От всего сердца

Элленда положила руку на ближайшую сферу. Ее прозрачная оболочка лопнула, как мыльный пузырь, выпустив в воздух рой светящихся золотистых насекомых. Они поднялись, развернулись, пронеслись к секции клюв-убийц, зависнув над Пивором.

Пивор с широкой улыбкой поднялся, поклонился влево, поклонился вправо, снова ухмыльнулся, показав ровные белые зубы, и направился вниз по пандусу, который образовался из его секции. Он пересек арену и встал напротив Элленды. Они стояли лицом друг к другу, разделенные десятью футами. Крошечные голубые искры у их ушей объявили о том, что их микрофоны активированы.

Я возобновила воздухопоток. Многие виды, включая людей, чувствовали себя более комфортно при легком ветерке по сравнению с абсолютно неподвижным воздухом.

– Вопрос, который вы двое должны обдумать сегодня, заключается в том...
– Первый Ученый сделал драматическую паузу.
– Что важнее, счастье или долг? У вас есть сто мгновений, чтобы обдумать свой ответ.

На арене воцарилась тишина. Секунды тикали.

Когда яйцо Первого Ученого побелело, время истекло.

– Дщерь ума, - сказал Тек, - слово за тобой.

– Долг, - сказала Элленда.

Первый Ученый повернулся к Пивору.

– Счастье, - сказал кандидат клюв-убийц.

Стояла тишина.

Первый Ученый подождал еще пару вдохов и повернулся к Элленде.

– Вам придется объяснить свой ответ.

– Счастье мимолетно, субъективно и эгоистично. Подчинение своему долгу и успешное выполнение его обеспечивает дальнейшее выживание общества.

– Долг в равной степени субъективен, - ответил Пивор.
– Если я вижу, что за ребенком гонится хищник, мой долг вмешаться?

– Да.

– Но, вмешиваясь, я ставлю под угрозу свое собственное выживание. Я взрослый мужчина, который пережил болезни и опасности в своем детстве. Если я буду убит хищником, не станет ли моя смерть большей потерей для общества, чем ребенок, которому еще предстоит повзрослеть? Может ли этот ребенок занять мое место и взять на себя мои обязательства? Как насчет моего долга перед моим кланом и семьей, которая зависят от меня?

Элленда не ответила.

Пивор продолжил.

– Ты говоришь, что долг существует для того, чтобы обеспечить выживание общества. Я говорю, что цель общества - создать индивидуальное счастье. Каждый закон успешного общества призван помочь его членам достичь этой цели. Мы стремимся гарантировать безопасность, доступ к ресурсам, индивидуальные права и даже охраняем обязательный досуг. Поэтому стремление к счастью важнее выполнения долга.

– Я бы спасла ребенка. Мне больше нечего сказать.
– Элленда накинула капюшон.

Первый Ученый подождал несколько секунд, но капюшон остался поднятым.

– Очень хорошо, - объявил он.
– Спасибо вам обоим. Вы можете вернуться на свои места.

Оба кандидата присоединились к своим делегациям. Огонек снова забегал.

Один из двенадцати претендентов был наемным убийцей. Я надеялась понять, что они за люди во время этих дебатов, зацепиться за что-то, что могло бы идентифицировать их как убийц. До сих пор Элленда вела себя вызывающе, а Пивор вел себя как эгоист. Не особенно помогало.

Огонек остановился на доме Меер. Бестата поднялась, ее черная син-броня поглощала свет. Она прикрепила к ней белый плащ, сшитый из легкой ткани. Я усилила сквозняк, и плащ стал развеваться за ее спиной, пока та спускалась по пандусу. Это был такой красивый плащ. Было бы обидно потратить такое мгновение впустую.

– Драматично, - пробормотал Косандион.

– Вампиры часто такие. Однажды они тайно посетили эту гостиницу, но им все равно пришлось представиться, поэтому они настойчиво прошептали мне свое кредо Дома.

Косандион улыбнулся.

Бестата добралась до сфер и без колебаний положила руку на одну из них. Она лопнула, и сверкающий рой устремился к душегубам и уселся на волосах Унессы, как корона.

– Хороший штрих, - одобрил Косандион.

– Спасибо.

Унесса плавной походкой направилась на арену. На ней было ярко-зеленое платье, которое колыхалось при каждом шаге, подчеркивая бледность кожи.

– Я ставлю следующий вопрос на ваше рассмотрение, - объявил Первый Ученый.
– Какова цель вашего существования и почему ваша цель превосходит цель вашего оппонента? У вас есть сто мгновений, чтобы обдумать свой...

– Продолжение рода! – без промедления ответила Унесса. Она повернулась, чтобы посмотреть на Косандиона, и улыбнулась.

Бестата ошеломленно уставилась на нее, а затем перевела взгляд на Первого Ученого.

– Теперь предполагается мой ответ?

– Делайте все, что в ваших силах, - сказал ей Первый Ученый.

– Есть и другие вещи, помимо продолжения рода. Преданность, стремление к личному совершенству, обучение, накопление опыта, передача его следующему поколению.

Зная Тека, она только что заработала высший балл. Она говорила о воинском мастерстве, а он думал в терминах академической мудрости, ведь знание - есть знание.

– Честь, - продолжила Бестата.
– Гордость за достижения. Слава своего Дома. Смерть, которую будут помнить. Все это более важно, чем простое совокупление и размножение.

Унесса улыбнулась. Скорее всего, она хотела улыбнуться сладко, но в этом был какой-то гнилой привкус. Она немного походила на рептилию, на ящерицу, собирающуюся схватить личинку.

– А если бы ваш народ перестал размножаться, кто бы все это делал?

– Мой народ не прекращает свой род на протяжении тысячи лет. Это инстинкт. Я понимаю, что ты была воспитана бревнами, но постарайся меньше думать как пень.

Упс.

Из большого душегуба в первом ряду их секции выскользнул длинный побег.

Бестата продолжала.

– К сожалению, тебя воспитали с единственной целью - завлечь мужчину своей внешностью, но ты не обязательно должна быть просто красивым плодом на лозе.

Она давила на больное.

Побег сам по себе свернулся тугой спиралью.

– По крайней мере, я хорошенькая, - сказала Унесса.

– Слава богам за это, - прорычала Бестата.
– Природа должна была дать тебе что-то, чтобы компенсировать твой мозг размером с куриное яйцо.

Раздался щелчок выстрела, запустив снаряд в воздух. Мы с Шоном двинулись одновременно.

Посреди пола арены появилась яма, засасывающая в себя снаряд. Из нее вырвались длинные, гибкие усики, схватили душегуба, завернули его, как мумию, и втянули внутрь.

На арене воцарилась тишина. Она длилась один-единственный вдох, а затем трибуны взорвались.

Донкамины издали странный воющий звук. Отрокары топали ногами. Дом Меер встал и с ревом захлопал в ладоши. Секция умбол превратилась в шоу фейерверков на 4 июля с цветами и плавниками, сверкающими в головокружительном зрелище.