядел так, словно был на полпути к коме.

– Ты же ад-ал! Вспомни свои крутейшие тренировки.

– На все есть пределы.

Я переключила экран на кухню. На нем появилась Капелька, ее милый беличий хвостик приподнялся позади нее.

– Чем могу помочь?

– Можно кофе, пожалуйста, в дорожных кружках-термосах?

– Сколько?

– Четыре.

Косандион взглянул на меня. Умы, которых я знала, любили напитки с кофеином, а граждане Доминиона часто пили чай.

– Сделай пять, - попросила я.

Подбородок Ресвена соскользнул, и он резко проснулся, моргая глазами.

– Шесть, со сливками и небольшим количеством сахара.
– Нам нужны были калории.

– Сейчас будет готов.

Никати задумчиво посмотрел на небо.

– Согласен. Давай, для целей этого обсуждения, сузим наш кругозор до конкретного обстоятельства, регулируемого общим принципом. Как мы определим это обстоятельство?

– Я предлагаю нам начать с самого фундаментального базового уровня. Давай, определим «здесь» как заданную точку в пространственно-временном континууме.

– Это может показаться заманчивым, однако время субъективно и неизмеримо. Оно течет то медленнее, то быстрее, в зависимости от восприятия...

– Кажется, сейчас все идет чертовски медленно!
– объявил глава Дома Меер, его глубокий голос разнесся, как сигнал тревоги.

– Мы торчим уже здесь целую вечность!
– крикнул кто-то из секции отрокаров.

В моей голове зазвенела «Гертруда Хант», объявляя о том, что Ората выходит из ворот. Я вывела на экран камеру, показывающую прибытие. Она вышла за ворота и сделала всеобщее межвидовое движение рукой «заканчивайте». В отличие от церемонии открытия, дебаты транслировались почти в прямом эфире с задержкой всего на минуту или две. Рейтинги, должно быть, падали.

Из пола появился маленький столик с шестью кофе в металлических кружках-термосах разных цветов. Я взяла одну и предложила Косандиону.

– Спасибо.
– Он открыл кружку и сделал глоток.
– Восхитительно.

Было интересно, что Косандион никогда просто так не принимал подарок или услугу. Он всегда благодарил, а затем обязательно подчеркивал, что подарок был оценен по достоинству.

Я протянула синюю кружку Ресвену. Он подозрительно посмотрел на нее, открыл крышку и сделал глоток. Его глаза расширились.

Я оставила одну кружку себе, а остальные отправила через пол Шону, Гастону и Тони.

– Святая женщина, - сказал Тони.

Шон отсалютовал мне своей кружкой.

– Нектар богов, - пробормотал Гастон.

– ... так как же мы можем определить «здесь», если время постоянно течет, поскольку единственное мгновение, в котором мы закрепляем наше определение, закончится в этот момент?
– поднял вопрос Никати.

Прайсен улыбнулся.

– Эта концепция основана на убеждении, что время действительно проходит, что оно движется все дальше и дальше, что указанное движение поддается измерению. Я ничего подобного не допускаю. На самом деле, я полностью отвергаю идею о том, что время может быть сведено к бесконечным числам. Скорее всего, это лучше всего выразить через конечные числа. Их точности есть предел, поскольку природа по своей сути случайна, хаотична и неточна.

Первый Ученый Тек хлопнул в ладоши.

Ората держала руки перед собой ладонями вверх, растопырив пальцы, словно пыталась поднести к лицу невидимую дыню. Она умоляла меня покончить с этим.

Я подключилась к наушнику Первого Ученого.

– Мы должны покончить с этим.

– Но это так бодрит, - прошептал он.

– Мое время ограничено!
– крикнул другой рыцарь из Дома Меер.
– Каждое мгновение, которое проходит или не проходит, подрывает мою волю к жизни.

– Мы согласны, - хором объявили донкамины.

– Вы знаете, зачем вы здесь?
– Суркар вскочил на ноги.
– Чтобы победить!

По арене прокатились аплодисменты. Он поднял руки, принимая овацию, и напряг свои отмеченные наградами бицепсы.

– И к дебатам подключается отрокар, - пробормотал Косандион.

Я превратила яйцо Первого Ученого в белый цвет.

– Увы, - объявил Первый Ученый.
– У нас не осталось больше времени. Это было бесподобно. Пожалуйста, вернитесь на свои места.

– Кто победил?
– крикнул кто-то из «Команды Улыбок».

– Кого это волнует?
– крикнула в ответ женщина-отрокар.
– Мы все проиграли.

Гастон шагнул вперед.

– Мы возобновим испытание после короткого перерыва. Пожалуйста, воспользуйтесь прохладительными напитками, чтобы восстановить силы ко второму раунду.

Из пола выскочили подносы с закусками. Я открыла задние стенки секций, чтобы обеспечить доступ к туалетам отдельных видов.

На моем экране Ората скрестила руки ладонями наружу, что в Доминионе эквивалентно поднятию больших пальцев, и вернулась в портал.