От Второй мировой к холодной войне. Немыслимое
Шрифт:
– Недавно беседовал с сыном Чан Кайши. Толковый человек. Просил Москву о посредничестве в отношениях с коммунистами. Как мне кажется, главное заключается в том, что китайские коммунисты расходятся с позицией Советского Союза в вопросе о Китае. Поэтому советское правительство, не желая оказаться в неловком положении, не хочет брать на себя ответственность.
– Но у двух сторон разные взгляды на пути развития Китая, что делает достижение согласия между ними весьма трудным.
– Это было бы так только в том случае, если бы коммунисты хотели советизировать Китай. Они не хотят этого делать. В Яньане не было советской системы. Было бы глупостью со стороны коммунистов
Поговорили о Корее.
– Опека нужнее США, чем Советскому Союзу. Предложение об опеке исходило ведь от американцев. Теперь, похоже, вы сами начинаете ею тяготиться, изображая советской идеей.
Гарриман обещал изучить ситуацию на месте, поинтересовался оценкой Сталиным ситуации в Японии.
– Я считаю ошибочным сохранение императорской власти. Она только будет привлекать милитаристов. Явно недостаточны меры по демилитаризации страны, и Макартур почти ничего об этом не сообщает.
– Советские представители будут полностью информированы, и с ними будут консультироваться, – обещал Гарриман. После чего перешел к главному. – Некоторые в США считают различия в концепциях обеих стран непримиримыми.
– Различия в концепциях существуют, но они относятся к внутренней политике обеих стран, – уверенно произнес Сталин. – Что касается внешнеполитических концепций, то Советский Союз и Соединенные Штаты могут найти общий путь. Война показала, что Советский Союз и Соединенные Штаты могут найти общий язык, и это главное.
Гарриман выразил «удовлетворение по этому поводу» и поблагодарил Сталина за внимание, оказанное ему в Москве. Но хозяин кабинета пока не был расположен отпускать посла.
– Реально ли предоставление Советскому Союзу американского кредита или займа, если советское правительство вновь поставит этот вопрос?
– Да. Но требуется время. И целесообразно рассматривать этот вопрос в широком контексте общей основы экономического сотрудничества, включая расчеты по ленд-лизу и другие проблемы.
– Советское правительство вступит в переговоры с правительством США, но не на тех условиях, которые были выдвинуты конгрессменами, когда они вернулись из своей поездки в Советский Союз.
Сталин запомнил делегацию палаты представителей во главе с Комером, которая в сентябре посетила его в Кремле, а по возвращении объявила условия предоставления кредита: установление режима «открытых дверей» в Восточной Европе, предоставление подробной информации о советским промышленном потенциале, выдача гарантий о неиспользовании кредита в военных целях и далее в том же духе.
– Эти условия просто оскорбительны, – заявил Сталин. – Советское правительство просто не примет таких условий к обсуждению.
В заключение Сталин попросил передать приветы Гопкинсу и президенту. А Гарриман – разрешение взять на родину двух лошадей, подаренных ему Сталиным, как раз после майской встречи с Гопкинсом.
– Конечно. Лошади являются Вашей собственностью.
Сталин, по всей видимости, остался доволен последней беседой с Гарриманом – ее запись по его указанию была разослана членам Политбюро и советским послам в основных западных столицах. Гарриман же покидал Москву под сильным воздействием магнетизма сталинской личности. Он напишет: «Мне трудно примирить любезность и внимание, которое он оказывал персонально мне, с чудовищной жестокостью его
массовых расправ. Те, кто не знали его лично, видели в Сталине только тирана. Но я видел в нем и другое – большой ум, удивительное владение деталями, расчетливость и человечность, которую он порой выказывал в военные годы. Для меня он был более информированным, чем Рузвельт, и более реалистичным, чем Черчилль, в некотором отношении – самым эффективным лидером военных лет… Сталин остается для меня самой неразгаданной и противоречивой личностью в моей жизни, и пусть последнее слово о нем скажет сама история».Сталин не просто разрешил забрать лошадей. За счет советского правительства они были направлены на пароходе в Балтимор в сопровождении трех кавалеристов и ветеринара.
Вышинский даже вносил предложение о награждении Гарримана орденом Ленина. Однако известно также, что Генсек в узком кругу отзывался о Гарримане как о человеке, который «несет свою долю ответственности за ухудшение наших отношений после смерти Рузвельта». Гарриман получит советскую награду – орден Отечественной войны I степени, – но только в 1985 году.
Керр прощался со Сталиным 25 января.
– Я хотел бы, чтобы генералиссимус Сталин побывал как-нибудь в Лондоне, после того как там станет чисто.
– При консерваторах, при Черчилле, я, может быть, приехал бы в Лондон. Но при теперешнем правительстве я не хотел бы туда ехать.
Социал-предатели из лейбористского правительства оправдывали наихудшие ожидания Сталина от социал-предателей у власти.
– Нынешнее правительство в Англии оказало бы Вам такой же теплый прием, как и прежнее правительство. 45 миллионов англичан, за исключением всего лишь нескольких человек, включая редактора газеты «Католик Геральд», горячо встретили бы генералиссимуса Сталина в Англии, – заверил посол. – Даже леди Астор первая пришла бы на вокзал.
– Леди Астор – одна из моих старых знакомых.
– Я покидаю Москву с печалью в душе. Очень хорошо помню нашу первую встречу. Я был очень благодарен немцам за то, что они устроили тогда налет на Москву. Благодаря этому я имел возможность беседовать с Вами в течение двух с половиной часов.
– Вы не хотели тогда идти в бомбоубежище, – напомнил Сталин. – Я уговорил Вас сделать это.
Керр уезжал послом в Вашингтон и интересовался, как он мог бы в новом качестве помочь развитию взаимопонимания между Англией и СССР.
– Советское правительство не ищет разногласий с британским правительством. Мы не из тех людей, которые ищут разногласий с союзниками, но с нами обращаются не как с союзниками. Взять, например, выступление Бевина в палате общин, в котором он заявил, что Россия стремится получить слишком много земель, и спрашивал, будет ли положен этому конец. Это было грубостью с его стороны. Думают ли в Англии, что такие заявления нам обидны?
Керр сделал вид, что ему ничего неизвестно об этом выступлении, которое прозвучало за пару недель до московского СМИД и было опубликовано в всех британских газетах. Посол заверил:
– В результате поездки в Москву у Бевина сложилось совершенно новое представление о Советском Союзе. Уезжая, Бевин сказал мне, что испытывает теплые чувства к СССР.
– Никто Бевина не обязывает любить Советский Союз, – заметил Сталин. – Он может не любить и даже ненавидеть Советский Союз, но надо уметь себя сдерживать.
– Бевин – грубый человек, но могу Вас заверить, он очень искренний человек. По секрету могу Вам сообщить, что Бевин уезжал убежденный в том, что он произвел благоприятное впечатление на генералиссимуса Сталина и Молотова.